Сергей Крючков, ABD architects:
«Сама постановка вопроса говорит о том, что правил нет. Раз вы в такой форме спрашиваете, значит, мы здесь обсуждаем слухи, что симптоматично».

Александр Ложкин, Проект Сибирь:
«Я беседовал в Тюмени (Сергей Собянин был губернатором Тюмени 2001–2005, прим. ред.) с местными архитекторами – все, что там делалось, делалось в режиме ручного управления. Никто не обращался к профессионалам и не опирался на профессиональное мнение».

Елена Гонсалес, Проект Россия:
«Хорошо, что памятники не будут сносить, но очень плохи беззаконие и волюнтаризм, посредством которых делаются даже хорошие дела. Сейчас заморожены и пересматриваются инвестконтракты, ранее согласованные по всем правилам; на согласование потрачены деньги, заказчики терпят убытки, архитекторы оказываются без работы, потери никто даже не обещает компенсировать. …Закон – не закон, и если Архнадзор выступает за соблюдение закона, то оно не может начинаться с безответственных решений».

Сергей Скуратов, Сергей Скуратов architects:
«Отменами разрешений на строительство нас огорошили, как раньше – сносами памятников. Лично меня теперь преследует одна мысль – откуда взять силы, чтобы привыкнуть к новому порядку. Мы приспособились работать со старыми – теперь надо приспосабливаться к работе с новыми. В этом городе нет и не может быть никаких правил, нет никакого закона и никто не общается с профессионалами. Так что все как решалось так и будет решаться по личной договоренности с теми, кто влияет на процесс, то есть с властью».

Максим Гасиев, региональный директор по торговой недвижимости компании Colliers International:
«Сейчас нельзя инвестору договориться с властью через архитектора, как это было раньше. Но это ненадолго. Ничего, все выправится».

Анастасия Подакина, компания «Система ГАЛС», директор по маркетингу; соорганизатор дискуссии:
«Сейчас наступил такой момент, когда мы, архитекторы и девелоперы, вместе можем что-то изменить. Нужно только прийти к разумному компромиссу,  действовать сообща и главное – разумно. Нам очень не хватает такого разумного компромисса «Детскому миру». Это очень сложный объект с тяжелейшей историей. И пока мы спорим и ждем, он может попросту разрушиться, не дождавшись запланированной реконструкции».

Андрей Чернихов, архитектурно-дизайнерское бюро Андрея Чернихова:
«Не стоит обсуждать власть – мы архитекторы или подпольные революционеры? Если мы согласны жить по понятиям – то это Москва, если нет – то надо ехать в Австрию. Или в Нью-Йорк. В Нью-Йорке, например, за долгие годы выработал правила учитывающие мнение общественности, горожан, профессионалов, – возьмем для примера реконструкцию Линкольн-центра… Это мегаполис XXI века с соответствующей моделью поведения, а у нас в Москве к большому сожалению, продолжает работать феодальная система принятия решений. Обсуждать власть бесполезно. Что мы можем сделать? И есть ли вообще что-то, то зависит от нас с вами?».

Сергей Скуратов:
«Я совершенно не согласен что мы ни на что не можем влиять. Мы должны пытаться влиять. Я например ходил на митинги 31 числа – маловато там было человек, я вам скажу».

Елена Гонсалес:
«Смешно слышать, что власть нужно учить. Они сами нас научат».

Юрий Аввакумов, архитектор, куратор:
«Все приспособились с властью сотрудничать. Надо предпринимать усилия – вот, Архнадзор принял, и что-то получилось. И голос разума надо слушать не один раз в году на Арх Москве, а постоянно».

Александр Ложкин:
«Архитекторы – это инструмент. На самом деле на процессы, происходящие в городе, влияют две основные силы: бизнес и сообщество горожан. В городе всего две силы; их интересы зачастую противоположны. Все зависит от того, на кого работает архитектор. Власть же должна выступать беспристрастным судьей на этом процессе, но она часто подсуживает, то есть встает не на сторону общества, а на сторону интересов крупного бизнеса. Она должна перестать это делать.

Зачем позвали Архнадзор? – Потому что была политическая цель. Не было бы цели – так Архнадзор и оставался бы маргинальным движением».

Наталья Золотова, искусствовед:
«Я здесь наблюдаю высокую концентрацию одновременно ума и утопического прекраснодушия. Ждать что сюда придет Собянин смешно. Однако к власти можно и нужно обращаться. У российской власти слух гораздо лучше чем у власти в других странах, где власть сильнее защищена законом. В нашей власти хороший слух, надо только до нее достучаться. И это должны делать журналисты – почему, например, Financial Times может себе позволить напечатать интервью с Рэмом Колхасом на целую полосу, а наши федеральные издания не делают таких интервью никогда? Почему Григорий Ревзин не делает таких интервью?».

Елена Гонсалес:
«Григорий Ревзин очень много занимается этими проблемами. Он входит в градостроительный совет Сколково, убеждает их привлекать российских архитекторов к проектированию. А вот архитекторы даже не пытаются участвовать в процессе. Когда было обсуждение на Стрелке – там было всего один или два архитектора. Где все остальные?

У нас нет мнения архитекторов. Союз, который теоретически мог бы его выражать – мертвая организация. Надо вырабатывать программу, а «нас не позвали» – это не позиция, мнение, если оно есть, должно быть слышно с самого начала. А если его нет, то значит, нет».

Антон Надточий, «Атриум»:
«Архитекторы которые занимаются строительством зданий в городе на городскую политику влиять не могут. Может влиять пресса, общественные организации. Каждый должен заниматься своим делом. Власть должна стремиться улучшить ситуацию в городе, привлекая известных специалистов. Архитекторы должны строить красивые дома. Пресса должна следить за процессом и влиять, если что-то происходит не по  правилам».

Максим Гасиев:
«Я не стал бы обвинять во всем власть. Профессиональное сообщество само виновато. Слишком много построено уродливых зданий».

Григорий Полторак, президент-элект Российской Гильдии риэлтеров:
«Во Франции можно купить замок за 30 тыс. евро. Зато сколько средств придется вложить на его восстановление? У нас же стремятся продать развалину как можно дороже, а потом обязывают ее восстановить. Можно запретить в центре строить выше двух этажей, но тогда и земля здесь должны быть дешевой, такой, чтобы построить на ней невысокий дом было выгодно. Только тогда ситуация начнет меняться к лучшему».

Алексей Белоусов, коммерческий директор Capital Group:
«По-моему, высота здания, два этажа или больше – это должно быть где-то записано. Этого не должен решать архитектор.  …Если мы возьмем население Москвы, это где-то около 12–12,5 млн. человек, и разделим на общее количество квадратных метров, получится по 18 метров на человека. И качество этого жилого фонда не соответствует нормам».

Владимир Кузьмин, архитектор, POLEDESIGN:
«Если говорить об архитектурных решениях нового московского правительства, то это дизайн ларьков трехлетней давности, который достали из-под сукна, дали кому-то безрукому поправить и теперь внедряют. И журналисты не трубят, не возмущаются, ничего не говорят об этом (Архи.ру писал об этих проектах сразу как только их обнародовали – прим. ред).
Для города очень важен микромасштаб, иначе все вокруг так и будет желто-зеленым. Но ведь если я приду к вам, Капитал Групп, с предложением сделать благоустройство – вам ведь то не нужно, у вас ведь все уже решено!».

Юлий Борисов, UNK project:
«Большинство архитекторов, которые здесь присутствуют, работают в сфере частного и корпоративного заказа. Они делают лучше, быстрее, дешевле своих западных коллег. Но когда мы пытаемся «выйти в город», нас бьют по рукам, давая понять, что это закрытый рынок. Я уверен, что если бы мы могли участвовать в процессе, облик города был бы лучше. Вот и получается, что проще самореализоваться там, где нет таких ограничений – вне города. А мы могли бы прийти в город, и, например, строить малые объекты».

Евгений Асс, профессор МАрхИ:
«Мне страшно, когда архитекторы говорят о самореализации. Все безобразия  Москве совершены профессионалами. Мне наши архитекторы напоминают хирургов, которые закончив институт, выбегают на улицу со скальпелями и ищут – кого бы прооперировать».

Сергей Скуратов:
«Я хотел бы поправить Евгения Викторовича. Надо говорить либо «мы», либо, как Борис Николаевич, положить билет и выйти из партии. Самые опасные люди вообще, это те, кто что-то делает: они совершают ошибки. Отстраниться и осуждать людей которые что-то делают всегда проще. А вот что меня сейчас действительно пугает – это новое поколение молодых архитекторов, которые пошли во власть…».

Евгений Асс:
«Я отношусь и к цеху и к себе скептически, и имею на это право. Надо относиться к себе критично. Не говорить, что, мол, мы архитекторы и только поэтому хороши».