После многолетней дискуссии вокруг исчезающего на наших глазах конструктивистского шедевра мирового уровня наконец найден компромисс: группа компаний «МИАН» осуществит проект реставрации дома, сохранив за ним статус обитаемого – здание превратится в бутик-отель на 40 апартаментов, зато максимально полно воссоздающий первоначальное решение вплоть до фурнитуры, окраски стен, посуды и прочих мелочей. Благо, как заметил на пресс-конференции доктор искусствоведения Владимир Седов, мы почти стопроцентно знаем, как выглядел дом, поэтому никаких фантазий при реставрации не будет. Привлечь общественность к столь знаменательному событию решили, устроив в Музее архитектуры выставку.

К нынешнему решению о реставрации шли долго и трудно. Для городских властей дом был словно бельмо на глазу – иностранцы к нему косяками ходят, архитекторы экскурсии устраивают, а от него на глазах у экскурсантов куски отваливаются, стыдно показывать. Парадоксально, но для города памятник, по-видимому, долгое время не представлял никакой ценности – вспомнить хотя бы, что на генплане 1935 года его попросту не было. К счастью, смена стилистического курса с авангарда на сталинский классицизм не закончилась для дома трагедией, в свое время про дом Гинзбурга забыли – его даже не перестраивали, он дошел до нас «как был», но и не ремонтировали, поэтому он очень подлинный (сохранились фрагменты штукатурки 80-летней давности), но и очень ветхий. 

С началом реабилитации авангарда в постсоветский период о доме заговорили, но его консервации так и не произошло. Пассивное созерцание картины дальнейшего разрушения памятника отчасти было связано с тем, что до недавнего времени его никак не могли поделить – к зданию примеривались самые разные организации с взаимоисключающими проектами. Абсурдная ситуация, учитывая, что иностранцы уже не первый год бьют в барабаны, поставив по ходатайству московского Института наследия дом Наркомфина в список 100 главных зданий мира, которым грозит уничтожение, на одно из первых мест.

К счастью, «МИАН» появился на горизонте в тот момент, когда дом еще можно было реставрировать – если протянуть еще несколько лет, мы могли бы лишиться памятника окончательно – считает внук Моисея Гинзбурга Алексей, который, что символично, занимается проектом реставрации дома.

Нынешний переход здания в частную собственность не является трагедией, заверил директор МУАРа Давид Саркисян, поскольку «только имея разные формы финансирования и собственности, мы можем сегодня спасать исторические архитектурные объекты». Итальянцы, заметил Саркисян, до сих пор живут на виллах Палладио и в многочисленных палаццо, но никому даже в голову не приходит что-то там перестроить, дабы улучшить свои бытовые условия. Главное, чтобы после реставрации сохранилось ощущение прикосновения к настоящей вещи, подлинной структуре, подчеркнул Владимир Седов, и это в принципе возможно, как показали немцы, восстановив свой Баухауз вплоть до подлинного материала подоконников и дверных ручек.

Лейтмотивом выставки в МУАРе стала остроумно подмеченная параллель между идеалом социалистического расселения, к которому стремился Гинзбург, и образом жизни современного человека. На первый взгляд абсурдно, что механизм соцбыта, который с трудом вводился в 1920-е гг. путем строительства домов-коммун с обобществленным бытовым блоком сегодня добровольно избирается людьми высокого достатка. Это была гениальная догадка, опередившая даже Ле Корбюзье. Пытаясь избегать крайностей насильственного обращения в новый стиль жизни, Моисей Гинзбург ввел в своем доме эти принципы довольно осторожно, оставляя за жильцами право выбора. Тогда, кстати, существовали и более жесткие эксперименты, к которым относятся дома-коммуны Николаева и Кузьмина, о которых Гинзбург писал в книге «Жилище». В тех утопических проектах расписанный по минутам человек просто терял право всякого выбора, вставая по зову радиорубки и засыпая при помощи усыпляющих веществ в своей «ячейке», которая только и оставалась пространством его частной жизни. Вся остальная активность протекла в коллективе, хочешь ни хочешь, а кухни, санузла и прочих бытовых радостей в индивидуальном порядке не было предусмотрено.

Сегодня даже то, что сделал Гинзбург, кажется некоторым людям дикостью в смысле коммунальности быта, хотя его вариант был очень умеренным – недаром проект назывался «домом переходного типа». Во всяком случае, именно специфика быта, заложенная в планировке, являлась одним из главных вопросов при возможной реставрации, ведь достраивать санузлы или кухни – значит утратить аутентичность памятника, а без них – кто же тогда будет здесь жить? Однако приравнивать дом к большой коммуналке все-таки не стоит, в нем, как это ни парадоксально, напротив, были заложены все «капиталистические настроения»: двухуровневые квартиры, пентхаус наркома и зимний сад на крыше. Под эту схему лучше других подошел тип камерной гостиницы, которая, как отметил Алексей Гинзбург, сохраняет жилую функцию здания, т.е. аутентичное его назначение.

Оба корпуса и переход между ними, а также парковая зона в проекте сохраняются. В основном 8-этажном здании, где Гинзбургом были спроектированы квартиры разных типов для разных семей, будут теперь гостиничные номера, ресепшн, холл, гардероб, магазин, лобби-бар. Площадь 4-этажного коммунального корпуса вместит переговорную, бизнес-центр, конференц-зал, фойе, ресторан, и все это естественно камерных масштабов, поскольку эксклюзивный «авангардный аттракцион» рассчитан на совсем не большое количество постояльцев.

Реставрационное обследование дома продолжается до сих пор, для российских реставраторов работа с авангардом в новинку, поэтому помогать будут немцы. «МИАН» собирается потратить на этот проект 60 млн. долларов. Как сказал на пресс-конференции председатель совета директоров «МИАН» Александр Сенаторов, сам факт того, что памятники авангарда могут быть реставрированы, да еще и приносить доход, должен обратить внимание на эту пустующую нишу, на разрушающиеся памятники – а ничего подобного советским домам-коммунам, как заметил Владимир Седов, мы не найдем больше нигде в мире. К 2011 году реставрацию обещают закончить, так что через несколько лет иностранные поклонники авангарда, раньше приходившие сюда смотреть на аварийное здание с пластами отвалившейся штукатурки, смогут здесь пожить и, как говорится, прочувствовать на себе все прелести социалистического быта.