Здание «Альта-банка» целиком занимает отведенный ему небольшой участок – 20 метров вдоль улицы и 18 м в глубину квартала, и, разумеется, выжимает из скудной обремененной различными граничениями территории максимум квадратных метров: 9 этажей с аттиком вверх, 4 подземных этажа вниз. Но вот что интересно: исполняя свой коммерческий долг, и несмотря на выступающий за линию застройки эркер, дом очень деликатно вписывается в строй улицы.

Справа от него – невысокое светло-серое «сталинское» здание с характерными для 1930-х гг. уступчатыми вертикалями и тонким, почти что неоклассическим рустом. Слева, со стороны Б. Грузинской, строятся два новых дома, которые лишь немного уступят ростом «Альта-банку».

Все вместе образует вдоль улицы некоторый ряд, главную скрипку в котором сейчас играет новое банковское здание. Это удивительно, потому что фасад подчеркнуто скромен. Можно сказать, что он совмещает в себе три характерные черты: во-первых, это честный хайтековский модернизм, во-вторых, этот модернизм контекстуально «тих» и предупредителен – ничего кричащего. А в третьих – парадокс: скромник содержит в себе некоторый эмоциональный заряд, который он распространяет на свою небольшую – в пределах видимости – сферу влияния. В нем ощущается особенный подход к городской среде, свойственный доходным домам (да и банковским зданиям) XIX или начала XX века. Этот дом можно с легкостью представить в качестве одной из модернистских вставок во фронт застройки кварталов Парижа. Он как будто бы пересажен оттуда (или из Берлина) – сюда и теперь работает на оздоровление московской атмосферы.

Фасады здания состоят из стекла, металла и керамогранита мягкой желтоватой расцветки. Все стеклянное группируется на одном «парадном» углу – смотрящем в сторону площади Маяковского и Москомархитектуры. Все непрозрачное образует подобие скорлупы: покрывает тыльные дворовые стены, а сбоку и сверху на главных фасадах формирует подобие рамы, оформляющей основной сюжет. Можно подумать, что это обрамление оберегает более хрупкую и подвижную стеклянно-металлическую субстанцию, в рамках которой разыгрывается основной сюжет. Из блестящей плоскости тонированного стекла, обнимая угол и нависая над землей, выступает стеклянный же эркер, ощетинившийся горизонтальными полосами металлических решеток. Эти решетки фирмы Рейнарс вообще-то солнцезащитные, однако, в данном случае они играют скорее декоративную роль. Действительно, это главное украшение здания. Матовые сероватые полоски дробно смешиваются с разными оттенками цвета неба и с пятнами светящихся внутри ламп в холодноватую геометрически-живописную композицию, которая, завершая эффект, отражается в плоскости фонового стекла. В какой-то момент может показаться, что решетки дублируются внутри.

Поверхность керамогранитных плит выглядит рядом с этой игрой металлического блеска и стеклянных отражений очень материальной. На углах она прорезана неоконстркутивистскими угловыми окнами, которые вверху покрыты решетками, вторящими основной теме тонких горизонтальных полос. Цвет и пропорции пластин облицовки немного напоминают рисунок руста соседнего сталинского здания – между двумя домами возникает несильный эффект резонанса, отдаленного родства. В то же время на фасадах нового банка преобладает горизонталь, а не вертикаль – отсылая нас немного ранее, к 1920-м гг. Образ эпохи конструктивизма нет-нет да и проскользнет перед зрителем, рассматривающим эти фасады.

Однако все эти сюжеты даны лишь намеком – они не бросаются в глаза и поэтому хай-тек, неконструктивизм и средовой подход здесь мирно соседствуют, создавая неяркий, но привлекательный образ – зародыш приятного города.