Город Пермь известен своим театром, коллекцией деревянной скульптуры, прошлогодним международным конкурсом на здание музея. Кроме того, он известен военными заводами. Заводы здесь были и раньше, но во время войны Пермь стала центром «трудового фронта» – сюда эвакуировали военные производства и людей, которые на них работали. Заводы привозили по железной дороге, проложенной по берегу Камы, да так и ставили рядом с дорогой и рекой. Теперь к реке сложно подойти – вдоль нее тянется сплошная промзона, связанная железнодорожными путями.

Но это не единственная неприятность, в городе много градостроительных проблем. Районы оторваны друг от друга; также сложно перебраться из «исторической» половины Перми в «социалистическую» (соцгород), так как они разделены оврагом с речкой Егошихой; в городе постоянные пробки. Словом, проблем столько, что над их решением работают одновременно три команды градостроителей: пермская, голландская и московская. Руководитель последней – Александр Высоковский, когда встал вопрос проектирования нового здания городской администрации, предложил мэру города пригласить архитектора Илью Уткина. Илья Уткин, в свою очередь, попытался сделать свой проект шире, чем «просто здание», а поучаствовать в решении градостроительных проблем в отдельно взятой части Перми.

Тем более что район, в котором планируется построить здание администрации, один из самых проблемных в городе. Это в прямом смысле слова «узел» – тут и пробки, и единственная в Перми заповедная зона, и «лоскутная» собственность на участки. Это место, где историческая часть города внезапно заканчивается, обрываясь оврагом и заросшим деревьями кладбищем. Заканчивается и клетчатая планировка XVIII века – сетка маленьких прямоугольных квартальчиков, характерных для градостроительства классицизма. Несколько сравнительно маленьких и прямых улочек внезапно изгибаются и стягиваются к одному мосту через овраг, образуя нечто похожее не речную дельту. По сторонам от нее – деревянные домики, остатки старой Перми, которые гниют и разрушаются. Среди них – местами пятиэтажки, местами новое ларечно-башенное строительство, и даже затесался один коттеджный поселок. На краю оврага две церкви. То ли город, то ли пригород. И постоянные пробки; где-то сложно пройти, где-то – проехать.

Проектированием для этого места в Перми занимаются уже достаточно давно, и предложенные проекты можно даже классифицировать по типологии. Во-первых, в месте «дельты», где несколько улиц вливаются в один мост, проектируют большую дорожную развязку, которая должна «зависнуть» поверх заповедных домиков. Во-вторых, вокруг развязки проектируют несколько так называемых «доминант» – стеклянных башен, закрученных в модном заха-хадидовском вихре. И наконец, недавно был проведен конкурс на здание городской администрации – для него выделили участок к северу от «дельты»-развязки, перед сквером с памятником историку, политику и основателю Перми Василию Татищеву. Здание-дворец оказывалось в совершенно не-дворцовом месте – сбоку от дороги.

Илья Уткин предложил проект, который объединяет все три темы, включая одновременно: попытку нетривиального решения транспортных проблем; башни, по высоте сравнимые с упомянутыми доминантами, но решенные в классицистическом ключе; и здание городской администрации, похожее на дворец.

Комплекс состоит из трех сооружений, выстроенных в одну линию строго поперечно дельте улиц. Они объединены между собой: внизу общим прямоугольником подземно-гаражной части, вверху – навесными пешеходными мостами. На уровне земли – дороги для проезда автомобилей, но круговой развязки нет и рисунок улиц сохранен в значительной части прежний, в виде треугольной развилки, но немного геометрически выровнен. Главная артерия, улица Ленина, продолжает изгибаться, как сейчас, но избавляется от пешеходных переходов (которые перенесены выше) и расширяется. Над оврагом от моста отделяется трасса, которая позволяет объехать комплекс с северной стороны (эта трасса связана с дорогой над оврагом, задуманной в градостроительном проекте Высоковского).
«Главная идея этого решения – рассказывает Илья Уткин, – заключается в том, что пешеходы и автомобили не мешают друг другу». Дорожную развязку, как известно, сложно пересечь пешком – но еще это нормально, когда она расположена на границе города. А если в центре? Сейчас там сложно проехать, а после строительства развязки может стать невозможно пройти. Вариант Ильи Уткина решает эту проблему.

Два из трех зданий – офисные центры; одно, северное – администрация. Все они решены очень строго в стиле, близком к ар-деко, и объединены асимметричной, но исключительно строгой композицией вокруг общего центра. Роль центра берет на себя одно из двух офисных зданий: оно состоит из четырех одинаковых башен, поставленных по углам общего пьедестала. Башни расчерчены на всю высоту плоскими пилястрами, соединены в трех уровнях арочными мостиками и при подъезде по мосту со стороны оврага воспринимаются как торжественные пропилеи – ворота города. Они похожи на чикагские небоскребы, но еще больше напоминают о кино-архитектуре, изображающей 1930-е. Впечатление поддерживает крылатая скульптура, поставленная перед башнями и видимая в створе между ними. Впрочем, дорога не проходит сквозь гигантскую «триумфальную арку», а в последний момент, дав проезжающему насладиться впечатлением, сворачивает направо.

Четыре башни – безусловный центр композиции. К югу от них расположено еще одно офисное здание, с точно таким же квадратным планом, но вдвое ниже и похожее на зиккурат (ступенчатую пирамиду). Внутри эта пирамида полая, и ступеньки последовательно смыкаются, образуя атриум с застекленный верхушкой. Очень непривычный атриум, такое пространство не имеет ничего общего с застекленными дворами в супермаркетах.

К северу от башен стоит здание городской администрации – главный герой проекта, так как именно оно послужило поводом для проектирования. По отношению к другим, более ранним проектам, здание администрации перенесено южнее. Сквер Татищева оказывается перед ним со стороны города и формирует вторую парадную площадь комплекса – по проекту улица Ленина подходит к углу площади, затем поворачивает и идет вдоль нее. Сквер с памятником основателю города становится заметнее, чем сейчас.

Смена места позволила сделать здание большим и торжественным, вполне дворцовым. Оно использует хорошо известную типологию палладианского дворца. Обращенный к городу парадный фасад отмечен утопленным портиком-лоджией с двумя ризалитами по сторонам; фасад, обращенный к зелени оврага, решен как парковый – с выступающей полуротондой.

Схема самая классическая, причем любопытно, что она характерна для усадебной архитектуры и загородных дворцов. Вероятно, здесь сыграло свою роль полудеревенское окружение заповедных домиков и заросшего оврага. Однако классическая схема наложена на очень крупный объем – в нем шесть надземных этажей и два подземных. Здание определенно крупнее любого дворца классицизма, крупнее даже сталинского театра (расположенного несколько дальше по улице Ленина): в нем шесть этажей, поделенных на два «больших» яруса. Размеры заставляют автора взглянуть на известную схему опять же через призму ар-деко. А соседство пермских заводов – ввести мотивы промышленной архитектуры: по словам Ильи Уткина, ими навеяны формы ребристых и уступчатых цилиндрических сводов над атриумом.

Исключительно торжественный получился комплекс. Здесь и две площади, и башни-небоскребы, они же триумфальная арка, и пирамида, и дворец. Фактически, это новый центр города, придуманный для места, в котором его никогда не было, но где он теоретически мог бы быть. Сам Илья Уткин без сомнения называет такое вмешательство с структуру города «хирургическим», но считает его необходимым – сейчас пока что в центре города «дыра» и одновременно пробки.

Но что характерно, архитектору очень трудно пойти на такое вмешательство. Его архитектура – классицистически жесткая. Для почти любой классики, особенно если она берется за градостроительный проект, характерна торжественность и определенность, центричность и жесткость. Практически все известные градостроительные схемы классицизма были ортогональными сетками, наложенными поверх «естественного» хаоса с целью окультурить его и привести в порядок.

Порядок в данном случае – слово ключевое.
Комплекс Ильи Уткина предназначен для упорядочивания, причем сразу двух вещей: с одной стороны, существующего градостроительного хаоса, а с другой стороны, будущих строительных замыслов. Но вмешательство такого рода, оно по определению – хирургическое. Иными словами, построить нечто столь большое, совершенно ничего не задев, не спрямив и не изменив, невозможно. Это проект очень крупный, он – очевидная доминанта, самоценная и более чем заметная. Такую вещь нельзя создать без вмешательства в существующую среду, и достаточно радикального вмешательства.
Как архитектор-классик, Илья Уткин считает его необходимым для создания градостроительно значимого комплекса. Что правда: такой комплекс стянет к себе обе части города и станет безусловным акцентом.

А как человек Илья Уткин не любит хирургического вмешательства в городскую среду, он уверен, что каждый старый домик хорош сам по себе и его жалко. Только вот догнивают они в своем заповеднике, то ли в центре, то ли на окраине. С такой жизненной позицией, которой придерживается Илья Уткин, архитектору очень сложно построить что-то крупное. Но может быть, это и хорошо – если большим градостроительным комплексом занимается человек с подобной жизненной позицией, есть уверенность, что любое вмешательство останется в рамках необходимого для создания настоящего городского центра.

И еще – этот комплекс представляет собой довольно-таки непривычный вариант офисного Сити. Как правило, и все уже к этому привыкли, подобные решения сейчас состоят из разных стеклянных башен, и тут – очень строгая разновидность ар-деко.