Эта пресс-конференция, созванная для объявления о соглашении между двумя организациями – едва ли не первое публичное действие, совершенное Андреем Боковым после его избрания президентом союза архитекторов России. Любопытно, что оно оказалась связанным с охраной памятников.

В качестве вступления Андрей Боков выразил свою приверженность принципам Венецианской хартии – в частности, тому, что старые части здания и новые добавления должны различаться между собой (принцип, выдвинутый еще в конце XIX века Камилло Бойто). В свою очередь глава Росохранкультуры Александр Кибовский выразил надежду на то, что соглашение поможет преодолеть разобщенность между архитекторами и «сообществом охраны культурного наследия». По словам Александра Кибовского, настоящий архитектор-профессионал всегда будет с уважением относиться к работе своих предшественников.

Подписанное соглашение было разработано комиссией союза архитекторов России по сохранению архитектурного и градостроительного наследия (И.А. Маркина, И.К. Заика) и К.Е. Зайцевым и А.А. Никифоровым – со стороны Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия. Это документ очень общего характера, похожий на договор о намерениях, а еще больше – на соглашение о дружбе и сотрудничестве. Союз архитекторов будет участвовать в разработке подзаконных актов по охране наследия, в аттестации архитекторов-реставраторов и в рассмотрении проектной документации – Росохранкультура предполагает привлекать специалистов союза в качестве экспертов для всех трех случаев. Союз, в свою очередь, будет привлекать специалистов федеральной службы для «участия в комиссиях по квалификационному отбору архитекторов при предоставлении права на архитектурное и градостроительное проектирование».

Последняя фраза нуждается в расшифровке. В сущности, здесь речь идет о том, что должно к 2010 году заменить лицензии на архитектурное проектирование. Как известно, лицензии больше не выдаются и в конце текущего года потеряют силу. Архитекторы должны объединиться в саморегулируемые организации (СРО), которые будут выдавать вместо лицензий – допуски. Таких организаций создано уже несколько, при союзе архитекторов недавно учреждена ассоциация СРО. Чтобы стать членом СРО, надо быть в союзе архитекторов, и более того – получение допуска на архитектурную деятельность увязано с персональной аттестацией архитекторов в союзе. Так формально допуски выдает СРО – мастерским, но фактически для этого необходимо получить то самое «право на проектирование» от комиссии союза архитекторов. К процессу выдачи этих «прав» союза и планирует привлекать Росохранкультуру.

В сущности, обозначенная 13 марта попытка взаимодействия между союзом архитекторов и федеральной службой охраны наследия должна быть явлением положительным. Если она повлечет за собой развитию более ответственного отношения архитекторов к памятникам и исторической среде. Единственное, хотя и крупное «но» – недостаток конкретики.

Очевидно, что Росохранкультура заинтересована в профессиональных экспертах, источником которых в данном случае полагается союз. Здесь возникает вопрос – кто именно будут эти эксперты, которым предстоит участвовать в доработке законодательства, аттестовать реставраторов и оценивать проекты реставрации?
Известно, что профессии архитектора и реставратора – достаточно сильно различаются между собой, хотя тех и других обучают в МАрхИ, но на разных кафедрах и фактически они получают разное образование. По идее реставраторов надо бы аттестовать реставраторам. Архитектор же – профессия с большим творческим размахом, и далеко не всегда оный творческий размах удачно совмещается с пониманием принципов Итальянской, Афинской и Венецианской хартий. Мне однажды, еще в студенческие времена, довелось побывать в новгородской студии Грекова, где по миниатюрным кусочкам собирали фрески, обсыпавшиеся в войну со стен Спаса на Ковалеве. Работы там много, и для менее квалифицированных операций привлекали добровольцев. Так вот, там нам сказали интересную вещь: можно на эту работу брать кого угодно, физиков, математиков, но только (!) не художников. Художники все время норовят что-нибудь домыслить, дорисовать и уярчить, потому что натура у них творческая, а это научной реставрации как правило противопоказано.

С архитекторами примерно то же самое – к сожалению, высказанная Александром Кибовским надежда на уважение профессионалом работы прежнего профессионала серьезной критики не выдерживает. Был ведь архитектор Баженов профессионалом? А разобрал Кремлевскую стену? Уважения как будто бы больше оказалось даже у Екатерины II, которая попросила вернуть все на место. С другой стороны, проникнется творческий архитектор уважением – подумает, что проник в замысел предшественника – и достроит что-нибудь по-своему.

В этом смысле делать архитекторов экспертами в области реставрации и сохранения – это простите, равноценно тому, чтобы звать волка сторожить овец.
Помимо чисто творческих порывов есть проблема иного свойства. Памятники уничтожаются и фальсифируются в наше время не столько волей архитекторов, сколько заказчиков. А если архитектор не идет на поводу у воли заказчика – он теряет заказы. Вот знаменитый архитектор Илья Уткин, лауреат венецианского «Золотого льва» подписал коллективное письмо об охране московских памятников – и тотчас же лишился заказов. Потому остальные и не подписывают, кто не хочет лишиться заказов. Так что разобщенность между архитекторами и охранителями не вполне искусственная, скорее наоборот – она сущностная и имманентная, вполне естественная и существовала всегда. Поэтому вполне логично, что при работе с памятниками архитекторы привлекают реставраторов – архитекторы делают себе новое, реставраторы же заботятся о старом.

С другой стороны, любой образованный человек сейчас, наверное должен заботиться о памятниках, и прежде всего архитектор, которому (в отличие от многих) так просто этот памятник разрушить. Это, как справедливо сказал Андрей Боков, вопрос этики, о которой союз вполне в состоянии заботиться. Исключать например из союза тех, кто строит муляжи, способствует исчезновению памятников и не давать им «права» и «допуски». Было бы неплохо, например, исключить архитектора Денисова, который строит несогласованные (с той же Росохранкультурой) муляжи, но одновременно умудряется выступать экспертом, критикуя реставрацию Большого театра. Тут уж либо одно, либо другое. Либо самому нарушать все мыслимые нормы, либо критиковать других. Надо выбирать.

Несколько сомнительно в этом контексте прозвучала позиция Александра Кибовского по отношению к общественным движениям в защиту памятников, которые глава Росохранкультуры охарактеризовал как не вполне конструктивные и не уважающие 73 федеральный закон. Очевидно, что союз архитекторов интересует федеральную службу не как общественная организация, а как группа экспертов. Но ведь надо признать, что именно общественности удавалось привлекать внимание к самым скандальным проектам, особенно в тех случаях, когда голос экспертов по тем или иным причинам был почти не слышен…

Сложно не заметить, что соглашение было заключено в тот момент, когда у общественности имеются претензии к проекту «Геликон-оперы» президента союза архитекторов Андрея Бокова. На просьбу прокомментировать сложившуюся ситуацию Андрей Боков ответил: что проект полностью согласован; что его цель – сделать памятник живым и помочь развитию театра, который тоже является объектом культуры; что он лично считает его достаточно деликатным; что принцип различия старых и новых частей в нем соблюден. Ситуация действительно непростая. Правда, что проект согласован самим Алексеем Комечем. С другой стороны, правда и то, что памятник в значительной степени разрушается и трансформируется. Кто здесь неправ? То ли защитники старины слишком строги, то ли заказчик (и архитекторы) подошли к задаче очень уж творчески?

Даже этот пример показывает, насколько запутаны отношения между архитекторами и памятниками. Их определенно надо распутывать. Сам факт заключения соглашения позволяет надеяться на то, что, как сказал на пресс-конференции Андрей Боков, «кризис позволит взять паузу и разобраться в ситуации». Вот – кризис, денег и заказов нет, работы нет, можно и о памятниках подумать. Русские крестьяне так занимались ремеслом зимой, когда нельзя заниматься сельским хозяйством. Вот только потом начиналась весна, они бросали ремесло и принимались пахать землю…

На пресс-конференции Александр Кибовский признался, что его самое – самое маленькое из федеральных ведомств и его возможности ограничены. Союз архитекторов на настоящий момент, признаться, тоже не самая могущественная организация. Судя по всему, две организации стремятся усилить свои позиции. Если это подействует на пользу памятникам – что ж, вероятно, все к лучшему. Но хотелось бы, чтобы в этой работе принимала участие и общественность, заинтересованная в сохранении наследия – в конце концов, со статуса союз архитекторов это тоже общественная организация. И еще хотелось бы, чтобы эксперты были действительно специалистами в своей области, чтобы имена из были известны, а слово – весомо.

Текст соглашения между Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия и Общероссийской общественной организацией "Союз архитекторов России"