Самым интересным проектом с точки зрения архитектуры стал, безусловно, дом, спроектированный Кионори Кикутаке на Кутузовском проспекте для «Миракс-групп». Участок, на котором он должен появиться, расположен недалеко от строящегося Сити, с которым причудливые башни японского архитектора активно перекликаются. История появления этого проекта такова: осенью 2005 года журнал ARX пригласил в Москву одного из основателей архитектурного движения «метаболизма» Кионори Кикутаке, отметив таким образом свой безусловно удачный старт. ARX организовал экспозицию Кикутаке в Манеже на «Зодчестве», которая стала гвоздем программы фестиваля, а также  познакомил знаменитого японца с главой компании «Миракс-групп». Результатом знакомства стал проект жилого дома на Кутузовском проспекте, который вчера рассматривался на Общественном совете. Дом проектирует Kikutake architects, проектирование сопровождает Сергей Ткаченко.

Показывая совету макет здания Кикутаке, главный архитектор города Александр Кузьмин назвал его (макет) плохим, а дом – очень хорошим и уникальным. Это несколько спутало карты, потому что стало неясно, на что смотреть и какие части увиденного хороши, а какие плохи, и в конце концов глава стройкомплекса Владимир Ресин даже попросил «сделать нормальный макет». Однако несмотря на проколы с макетом, здание действительно интересное. Оно чем-то напоминает оригами, потому что «тело» дома-пластины несколько раз сложено по вертикали, и вырезано в виде короны, центральный шип в которой высокий (51 этаж), а два других, симметрично фланкирующих – пониже. Легко представить себе эту форму вырезанной в процессе придумывания из бумаги, несколько раз сложенной, аккуратной расправленной и поставленной вертикально – как оригами. В этом сходстве нет ничего удивительного, так как основатель метаболизма Кионоре Кикутаке «вырастил» его в 1960-е гг. из основ традиционной японской культуры; архитектор даже считает, что модное западное течение метаболизма и его японский прототип развиваются по-разному – последний больше связан с исконной традицией, частью которой, заметим является мастерство складывания бумажных кукол.
Силуэт дома получился очень оригинальным, что выгодно выделяет его не фоне однообразно-башенного Сити. Дом Кикутаке вроде бы вторит бизнес-башням своей высотностью, а с другой – противостоит им как нечто артистическое – чему-то промышленному. И уж во всяком случае не зависит от избранного для ММДЦ много лет назад «нью-йоркского» стиля.

Кроме того все фасады дома покрыты крупным рисунком в виде толстых пересекающихся полос, образующих ромбы, каждый из которых, как рассказал Александр Кузьмин – представляет из себя мини-атриум с зимним садом, рассчитанный на несколько квартир. Соседи получают таким образом общие сады с панорамными видами на Москву. Эту растительность можно было увидеть на макете, который, кстати сказать, был очень скрупулезно исполнен.
Помимо локальных висячих садов, распределенных по всей высоте сооружения, дом снабжен всем необходимым, включая школу, детсад, магазины, фитнес и парковки, отчего он вписывается в традицию (опять традиция!) советских супер-элитных экспериментов 1930-х гг. – прежде всего здесь можно вспомнить знаменитый Дом на набережной.  Кстати дом Кикутаке тоже выходит своим двором на Москва-реку; в некотором роде дом Иофана и дом Кикутаке выстраиваются в одну линию – визуальную и историческую.

Показывая дом, Александр Кузьмин выразил надежду, «что хоть один объект иностранного архитектора у нас получится без нижегородского акцента», и намекнул, что неплохо бы дом на архсоветах не калечить, а то у нас получается так, что «среднему архитектору советы на пользу», а хорошую архитектуру только портят. Помимо главного архитектора Москвы, дом активно поддержали президенты архитектурных союзов Юрий Гнедовский и Виктор Логвинов.

В ходе обсуждения, однако, выяснились две неприятные вещи. Вначале выяснилось, что дом собирается появиться в непосредственной близости от церкви Покрова в Филях – одного из лучших образцов «нарышкинского стиля» конца XVII века. По мнению члена ЭКОСа Алексея Клименко, дом будет затеснять и загораживать виды на памятник. «Не случайно – сказал Алексей Клименко, в показанных материалах нет перспектив на церковь, так как будто этой пробелы вообще не существует». Церковь действительно прекрасна, она вошла во все учебники по истории русской архитектуры. Однако собственно памятнику дом Кикутаке не угрожает, а угрожает виду на нее, который и уже достаточно затеснен силуэтом Сити. С Кутузовского проспекта церковь практически не видно и сейчас, а с противоположной стороны – да, она наложится на громаду 51-этажного дома. Правда, было бы странно думать, что миниатюрные по современным меркам вотчинные (то есть пригородные) церкви XVII века, да еще стоящие внутри города, ни с чем не совпадут и ни на что не наложатся в панораме мегаполиса. Город все-таки большой, и активно собирается стать еще больше. Мне кажется однако, что в данном случае борьба за силуэт филевской церкви обернется следующим образом: из дома Кикутаке дом превратится в дом «еще-кого-нибудь», такой же высокий, и уж его-то все равно построят и силуэт испортят. Так может быть, пусть испортят пейзаж хорошим домом, чем плохим?

Вторая проблема связана с заводом «Фили-кровля», на месте которого собираются строить дом. Предприятие вредное, и его собирались уничтожить как экологически вредное, предоставив сотрудникам (их немногим более ста) другие рабочие места. Представители городских властей, однако, настояли на том, чтобы завод сохранить, заявив, что «пока предприятие не откроется на новом месте, строительство начинать не будем». Общее резюме Владимира Ресина по проекту Кикутаке было крайне политкорректным: «предложение неплохое, надо в целом поддержать, но уточнить объемы исходя из церкви и запустить новую кровельную фабрику».

Помимо проекта Кикутаке, на Общественном совете рассмотрели два, условно говоря, «транспортных» предложения, так или иначе связанных с Сити. Оба проекта вписаны в актуализируемый Москомархитектурой генплан Москвы до 2025 года.

Самый крупный из них (более 2 млн. кв. метров) – проект мастерской Александра Асадова, предполагает строительство жилых домов над железнодорожными путями киевской линии, проходящими южнее Кутузовского проспекта и Поклонной горы. Проект проходит как «освоение надпутевых пространств» и вписан в концепию актуализации генплана Москвы. Во главе его авторского коллектива значатся главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, префект ЗАО Юрий Алпатов, и глава Москпроекта-2 Михаил Посохин. Разработкой проекта занимается тот же «Миракс-групп», который строит описанный выше дом по проекту Кионори Кикутаке. Гигантский комплекс длиной 2,5 километра вытянут вдоль железной дороги змеей, «голова» которой, смотрящая на Киевский вокзал, имеет в проекте 70 этажей, «тело» из ряда домов, П-образно нависающих над путями – около 20 этажей, и «хвост», вытянутый вдоль парка Поклонной горы – это плоский купол общественного центра, на грани природного заповедника реки Сетунь. Здесь от заповедника будет отрезан небольшой кусочек (правда, на этот кусочке уже почему-то стоит бетонный завод), который обещают компенсировать.

Помимо жилья, гаражей и общественного центра важная часть проекта – строительство южного (в параллель северному) дублера Кутузовского проспекта – правда, только на небольшом отрезке между Третьим кольцом и Минской улицей. Член ЭКОСа Алексей Клименко на это высказался в том духе, что нельзя ли ограничиться строительством дорог, без жилья и остального. Однако исключить инвестиционную (то есть денежную) составляющую, безусловно, было бы проблематично.

Александр Кузьмин начал свой рассказ о проекте с указания на то, что подобные кварталы уже давно существуют в «развитых странах и даже странах третьего мира», а для России это первый проект такого рода, можно сказать, новая для Москва типология. Что, собственно и стало главным при обсуждении. В ходе которого выяснилось, что Россия пока (и это логично) не имеет технического опыта строительства с расчетом таких вибраций, которые бывают на железной дороге, когда проходит поезд. Особенно если вокруг и сверху туннелем выстроены дома.

Здесь хочется сказать о том, что не прозвучало на совете, а для данного проекта может быть принципиальным. В развитых и тем более неразвитых странах такие дома строят для бедных. Как социальное жилье. Да и то иногда переоборудуют в общежития, так как люди не хотят покупать квартиры для своих семей над поездами. Да и в Москве, помнится, дома рядом с железной дорогой даже в 1980-е ценились меньше, чем многие другие. Здесь же планируется, совершенно очевидно, не социальное жилье. Была даже большая разница между теми иностранными иллюстрациями, которые были представлены для примера (панельными и дешевыми) и тем, что было нарисовано на планшетах московского предпроекта. Судя по всему, дома на Кутузовке, рядом с Поклонной горой, пусть даже над поездами, будут элитными, а не социальными. Общая площадь комплекса поражает воображение – больше 2 миллионов кв. метров, из них 600 тыс. метров жилья. Интересно, кто это жилье купит.

Заключение Владимира Ресина было более, чем позитивным. Глава стройкомплекса сказал, что здесь «поднят не просто хороший, а очень хороший вопрос». Что проект Москву только улучшает; ведь «если построили туннель под Ла-Маншем», то и мы тоже можем «построить туннель». Что «…чтобы москвич ездил по хорошей дороге, он должен жить в хорошей квартире». И что вот перед нами наконец такой «момент, когда мы можем сказать нашим архитекторам «молодцы»». Предварительная стадия проекта была, таким образом, поддержана.

Проект Метрогипротранса также связан с проблемами ММДЦ. Рядом с так называемым «терминалом Сити», в котором будут собраны все транспортные остановки, от метро до автобуса и даже въезды в гараж, должна появиться еще одна станция – скоростной трассы СТС, ведущей в аэропорт. В состав показанного проекта входит крытая станция СТС и автомобильный мост через Москва-реку, а сюжет заключен в следующем. Когда-то, когда строился мост Третьего кольца, под ним запланировали нижний ярус для будущей СТС. Но потом выяснилось, что этот ярус не подходит для вагонов, и решили построить рядом второй мост, а нижний ярус Третьего кольца сделать пешеходным, запустив по нему движущиеся дорожки-травалаторы, помогающие преодолевать расстояние длиной около одного километра. Помимо моста и станции в проект входит многоярусная стоянка на 500 машин.

Обсуждение проекта сосредоточилось вокруг вопроса дорожных «проколов» под мостами – дополнительных трасс вдоль реки, перпендикулярных Третьему кольцу и дающих возможность его пересекать. По словам Александра Кузьмина, 10 лет назад, когда строили Третье кольцо и его трасса стояла и не была загружена машинами, это можно было сделать легко, но тогда городские власти не захотели тратить муниципальных денег, в расчете на то, что эти дороги построят инвесторы Сити на свои средства. Однако это не удалось, и теперь строить дороги-«проколы» будет значительно сложнее.
На что Владимир Ресин ответил так: «проект этот мы жевали-жевали, есть предложение принять, давайте примем». И проект приняли.

Проект гольф-поля международного класса также расположен не очень далеко от Сити – в излучине старицы Москва-реки, образующей довольно-таки крупный остров, по которому проходит единственная улица Нижние Мневники. Сейчас там луга, несколько болот – как было сказано на заседании, «полупамятников природы», и посередине – полуживая деревня Терехово. Когда-то в этом районе собирались строить детский спортивный комплекс, да вот решили начать с гольф-поля. На одном из прошлых советов мэр Юрий Лужков сказал так: мы делаем это поле «для всех, в том числе и для пацанов московских».

На том заседании, когда поле рассматривалось впервые, проект не был принят на том основании, что объем запланированного строительства существенно превышал нормы, допустимые в охраняемой природной зоне. Теперь здания перенесены ближе в поселку и объемы строительства сокращены, в основном за счет коттеждей-гостиниц, в которых желающие заниматься гольфом смогут арендовать комнаты. На этот раз на совете обсуждалось: можно ли зимой кататься по гольф-полю на снегокатах, как это предложили корейцы, или лучше заниматься там зимним гольфом на снегу, как это делают финны. А также, достаточно ли узковатой улицы Нижние Мневники для подъезда к гольф-полю, так как с его появлением дорожный трафик получит дополнительную нагрузку в виде машин тех 100-120 человек, которые могут одновременно находится на гольф-поле. Проект приняли с пожеланием обратить внимание на остальную территорию острова, так как ее собираются обустроить с 1961 года и все никак не обустроят. В ходе обсуждения Александр Кузьмин заметил, что от детского парка отказываться не будут, и сделают его когда-нибудь в будущем – вероятно, когда закончат с гольф-полем, где-нибудь рядом с деревней, которую пока «не тронут».

Проект торгового центра рядом с метро «Университет» был отвергнут, можно сказать, сразу же при подаче. Рассказывая о проекте, Александр Кузьмин в итоге предложил торговый центр перенести и построить его в другом месте, компенсировав землю инвестору. Дело в том, что проект вызвал бурные протесты жителей окрестных домов, а также – в том, что павильоны станций метро недавно получили статус «вновь выявленных» памятников. Поэтому вначале торговый комплекс включал в себя станцию метро, а потом в его объеме вырезали круглые дыры, и здание стало обступать павильон с трех сторон. Однако протесты жителей района на этом не прекратились. Активисты пришли на совет, помощник депутата района выступил с просьбой отменить строительство. Проект отменили с рекомендацией «искать решение, которое устроит жителей и инвестора». Предложение будет рассмотрено отдельно, а потом – повторно на общественном совете.

Последний рассмотренный проект – часовня во имя святых Александра Невского и Иоанна Воина рядом с Екатерининским парком и недалеко от площади Суворова. На площади стоит памятник полководцу, а с другой стороны парка, между строящимся армянским храмом, казино и студией им. Грекова есть небольшой и приятный сквер, в котором собираются установить стелу в честь Суворова и упомянутую часовню; все это будет мемориальным комплексом. Не очень понятно, зачем еще один комплекс, если уже есть памятник и площадь, однако на вчерашнем заседании речь была не об этом, а о цвете покраски часовни. По просьбе Троицкого подворья, к которому она будет приписана, ее разрешили покрасить не в голубой с белым, похожий на соседний дворец, а в красный, похожий, на цвет фасадов церкви Троицы на Троицкой горке, в которой располагается подворье.