Участок, для которого предназначен этот проект, находится за МКАДом, по левую сторону от Сколковского шоссе. В трехстах метрах по диагонали к северо-западу от него строится здание Давида Аджайе для бизнес-школы Сколково. Еще ближе, вдоль западной границы территории, через дорогу – уже почти построен элитный поселок «Грюнвальд», дома в котором по генплану Сергея Чобана и Александра Скокана спроектировали бюро «Чобан Фосс», «Меганом», «Остоженка» и «Ашманн и Саломон». Он рекламируется как «модный дом от звезд мировой архитектуры», напоминающий московскую «золотую милю» Остоженку. Вдоль восточной границы будущего жилого комплекса Владимира Плоткина, прямо у МКАДа планируется построить новый бизнес-парк. 

И наконец, недавно было объявлено, что в этом же районе, но к северу от Сколковского шоссе, будет построен центр инноваций, уже прозванный российской Силиконовой долиной. Так что окрестности поселка Заречье вскоре превратятся из дачно-санаторной местности в анклав прогрессивного (будем на это надеяться) бизнеса и не менее элитного жилья. 

 

«Грюнвальд» состоит из семиэтажных домов круглой, квадратной и треугольной формы, поставленных в две линии вдоль внутренней дороги. Похожим образом будет устроен и бизнес-парк: он также составлен из отдельных корпусов, сгруппированных двумя параллельными строчками. Владимир Плоткин не стал повторять дробную структуру соседних ансамблей, а изогнул объем жилого комплекса, превратив его в изящный, почти каллиграфический росчерк. Получившуюся фигуру хочется сравнить к какой-то буквой или знаком, но близких аналогий не обнаруживается – больше всего план дома похож на контур цветочного лепестка. А по смыслу (но не по форме) он напоминает английский значок &, который, условно говоря, соединяет – или разделяет – собой будущий бизнес-парк и строящийся «Грюнвальд». 

 

Сейчас изогнутые дома – это, как принято говорить, актуальный тренд. Если одной из идей классического модернизма был длинный дом-стена, при желании способный вместить в себя прокатный стан, то ответом неомодернизма стал, скажем так, дом-петля: чаще изгиб бывает слабый, примерно как у натянутого лука, реже значительный – дом может быть S-образным, волнистым (тогда это уже, вероятно, «дом-змея»). 

 

Но в исполнении Владимира Плоткина, архитектора, который, как принято думать, предпочитает прямые линии, и даже углы – тоже скорее прямые, дом-петля получился строго геометрическим. Причем использованная геометрия – простая, циркульная. «Лепесток» плана нарисован двумя большими дугами с одним, циркульным же, сопряжением в том месте, где дуги встречаются. Так что источник вдохновения – не брошенные на стол в произвольном порядке полосы бумаги, не ползущее пресмыкающееся и даже не горная гряда, а – очень простое геометрическое построение. Приглядевшись, на плане даже можно обнаружить места установки циркуля для как минимум двух основных дуг. В этих местах устроены пруды круглой формы. Помимо дуг, от прудов расходятся лучи, прорезающие объем «петли» в месте малой дуги-сопряжения, разделяя жилой комплекс на отдельные дома и образуя выходы в сторону Сетуни. 

 

Разглядывая проект пристальнее, несложно прийти к выводу, что главная форма в нем – не петля и не лепесток, а окружности и их сопряжения. Четырем круглым прудам, окруженным травяными амфитеатрами, вторят столь же круглые площадки кортов, освещенные круглыми фасетчатыми фонарями, большими и очень непривычными, напоминающими о стадионах; кровля над висячим садом прорезана, как швейцарский сыр, множеством циркульных отверстий разного размера. В проекте «Заречья» Владимир Плоткин как будто бы задался целью проверить, что будет, если рисуя дом, использовать не линейку, а циркуль. Есть в этом что-то родственное замыслу знаменитого дома Константина Мельникова; кстати сказать, соединенные восьмеркой окружности спортивных площадок во дворе «Заречья» очень похожи на план дома Мельникова, который, как известно, состоит из двух пересекающихся цилиндров. 

 

И так же, как у Мельникова, круглому дому потребовались особенные фасады. 

Здесь – изогнутые стены дома-петли превращены в стеклянно-каменную гармошку. Как будто бы окна, не желая изгибаться под стать криволинейной поверхности стен, развернулись под углом и превратились в треугольные выступы-эркеры. Каждый из которых составлен из двух встречающихся под углом плоскостей: одна плоскость стеклянная, другая каменная. Время от времени прозрачная и глухая половинки меняются местами, образуя на фасадах чередование больших разнофактурных пятен. Таким образом во-первых, удается уловить максимум света и обеспечить квартирам приличную инсоляцию. Во-вторых, получившаяся «гармошка» позволила Владимиру Плоткину избежать повсеместного использования криволинейного стекла которое искажает отражение, как в комнате смеха (в квартирах это, действительно, неуместно, а в общественных пространствах этого проекта криволинейные стекла встречаются). Кроме того, чередование окон-эркеров сбивает счет этажей и придает поверхности особую фактурность, превращая дом в ребристую скульптуру, немного напоминающую механизм, застывший в процессе трансформации (этот мотив можно сравнить с похожим приемом, использованным в здании торгового центра «Времена года» на Кутузовском проспекте). Круговращение наполняет дом какой-то особенной жизнью, внутренней энергией – можно подумать, что козырьки взлетели и левитируют над основным объемом, а фасады пришли в движение, всей своей поверхностью раскрываясь к свету; как будто космический объект приземлился, раскрутился и начал разворачивать свои механизмы. 

 

Здесь необходимо оговориться, что приверженность Владимира Плоткина прямым линиям и углам, о которой было сказано выше – это на самом деле грубое обобщение, основанное на воспоминаниях о гигантском доме-«Аэробусе», чертановском «Авеню-77» или, например, проекте петербургского морского вокзала в виде гигантского параллелепипеда – «окна в Европу». Автор этих проектов действительно редко смягчает углы, но он же, как известно, получил «Золотое сечение» за один из первых в Москве круглых домов – дом с совершенно циркульным планом. В «Заречье» тема круга размножилась, расширилась – ее как будто бы всесторонне изучили, применив к пруду, парку, дому, к перфорированной кровле, наконец. Интересно, что это произошло именно в Заречье – рядом с поселком «Грюневальд», в котором есть несколько круглых домов, типологически сходных с тем, давним домом Плоткина, и рядом с бизнес-школой «Сколково» Давида Аджайе, стилобат которой, как известно, совершенно кругл. Владимир Плоткин в ответ на сам собой возникающий вопрос о контекстуальных перекличках отвечает, что на проект соседнего «Грюневальда» он, да, ориентировался, а вот «Сколково» в то время, когда начиналось проектирование «Заречья», еще не видел. 

 

Итак, в районе Заречья и Сколково образуется анклав «архитектуры по циркулю», причем три упомянутых проекта демонстрируют поразительное разнообразие решений. Напрашивается сравнение, если не дотошное сопоставление, то хотя бы несколько замечаний. Так, очевидно, что в «Грюнвальде» и «Сколкове» круглыми оказываются здания, в «Заречье» же круглые – пруды, а дом сложнее, его форма не закольцована, а разомкнута, приоткрыта, как раковина любопытной устрицы.

 

Или: планы всех трех комплексов напоминают абстрактную живопись. Это не так часто случается с планами, даже современными, а здесь: план «Грюнвальда» – набор основных геометрических фигур, кругов, треугольников и квадратов; а план бизнес-школы «Сколково» декларативно ориентирован на супрематическую живопись Малевича. У Аджайе построения Малевича определяют план и объемную композицию всего здания, будучи с непосредственным буквализмом перенесены из живописи в архитектуру. У Плоткина же абстрактные фигуры становятся основой не столько здания, а скорее того, что называют «благоустройством территории»; так мог бы выглядеть парк какой-нибудь подмосковной усадьбы, если бы его вдруг взялся проектировать авангардист 1920-х. Парка здесь, конечно, маловато для усадьбы, но в «Заречье» он играет важную роль, и организован сложно, в пять «ступеней»: дикая речка Сетунь, к которой дом обращен множеством проходов; сквер с прудами, защищенный от МКАДа двумя дугами домов «Заречья»; сквер между этими дугами, он уже больше похож на парадную площадь; и наконец, наделы-палисадники для жителей первых этажей и висячий сад на уровне четвертого этажа над фитнес-центром – два последних служат своего рода «резонаторами» между домом и природой. Как тут не вспомнить про город-сад.

 

Если про парк, окружающий дом, можно сказать, что он сверху напоминает абстрактную картину, то рисунок плана дома-петли «Заречья» никак не может восходить к живописи авангарда – ей подобные формы не свойственны. Зато прототип здания, хотя и не прямой, отыскивается в традиции зрелого модернизма 1970-х. Точнее, два прототипа. Модернизм не знал домов-змей, ему были хорошо известны более спокойные подковообразные планы. Можно себе представить, например, объем московской гостиницы «Космос», который стал бы длиннее, ниже, легче и расслоился на две полосы. Между этими проектами 40 лет, но несмотря на все трансформации, их связывает нечто вроде внутренней общности, позволяющей читать их ответвлениями одного ствола. Тогда как здание Аджайе на этом стволе выглядит прививкой. Иными словами, лейтмотив архитектуры «Сколково» – возрождение форм раннего модернизма, причем через обращение к живописи, или точнее к идеологии супрематизма. А в здании соседнего жилого комплекса «Заречье» мы имеем дело с продолжением и развитием парадигмы зрелого модернизма, причем именно архитектурного.

 

Оттуда же родом, как мне кажется, и общий эмоциональный настрой проекта. Даже если взять за скобки, что сейчас для качественного жилья стало нормой прятать парковки под землю, а на крыше разбивать скверы, озеленять все, что можно, и населять рендеры радостным стаффажем из веселых детей – все равно, в проекте «Заречья» все эти черты как будто бы усилены. Пафос конструирования лучшей жизни, унаследованный зрелым модернизмом от раннего авангарда, в этом проекте обретает свежесть и силу, неожиданную искренность, а значит, и новую жизнь. Так что – посмотрим еще раз на графику плана – лучи, расходящиеся от круглого главного пруда, можно понять как солнечные, а дугообразные дома – как радугу над ним. И получается, что от «жилого комплекса бизнес и преимум класса» до утопического города Солнца – не так уж и далеко.