Проект мемориала жертвам политических репрессий на проспекте Сахарова
Адрес:
Россия,Москва.Пересечение проспекта Сахарова и Садовой-Спасской улицы, внутренняя сторона Садового кольца
Мастерская:
Arch group
Авторский коллектив:
Вариант 1: «Вышка»: Алексей Горяинов, Михаил Крымов, Ирина Кочук, Михаил Ивлиев Вариант 2: «Голова»: Алексей Горяинов, Михаил Крымов, Ирина Кочук, Михаил Ивлиев
в сотрудничестве со скульптором Игорем Шелковским
Два проекта памятника жертвам репрессий, предложенные на конкурс командой бюро Arch group.
Монумент, предложенный архитекторами Arch group и скульптором Игорем Шелковским, в число победителей конкурса на мемориал жертвам репрессий не вошел, и между тем он заслуживает внимания хотя бы потому, что авторы совместили, и одновременно развели между собой две составляющие почти любого памятника: архитектурную и скульптурную, сделав каждую из них достаточно весомой и выразительной. Оба варианта состоят из двух частей – объемной и пространственной, призванных по-разному воздействовать на зрителя и действующих, с одной стороны, совместно, а с другой – раздельно, как будто бы в некотором роде даже поочередно, как партнеры, давая друг другу отдохнуть, но не упуская зрительского внимания.
В обоих вариантах пространственная составляющая – это квадрат площади, он оставлен почти пустым и с трех сторон окружен елями: деревья архитекторы предложили сохранить, а перед зданием бывшего вычислительного, теперь бизнес-центра – высадить, отгородившись от него. Ели стоят стеной и становятся частью композиции. Скульптура же вынесена вперед, на тротуар фактически, поближе к Садовому, чтобы быть заметной проезжающим и стоять на пути редких в этом месте прохожих.
Скульптура в каждом случае – главная часть памятника, и участие в проекте Игоря Шелковского, героя московского андеграунда шестидесятых, концептуалиста, соцартиста, основателя журнала «А–Я», "человека необычайной внутренней свободы" – в данном случае совершенно принципиально. Отец Шелковского был репрессирован в 1937 году, когда художнику было всего два года, и с какого-то момента лагеря и репрессии стали одной из главных тем в его работе. Монумент жертвам репрессий для него – глубоко личная история. Одну из идей памятника – голову – Шелковский показывал в мае на выставке «37» в московском Музее истории ГУЛАГа.
В первом варианте – лагерь. Скульптура здесь – черная пятнадцатиметровая металлическая вышка, высотой с пятиэтажный дом, очень большая. Справа от нее, спереди по ходу движения – дом старомосковский, четырехэтажный; сзади – семь этажей бывшего вычислительного, впереди по Садовой – восьмиэтажный дом. И, наконец, лаконичный фон дало бы кубическое здание Леонида Павлова, в нем этажей четырнадцать. Я плохо разбираюсь в лагерных вышках, но надо думать, их высота от двух до пяти метров, наверное. То есть здесь – масштабное, монументальное увеличение, вышка с дом, аккуратно вписанная в масштаб застройки, но не меньше. Она заставляет прохожих и проезжающих на какой-то момент поставить себя на место жертвы, спиной почувствовать наблюдение недоброжелательных глаз.
Площадь за вышкой решена как воронка – ее грани слегка наклонены и испещрены небольшими камнями, каждый из которых обозначает 10 000 жертв. Пройти здесь было бы сложно, неуютно. Но главное – в центре ограненной воронки легко угадывается некий «муравьиный лев», который ждет, когда жертвы скатятся в его пасть. Площадь становится пространством жертв, охраняемых по кругу – обкомовскими голубыми елками и гигантской, на всю страну вышкой. Площадь то ли выталкивает из себя все предметы, то ли неизбежно перемалывает, и страшновато на нее ступить, там все превращается в камушки-цифры, заколдованное такое пространство. Метафора машины уничтожения.
Во втором варианте не лагерь, а расстрел. Скульптура на том же месте, но это гигантская кирпичная голова, простреленная в нескольких местах. Кирпичи обозначают множество жертв, но здесь уже без подсчета, условно. За головой на площадь «падает» яма-тень, похожая на могилу и неожиданно – на археологический раскоп, указывая, вероятно, на то, сколько еще информации требуется «раскопать». И на то, как их закапывали, не считая. И не сосчитают всё никак даже теперь. Ели в этом варианте памятника – расстрельная команда перед приговоренным.
Про эти монументы как-то сложно что-то говорить, очень тяжелая тема. Но вспоминается монумент-музей, предложенный Arch group меньше года назад на конкурсе Освенцима. Что-то общее, общий почерк между ними есть, но здесь, если сравнивать с комплексом, остались только знаки: вышка, стена, пустота. Человек. Но наверное главное в обоих версиях монумента – пустота, которая остается. Пространство, переродившееся после того, как множество людей в нем страшным образом уничтожили другие люди; мир на безымянных костях, где часть людей не простили себя, а часть не покаялись. Есть ли толк водить этих людей по памятникам? Что у них там происходит в головах при виде монументов? Словом, в своем роде сильная метафора, если подумать.