|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 09.06.2017 | |
|
Владимир Плоткин: «Мы хотели создать свободное, проницаемое пространство» |
|
|
Юлия Тарабарина |
|
| Архитектор: | |
| Владимир Плоткин | |
|
Понедельник, 12 июня, – последний день работы выставки «Оттепель» в ГТГ на Крымском валу. Для Владимира Плоткина она стала первым опытом работы с экспозиционным дизайном. Говорим с архитектором об истории создания выставки и ее главных идеях.  «Оттепель». ГТГ, 2017. Дизайн экспозиции: Владимир Плоткин, Елена Кузнецова. Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.руАрхи.ру: – С чего все началось? Владимир Плоткин: – Все получилось довольно неожиданно. В начале лета 2016 года, в конце мая – начале июня, раздался звонок, и предложили такую тему. Я сначала засомневался. Потом, через несколько дней, встретился с Зельфирой Исмаиловной Трегуловой, она мне рассказала, что меня порекомендовали и что они знакомы с моими работами. – Кто вас порекомендовал? – Сергей Чобан, и были еще другие рекомендации. Меня порекомендовали как архитектора, проникнутого идеями модернизма, как бы близкого к тренду эпохи оттепели. Поначалу я не хотел этим заниматься, я никогда не занимался выставочным дизайном помимо дизайна моих собственных выставок. Я сразу сказал, что у меня нет ни малейшего опыта. Но…, в общем, меня уговорили. Тема мне показалась интересной. Затем была пауза, 3–4 месяца. Впрочем уже тогда я начал присматриваться к примерам экспозиционного дизайна; раньше не придавал этой теме особенного значения, разве что подсознательно. Раньше на выставках я прежде всего обращал внимание на контент, сейчас я стал обращать внимание на то, как все устроено. – В итоге вы чем-нибудь вдохновились, нашли какие-то позитивные примеры? – Нет, ничем не вдохновился. Просто смотрел, посещая разные музеи, в том числе современные. Был в Нью-Йорке, в Кальмаре, смотрел, как это все делается. Во многих музеях был. В конце сентября – начале октября была опять встреча у Трегуловой, меня познакомили с кураторами этой выставки, Кириллом Светляковым и двумя девушками: одна Анастасия, другая Юлия. Мы обсудили их концепцию, направленную на то, чтобы охватить разные аспекты темы: культурный, художественный, социальный – разные аспекты жизни, из которых складывается наше представление об этой эпохе. Каждый из них важен и представлен изобразительным искусством, архитектурой, предметами быта, дизайна, науки, кино, фото, событиями и т.д. Относительно пространственных идей – мне сказали только, что будет 7-8 разделов, и что раздел «В коммунизм» разместится на антресолях, что само собой напрашивается: широкий пандус, который там ведет наверх, неплохо олицетворяет путь вперед и выше. Для работы над выставкой я пригласил коллегу – Елену Кузнецову. Думал, сейчас будет тяжелая работа над анализом контента, работа с ситуацией, с материалом, постановка задачи для себя, генерирование идеи, потом техническая часть… – точный, понятный алгоритм, архитектурный подход, который применим к любой творческой или научной деятельности. Я думал, что поскольку процесс работы с выставкой мне абсолютно незнаком, работа займет длительное время. Но получилось так, что было сделано буквально несколько эскизов. Мгновенно стало понятно, что нужно сделать для того, чтобы все темы на выставке воспринимались одновременно. Мы предложили идею, условно говоря, строчной/шахматной, прозрачной застройки – к примеру как в Черемушках. Ты оказываешься в пространстве, где из любой точки видишь практически все. Охватил целиком, почувствовал, дальше видишь разделы, можешь подходить к любому, неважно в какой последовательности, и смотреть. Нет последовательного знакомства, посетителя не заставляют следовать какому-то определенному маршруту. Кроме того, почти все стенды одинаковые и стоят в шахматном порядке – получается диагональное движение, как бы ходы из центра. Присутствует одновременно свободная планировка и радиально-кольцевой эффект – они расходятся лучами.  «Оттепель». ГТГ, 2017. Дизайн экспозиции: Владимир Плоткин, Елена Кузнецова. Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру «Оттепель». ГТГ, 2017. Дизайн экспозиции: Владимир Плоткин, Елена Кузнецова. Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.руУ меня есть самый первый эскиз, я его мгновенно нарисовал. Вот центральный зал (рисует). Находясь здесь, мы считываем практически все, видим абсолютно все поверхности, все плоскости, почти все. Есть единственный закрытый элемент, закрытая часть экспозиции, – прелюдия, пролог, это разговор с отцом – про пережитое. Это часть кураторской концепции. Папа рассказывает сыну про войну, про лагерь, про все, что предшествовало этому. Потом выходишь из черной коробки и вдруг – ах!… Светлое и совершенно проницаемое, свободное пространство. Затем была высказана мысль, что в центре должен быть раздел «Лучший город». Но мне показалось, что это неправильно, поскольку раз мы считаем, что все разделы равноценны, то центр должен быть свободным открытым пространством, которое тоже будет каким-то образом представлять часть культуры того времени: те же самые выступления поэтов в Политехническом, на Площади Маяковского и так далее. Я что-то сказал о площади Маяковского, в первоначальной концепции ее не было – и так появился высветленный белый круг, условная городская площадь, и кураторы с удовольствием поставили там бюст Маяковского скульптора Кибальникова.  «Оттепель». ГТГ, 2017. Дизайн экспозиции: Владимир Плоткин, Елена Кузнецова. Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.руТретья тема – собственно стенды. Идея простая: оттепель, возвращение после сталинского тоталитарного дизайна к началу нашего авангарда, нашего модернизма, – достаточно быстро стало понятно, что нужны двухчастные композиции, подобные проунам Лисицкого. Получается любопытно: сверху считывается застройка, и она составлена из более-менее одинаковых элементов. Насчет черного-белого – поначалу был белый плюс некая косая штриховка, намекающая на «Июльский дождь». Потом мы решили, что это чересчур.  «Оттепель». ГТГ, 2017. Дизайн экспозиции: Владимир Плоткин, Елена Кузнецова. Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру– Кураторы сразу приняли вашу идею? – Да, практически без сомнений. Сказали, что идея должна считываться легко, насколько это возможно, быть понятной всем. Конечно, неподготовленный человек, не архитектор, а может быть даже и архитектор, когда будет ходить среди этих стендов, может быть и не осознает сразу, что он ходит как бы в микрорайоне, но, поднявшись наверх, это точно можно почувствовать. Но мы не стремились к буквализму. Мы хотели создать внутреннее ощущение и я думаю, оно появилось. Но не хотелось бы буквального считывания. Я даже пожалел, что говорил об этой идее на пресс-конференции. – Можно я спрошу про ваше отношение к оттепели вообще? – Мое сознательное детство как раз пришлось на этот период. Вся моя школа – это 60-е годы, чуть-чуть 70-х. Да, я это помню, я все эти фильмы видел, я знаю эти картины, я как-то чувствовал настроение, в моей семье были вечеринки, танцевали твист, рок-н-рол, это все было. Я тогда не понимал, что это «глоток свежего воздуха», но знал, что где-то, когда-то давным-давно, совсем в античные времена, практически гомеровские, был Сталин, Великая Отечественная война, был какой-то ужас. А здесь мы двигаемся к коммунизму, в светлое будущее. Все современно, свободно, открыто. Но это были мои тогдашние ощущения. В это время, где-то в середине 60-х, в общем-то еще ребенком, я понял, что буду архитектором. Стал смотреть архитектурные книжки, журналы, насколько мог, хотя в семье архитекторов не было. Семья у меня была довольно продвинутая, постоянно были какие-то журналы типа «Америка»; «Англия» был такой маленький журнальчик. И я с жадностью все это смотрел, не потому что я был таким западником, но мне страшно нравился именно этот современный дизайн, современная архитектура, современные машины, все, что двигало нас вперед к прогрессу. Очень сильное впечатление на меня производили фильмы – те самые советские и зарубежные фильмы, которые у нас выходили в прокат, где появлялись элементы современных городов. У меня самые банальные ощущения от оттепели, как у многих, это время моего становления. |
|