|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 25.11.2014 | |
|
Дез-ориент-ированный Восток |
|
|
Ася Белоусова |
|
|
В издательстве Strelka Press вышла книга Дэниела Брука «История городов будущего», описывающая четыре примера вестернизации: Петербург, Шанхай, Мубаи и Дубай. (Daniel Brook) – американский журналист, публикующийся в таких изданиях, как New York Times Magazine, Harper’s, The Nation и Slate. Автор книги The Trap: Selling Out to Stay Afloat in Winner-Take-All America. В 2010 году удостоился премии Winterhouse Award for Design Writing and Criticism, учрежденной Американским институтом графического искусства и Институтом Винтерхаус, за архитектурную критику.  возникла случайно – из воспоминаний наблюдательного американского журналиста Дэниела Брука о поездке в 12-летнем возрасте в Санкт-Петербург, которые преследовали его, 22-летнего, во время редакционной командировки в Мумбаи. «Я бродил по улицам города, вглядывался в неоготические здания университета, суда, железнодорожного вокзала и снова и снова вспоминал Петербург. В жаркой, солнечной Индии странно было думать о России с ее туманами и снегами. Но Бомбей, куда британский колониальный губернатор Генри Бартл Эдвард Фрер пригласил ведущих архитекторов Англии, чтобы построить на берегу Аравийского моря тропический Лондон, однозначно напоминал придуманный Петром Великим арктический Амстердам-на-Неве. Так из прогулок по Мумбаю и воспоминаний о Петербурге родилась идея этой книги».  Вид набережной Банд в Шанхае в 1928Фото: Wikimedia CommonsЕсли только вы не лингвист, вы вряд ли отдавали себе отчет в том, что глагол «ориентироваться» произошел от слова orient (восток) и буквально означает определение своего местоположения в пространстве по солнцу, которое встает на востоке. В самом начале книги Брук, играя словами, называет четыре выбранных восточных города – к Петербургу и Бомбею добавились Шанхай и Дубай – «дез-ориент-ированными», поскольку своей западной архитектурой и стилем жизни они начисто сбивают человека с толку. Правда, в отличие от путешественников, их коренные жители задаются не вопросом «где мы?», а, скорее, «кто мы такие?». Что значит быть современным русским, индийцем, китайцем, арабом, обитая в таком окружении? На первый взгляд, в «Истории городов будущего» Брук выступил с критикой поверхностной вестернизации – перенесения в патриархальные страны Востока внешних проявлений прогрессивной западной цивилизации (инфраструктуры, образования, архитектуры, товаров) без освоения таких неотъемлемых общественно-политических институтов и ценностей западнохристианского мира, как выборные представительные органы власти, равенство всех граждан перед законом, права человека, свобода слова, печати и т. д. Но это упрощение. Невозможно не заметить, что для автора повествование об истории четырех городов-«выскочек», ставших полигонами модернизационных проектов авторитарных правителей и колонизаторов – это повод порассуждать и об огромной цене, которую местное население обычно платит за насаждаемый прогресс, и о гигантском потенциале, который сближение культур и наций раскрывает в «подопытном» народе.  Здание муниципалитета Мумбаи. 1893Фото: Vegpuff. Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 UnportedБрук делает вывод о нежизнеспособности «кураторского» подхода к модернизации, когда царь/колонизатор/шейх на свое усмотрение отбирает, что годится для его проекта, а что кажется ему излишним. Простое возведение современных зданий по проектам приглашенных из-за рубежа архитекторов, не свойственные традиционной культуре «импортные» развлечения и т.д. – словом, ограниченное копирование не позволяет действительно сравняться со страной-источником заимствований и оставляет горькое послевкусие неполноценности и несвободы у местных жителей, которые уже чувствуют себя носителями «той» культуры во всей полноте. Звучит парадоксально, но один из делегатов первой конференции Индийского Национального Конгресса, состоявшейся в Шанхае в 1885 году, упрекал британцев в «не-британском» правлении Индией – в том смысле, что метрополия не позволяла своим индийским подданным иметь свой парламент. Такое кураторство наказуемо. События неминуемо выходят из-под контроля: прогрессивные города рождают свободных граждан, готовых на протесты, восстания, даже революции. На этот же результат работает и социальная несправедливость, которая свойственна изучаемым модернизационным экспериментам. В имперской России XVIII века, в колониальных Индии и Китае, даже в сегодняшнем ультрасовременном Дубае на масштабных инфраструктурных стройках практически голыми руками (при существовании эффективных инструментов) работают местные крестьяне и/или иммигранты из более бедных стран. Для заказчиков модернизации они – не более, чем расходный материал. Брук особое внимание уделяет привилегированному положению «несущих прогресс»иностранцев по сравнению с аборигенами. В колониальном Шанхае действовали законы экстерриториальности, делавшие жителей иностранных концессий (французов, британцев, американцев и т.д.) неподсудными в Китае; в Бомбее, как, впрочем, и в Шанхае, действовала жесткая сегрегация, и людям с не белым цветом кожи вход в парки, рестораны, отели для европейцев был заказан. В ответ на эти запреты растет недоверие к власти, а также возмущение существующими порядками – как простолюдинов, так и представителей новой просвещенной элиты, в которых просыпается национальное самосознание.  Часовая башня Раджабай в Мумбаи. Архитектор Джордж Гилберт Скотт. 1869-1878Фото: Nikkul. Лицензия Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 LicenseИ вот в этом пробуждении Брук видит благо от навязываемого прогресса. Как бы унизительна ни была порой игра по чужим правилам, в народе рано или поздно просыпаются достоинство и творческие силы, способные породить сложную и поистине космополитическую культуру. Примером тому служит Золотой век русской культуры, расцветший в Петербурге, межвоенный декадентский Шанхай, бомбейская архитектура ар деко… В истории этих трех великих городов Брук усматривает закономерности, которые, по его мнению, служат уроками для Дубая, и от их усвоения зависит стабильность и значение для современной цивилизации этого грандиозного проекта современности – а именно таковым его считает Брук. Дубай, глобальный мегаполис будущего, возводится силами рабочих мигрантов, живущих в самых примитивных условиях трудовых лагерей на окраине города. Местные жители вытеснены за пределы города высокой стоимостью недвижимости, а занявшие их место экспаты из самых разных стран мира составляют порядка 95% его нынешнего населения. Брук прямо предостерегает правителей Дубая, говоря о неизбежных последствиях сценария, когда-то уже испробованного в Петербурге, Бомбее и Шанхае: «Когда местные жители разочаровывались в возможности равноправного общения между народами, эти города отгораживались от внешнего мира. Не случайно именно Петербург породил большевиков, Шанхай – китайских коммунистов, а Мумбаи – Индийский Национальный Конгресс: силы, которые в той или иной мере оборвали связи своих стран с остальной планетой. И если эти старшие города-побратимы дают хоть какое-то представление о будущем Дубая, то его правителям стоит задуматься об опасной игре во Франкенштейна, которую они затеяли, создавая свой город».  Здания таможни и «Банка Гонконга и Шанхая» на набережной Банд в Шанхае. Первая половина XX векаФото: Mr. Tickle. Лицензия Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 UnportedВ заключении книги от частных историй четырех ориентальных, но «дез-ориент-ированных» городов Брук неожиданно переходит на высокий уровень обобщений. По его мнению, привычная для исторической науки и всеобщего понимания концепция разделения цивилизации на Восток и Запад в век взаимопроникновения культур и экономик понемногу утрачивает свой смысл. Обычно, приступая к чтению, никто не заглядывает в конец книги, но в этот раз мы предлагаем вам это сделать. Это ни в коем случае не «спойлинг» – наслаждения от текста, к слову, в блестящем переводе, прочтение заключительной главы точно вас не лишит. А вот нужную рамку восприятия задаст. С любезного разрешения Strelka Press публикуем отрывок из книги: читайте его здесь. |
|