|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 12.12.2019 | |
|
Архсовет Москвы-65 |
|
|
Наталья Володина, Юлия Тарабарина |
|
|
Архсовет поддержал проект размещения скульптур Виктора Корнеева на проектируемой станции метро «Лианозово», рекомендовав «усилить провокацию». В начале заседания Сергей Кузнецов сообщил, что один из двух запланированных к обсуждению проектов – ЖК в составе ТПУ Мичуринский проспект, – сняли с повестки и отправили на доработку. Так что эксперты обсуждали всего один сюжет – об установке скульптуры на станции Лианозово, предпоследней на севере Люблинско-Дмитровской ветки (салатовой, №10) перед Физтехом. Зато разговор оказался оживленным и достаточно долгим для небольшого вопроса.  Станция метро Лианозово© Метрогипротранс / предоставлено МКА Станция метро Лианозово, план© Метрогипротранс / альбом, представленный архсоветуДля украшения станции предложены две композиции – их автора Виктора Корнеева Николай Шумаков представил как скульптора с мировым именем, предложив присутствующим полистать каталог работ.  Слева Виктор Корнеев, справа Николай ШумаковФотография: Архи.руОдна из скульптур, предложенных для размещения в метро – «Вкусный арбуз», – уже выставлялась; ее первоначальный материал дерево, слегка подкрашенное штрихами белил и красным цветом в мякоти арбуза. Мальчик с крупной круглой головой одет в короткий комбинезон и сидит, держа надкусанный арбуз на вытянутых вперед руках. Вкупе с названием можно предположить, что мальчик не просто ест свою дольку, а делится, рекомендуя: на, попробуй, вкусный.  Скульптура «Вкусный арбуз»© Виктор Корнеев / предоставлено МКАС нашей субъективной точки зрения он мог бы напомнить русскую деревянную, к примеру пермскую, скульптуру XVIII века или шемякинского Петра I в Петропавловской крепости. Принадлежность скульптуры актуальному искусству достаточно несомненна, – в конце концов, это же Лианозово, одно из ключевых мест андеграунда 1960-х; впрочем, на совете эта аналогия никак не прозвучала, будучи оставлена за кадром. Николай Шумаков объяснил тему соседством детского парка, а автор скульптур Виктор Корнеев – так: «Люди идут на работу, с работы… У нас было желание вызвать теплое чувство у зрителя, в нашей жизни зачастую не хватает позитивных моментов». На станции скульптуру предложено поставить напротив входа на эскалатор, увеличив в размерах, решив полностью в красном цвете; в качестве материалов были предложены пластик или фибробетон.  Станция метро Лианозово© Метрогипротранс; Виктор Корнеев / предоставлено МКА Станция метро Лианозово, разрез и места размещения скульптур© Метрогипротранс / альбом, представленный архсоветуПосле первого обсуждения с Сергеем Кузнецовым авторы, согласно рассказу Николая Шумакова, уменьшили скульптуру до размера выставочного первоисточника и «подняли на постамент, свои желания сократили... со скульптором тоже поговорили, он готов перекрасить из кроваво-красного». Цвет стал золотисто-желтоватым, приближенным к цвету дерева. Хотя красной, как прозвучало в дальнейшем, скульптура стала для привлечения внимания, также как и увеличенные размеры.  Станция метро Лианозово, мальчик с арбузом, 2 вариант© Метрогипротранс; Виктор Корнеев / Его не оказалось ни в показанном на архсовете альбоме, ни в материалах МКА. Показываем съемку с экрана в зале архсоветаВторую скульптуру, изображающую детей на качелях, планируется поставить над тем же эскалатором, но несколько ниже, – таким образом, спускаясь, пассажиры будут видеть вначале одну, затем другую.  Скульптура «Дети играют. Солнечный день»© Виктор Корнеев / предоставлено МКА Станция метро Лианозово© Метрогипротранс; Виктор Корнеев / предоставлено МКАСвое решение вынести идею размещения скульптур на архсовет Сергей Кузнецов объяснил некоторым беспокойством относительно недоброжелательной реакции пассажиров: через станцию метро проходит в день около 50 000 человек, и «...если завтра появятся в интернете фотографии этой скульптуры...» [далее читалось – с негативными комментариями] «...если бы стояла в Третьяковке… Но мы это ставим в метро, где другой зритель». Так что главный архитектор города предложил рассмотреть, «насколько уместно такой проект реализовывать не в музее, а на объекте массового посещения – станции метро». Заметим от себя, что сомнения главного архитектора Москвы, хотя и были высказаны им с максимальной деликатностью, по-человечески совершенно понятны: актуальное искусство не всегда находит широкое признание в постсоветском российском обществе. Однако архитектурный совет единодушно поддержал идею установки скульптур. Аргументы распределились следующим образом: художественная вещь не обязательно должна стоять в музее, в московском метро есть станции с нестандартной скульптурой, и, как сказал выступавший первым Тимур Башкаев, уже сейчас в метро встречаются и «путти», и девушки с обнаженной грудью, жители принимают такую скульптуру – «это гигантская заслуга Николая Ивановича: понимая риски, все же рискнуть, поддержать традицию». Между тем Сергей Скуратов заметил, что актуальное искусство «проходит мимо метро», а зрителя, по словам Александра Асадова, надо воспитывать. «Это некая форма идиотизма, которой нам не хватает. Важно, чтобы в городе появлялись странности», – поддержал Евгений Асс, назвавший композицию «Будда, сидящий в метро» (сравнение с Буддой сразу же было подхвачено коллегами). Владимир Плоткин привел пример новой центральной станции метро в Амстердаме. Эксперты столь же единодушно высказывали желание воздержаться от обсуждения художественных качеств собственно скульптуры и вторжения в область творчества скульптора. Когда Александр Асадов, высказавшись за уменьшенный вариант – мальчика на высокой табуретке, предложил поддержать усилить возникающий в нем «эффект парения», Сергей Скуратов заметил: «мы не на худсовете, давайте не будем давать советы художнику», хотя и сам все же не удержался от предложения – «одевать его не надо», такие примеры уже есть в московском метро [надо думать, сравнение указывает на Ромула и Рема в переходе станции Римская, – прим. ред.]. В этом Сергея Скуратова поддержал Евгений Асс: «одетый он странно выглядит», оговорившись, однако: «Бог с ним, скульптор сделал и сделал». Но два куска арбуза, с точки зрения Евгения Асса, лишние: нарушают вневременной покой и симметрию. Своего рода итог вкусовым высказываниям подвел Александр Цимайло – скульптура может нравиться или не нравиться, это личное дело каждого зрителя: «...мне кажется, что она хорошая, но это ничего не значит». Между тем относительно личной оценки предпочтительных вариантов так или иначе высказались все: Александру Асадову, как уже говорилось, больше понравился уменьшенный мальчик с арбузом, большинству экспертов – большой, а некоторым и красный. Хотя цвет всерьез не обсуждали, затронули материал: архсовет поддержал идею сделать скульптуру деревянной несмотря на слова Николая Шумакова, сказанные вначале, о пожаробезопасности [как известно, современные пропитки и прочие меры позволяют очень хорошо защитить дерево от огня, – прим. ред.]. Дерево как материал для первой скульптуры поддержал и Сергей Кузнецов, сказав на пресс-подходе: «Мы прорабатываем вопрос. Мое мнение, что нужно делать конечно в дереве, однозначно в оригинальном материале». Более существенно разошлись мнения относительно второй скульптуры – детей на качелях. Александру Асадову он показалась ярче первой, Сергею Скуратову, наоборот – снижающей эффект от мальчика с арбузом, хотя саму по себе композицию архитектор назвал очень хорошей. Евгению Ассу «совершенно не понравилась скульптура с качелями», он даже назвал ее «гораздо более банальной в каком-то отношении».  Макет скульптуры «Дети играют. Солнечный день» в зале архсоветаФотография: Архи.руСобственно расположение скульптур в пространстве и их соотношение с архитектурой станции вызвали больше всего замечаний членов совета. Начал их высказывать Михаил Посохин: «нужно видео движения, взаимодействия эскалатора и арбуза» (возможно, уловив тем самым часть имманентного смысла скульптуры, а может быть и нет). Более ощутимым с точки зрения архитектуры оказались сомнения Сергея Скуратова: «Меня немного смущает неготовность станции принять скульптуру. Не может ничего не произойти с архитектурой, если в ней появляется скульптура», Евгения Асса: «невнятное архитектурное окружение», Владимира Плоткина: «станция никакая, нужно размочить сухость»; Александра Кудрявцева: «нужен некий сценарий привыкания к этому художественному языку, чтобы тема началась на улице, чтобы человек привык». Все они в целом прозвучали как предложение переосмыслить архитектуру станции под стать яркой скульптуре (здесь вспоминаются слова Владимира Высоцкого о балладах для фильма «Робин Гуд», но не будем об этом).  Станция метро Лианозово© Метрогипротранс / предоставлено МКАДругая группа замечаний отнеслась к расположению собственно скульптур в пространстве и их непосредственному окружению. По словам Владимира Плоткина и Сергея Скуратова, возможно, стоит поднять потолок или даже сделать в нем отверстие над монументальной фигурой, сформировать архитектурное пространство, чтобы было понятно, «как он туда попал». Что, впрочем, Сергей Кузнецов парировал, вспомнив про статую Зевса в Олимпии. «Нимб», который появляется над головой мальчика в виде круглого фонаря, тоже никто не поддержал. По мнению Александра Цимайло, «место должно быть специально создано», – в этом смысле расположение второй группы в нише архитектор счел лучшим, поскольку пиетет перед произведением искусства должен выражаться в пространстве, которое его окружает. Между тем его коллеги по архсовету предложили перенести качели либо на улицу, поскольку скульптура скорее парковая, либо на перрон, где ее можно будет полировать руками, как известный собачий нос или револьвер системы наган на станции Площадь революции. По словам Евгения Асса также неправильно, что скульптуры именно две, это случайно: «их должно быть или больше, или одна. Если все это про детей, они должны присутствовать на полу, на стенах...». Спокойно выслушав все замечания, Николай Шумаков возразил: «естественно все это сделано намеренно» – посреди самой обычной станции, людской суеты вдруг появляется такая скульптура: «он такой же пассажир, не хочу делать ему какое-то специальное обрамление». Сергей Кузнецов резюмировал заседание сказав, что идея размещения скульптур принята: «...Это необычно и странно, но это не значит, что в городе не должно быть странных вещей». И подчеркнул – необычные решения привлекают внимание. Так, «Солнцево» именно за счет архитектуры стала одной из самых посещаемых станций метро, прошла по выставкам, добавила популярности городу и району. «Наша цель – сделать районы Москвы более узнаваемыми, а метрополитен – более ярким. В современном городе мы живем впечатлениями, и город интересен тем, что в нем есть обсуждаемого». И однако – «если мы идем на эту провокацию, станцию-провокацию, посмотрим, как ее можно усилить. Попробуем, как можно сделать прием более радикальным». Так обсуждение, которое началось с опасения, закончилось радикализацией. Мне нравятся слова «усилить провокацию», – сказал в завершение Николай Шумаков. И то верно, в конце концов, это же Лианозово, хотя о Лианозовской группе на архсовете не сказали ни слова. |
|