Рефлексии и рефракции Джеймса Карпентера

Во многих выдающихся проектах – от Хрустального дворца Джозефа Пакстона в Лондоне, изысканных стеклянных плафонов и куполов Виктора Хорты в Брюсселе, мистических витражей Ле Корбюзье в Роншане, стеклянных небоскребов Миса ван дер Роэ в Нью-Йорке и Чикаго и до недавно открывшегося музея Нельсона-Аткинса в Канзас-Сити (Миссури) по проекту Стивена Холла – стекло играет роль своеобразной изюминки архитектуры. Особое место в таких проектах занимают произведения Джеймса Карпентера. Творчество этого известного американского скульптора, сотрудничающего со многими выдающимися современными архитекторами, демонстрирует широкий спектр возможностей стекла в зодчестве 21-го века – архитектуре рефлексий и рефракций.

Среди его эффектных проектов стеклянные купола парламента в Бонне и зала суда в Финиксе в Аризоне, многослойные фасады общественных зданий в Лос-Анджелесе, Берлине и Лондоне, светящиеся плафоны в Международном аэропорту в Сан-Франциско, многоэтажные стеклянные скульптуры в Вашингтоне и Гонконге и стеклянный мост в здании мэрии в Сиэтле.

Наиболее известные и масштабные проекты скульптора находятся в Нью-Йорке: стеклянный фасад-занавес Театра джаза при Линкольн-центре, прозрачный ступенчатый водопад с встроенными эскалаторами в атриуме Херст Тауэр, фасады 52-этажного небоскреба Седьмого номера ВТЦ и еще три проекта, реализация которых не за горами – стеклянный свод над зданием нового железнодорожного вокзала имени сенатора Дэниэл Патрика Мойнихэма, купольное сооружение над подземной транзитной развязкой на Фултон стрит и масштабный проект переодевания мрачных каменных одежд Мэдисон Сквер Гарден в легкие и прозрачные стеклянные фасады-платья.

Проектами Карпентера можно любоваться без всяких объяснений. Они красивы, многогранны, а главное – почти как люди – изменчивы и непредсказуемы. К примеру, Седьмой номер ВТЦ каждый раз производит весьма противоречивые впечатления. Он то сливается с унылыми облаками в неприглядно серую стекломассу, а то охотно раскрывает свои искусные зазоры и пустоты промеж мириад металлических и стеклянных панелей, за которыми спрятаны вогнутые рефлекторы с нежноголубым оттенком. Стеклянные поверхности ромбовидного в плане небоскреба буквально оживают при контакте с солнечным светом, превращаясь из банальных плоских фасадов в строгие изысканные композиции.

Очень интересно оказаться там, где все это рождается – в просторной нью-йоркской студии Карпентера на Хадсон стрит в Нижнем Манхэттене. Его проекты насыщены самыми последними технологическими новшествами. В них блестяще переплетаются таланты Карпентера – художника и ученого-исследователя. Среди двух десятков работников офиса – архитекторы, инженеры-конструкторы и механики. Сам Карпентер здесь главный химик. Он тесно связан с ведущими исследовательскими лабораториями по изготовлению стекла и даже владеет участком земли в пригороде Нью-Йорка, где возводятся экспериментальные макеты в натуральную величину.

Герой моего рассказа не архитектор, но всегда мечтал им стать. Он начинал с изучения архитектуры в Род-Алендской школе дизайна, но проучившись год, перевелся на отделение искусства. Джеймс изучал скульптуру, овладевал мастерством фотографии и открывал для себя технику проецирования образов на стекло. Интерес к стеклу он объясняет своим любопытством к живой игре теней и солнечных бликов. За годы глубоко научного подхода к этому природному феномену Карпентер овладел самыми тонкими приемами манипулирования светом.

“Качество, трансмиссия и рефлексия света поддаются полному и тотальному контролю. Мы можем добиться любого уровня фильтрации и игры света с помощью комбинирования стекл, покрытий и добавок различных материалов между слоями стекол. В нашу задачу входит подобрать или изобрести необходимые типы и комбинации стекла для достижения любого задуманного эффекта”, утверждает Карпентер.

Джеймс родился в Вашингтоне в 1948 году. Он провел детство в крошечном поселке на берегу океана в Мэйне, самом северном штате восточного побережья США, в семье лечащих врачей. Предки Карпентера перебрались в Америку из Шотландии и Англии в начале 19-го века. Его дед доктор Роберт Карпентер тоже был врачом, а еще физиком-эксперементатором и отличным мореплавателем. Будучи студентом Йеля, дед каждое лето снаряжал свое суденышко и отправлялся из Нью-Хейвена на остров с красивым названием –Лабрадор на восточном побережье Канады. Его влекла туда фантастически красивая природа. Однажды он помог перевезти техническое оборудование для знаменитого изобретателя Александра Грэма Белла, а впоследствии несколько лет сотрудничал с ним по строительству на Лабрадоре.

Природа стала главной музой творчества Карпентера. Будучи студентом Школы дизайна в Род-Айленде, он руководил университетским музеем природы. Каждое лето Джеймс проводил в путешествиях в самых отдаленных местах, где он открывал для себя природу в ее первозданном виде. Он участвовал в экспедициях в лесах Амазонки и на Лабрадоре, о котором так много знал с детства по рассказам деда. В путешествиях Джеймс подрабатывал ботаником-рисовальщиком и инструктором по плаванию. Однажды он увидел удивительное явление – оказавшись в маленькой рыбацкой лодочке ночью в океане, он стал свидетелем люминесцентного свечения миллионов моллюсков. По словам Джеймса, это выглядело так, будто весь океан зажегся от поверхности до самого дна. Этот необычный опыт столь сильно повлиял на юного исследователя, что стремление познать тайны феноменологии света и желание в искусственных условиях воспроизвести хоть какие-то отголоски этого волшебного мира стало делом его жизни. Лабрадор продолжает воодушевлять Карпентера и сегодня. Каждое лето он проводит там неделю с семьей.

“Конечно, я не стремлюсь добиться в своих проектах ночного свечения в океане идентичного тому, что я видел на Лабрадоре. Но постоянны попытки воссоздать ситуации, которые обращали бы внимание на различные феномены, окружающие нас в повседневной жизни.” Слова Джеймса как бы перекликаются с игрой света расставленных по всему офису фрагментов стекла, кристаллов и макетов. Купаясь в лучах солнца, они перезваниваются между собой волшебными хрустальными звуками.

“Любопытно, что человеческий глаз реагирует на происходящее вокруг выборочно. Различной визуальной информации так много, что мы не в состоянии ее обрабатывать адекватно и поэтому многое отбрасываем для простоты восприятия. Мне же интересно собрать те фрагменты информации, которые существуют вокруг нас, но по разным причинам порой не доходят до нашего сознания,” – рассуждает мой собеседник.

Его инсталляции из парящих на невидимых нитях стеклянных панелях выборочно и разномасштабно преумножают и усиливают фокус нашего внимания на самых заурядных явлениях природы: по земле ползет змея, в небе летит птица, в ручье плывет рыба. Однако в замкнутом затемненном галерейном пространстве все обыденное становится сюрреалистичным и даже метафизическим. Границы реальности оказываются размытыми и происходит удивительно театральное действо, превращающее нас и все вокруг в празднично сказочный мир.

Другая инсталляция – в Музее Еврейского наследия в Нью-Йорке – огромный видеоэкран с переливающимися солнечными бликами на воде. Это многократно увеличенное изображение действительности в режиме реального времени. Установленная на крыше здания специальная камера сканирует обширный участок нью-йоркской бухты и нацеливает свой глаз на точку, где солнечное свечение наиболее интенсивно. Видеоэкран, установленный рядом с окном на залив, удивительно контрастен с реальным изображением. Он насыщен игрой солнечного света и постоянно сменяется все более яркими и радужными фрагментами солнечного свечения.

Еще студентом Карпентер сотрудничал со знаменитым американским скульптором Дэйлом Чихули. Вместе они создали ряд экспериментальных проектов из стекла и льда. В конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века многое в этой области еще было не изучено. Вместе с небольшой группой энтузиастов Карпентер помог Чихули открыть в 1971 году Pilchuck Glass School, ныне широко известную и крупнейшую в мире школу стекла под Сиэтлом. Затем Карпентер изучал мастерство изготовления стекла в Риме и прославленной фабрике Венини в Мурано. Он преподавал в своей Альма-матер и целое десятилетие работал консультантом в исследовательском центре Corning Glass Works в городке Корнинг в штате Нью-Йорк. В этом всемирно известном Центре, основанном еще в середине 19-го века, где сегодня занято более 25 тысяч работников, были открыты самые удивительные качества стекла.

В Корнинге Карпентер тесно сотрудничал с Дональдом Стуки (Donald Stookey), одним из наиболее значительных химиков 20-го века и изобретателем фоточувствительного стекла и стеклянной керамики – гибрида стекла и керамики. Рассказывая мне о своих открытиях и экспериментах, Карпентер не выпускает из руки карандаш, детально объясняя и прорисовывая разные стадии и методы обработки стекла. Он приносит небольшой стеклянный слиток, над которым проводил свои эксперименты еще 30 лет назад. Под углом 45 градусов этот слиток рассекает красная полоса, постепенно транформирующаяся из твердого состояния у самой поверхности до почти невидимой серой пыли в глубине. Чтобы добиться такого эффекта, необходимо завернуть стекло специальной фольгой, оставив лишь маленькую щель. Теперь слиток обрабатывается лучом лазера в течение нескольких секунд. Результат такого воздействия остается невидимым для невооруженного глаза и лишь последующая термообработка проявляет и закрепляет необычное цветное вкрапление. Это замороженный во времени след радиации. Подобных эффектов можно добиться в любом цвете и степени прозрачности.

В 1978 году об экспериментальных работах скульптора прослышал британский архитектор Норман Фостер, который тогда проектировал широко известный сегодня небоскреб Банка Гонконга и Шанхая в Гонконге. Для этого иновационного проекта Карпентер предложил необычное фасадное стекло с непрозрачными перегородками-жалюзи внутри. На разных уровнях эти сплошные, керамические вкрапления повернуты под разными углами. Прозрачное на уровне глаз стекло постепенно мутнеет ближе к потолку и полу. Такое стекло не только придало бы зданию необычный светящийся вид, но и удешевило бы его эксплуатацию. Роль керамических вкраплений сводилась к блокированию чрезмерного проникновения солнечного света внутрь и существенному снижению затрат по обеспечению кондиционирования. Однако заказчик предпочел сэкономить на первоначальных затратах, а не эксплуатационных. Высокотехнологичное стекло так и не нашло своего идеального заказчика. Но все же, благодаря этому сотрудничеству, Карпентер серьезно задумался о том, что полученные им самые разные знания в сфере эксперементального стекла могут быть востребованы в современной архитектуре.

В том же году Карпентер открыл свою дизайнерскую практику в Нью-Йорке, а позже в Лондоне. Он сотрудничает с такими признанными архитекторами как И. М. Пей, Норман Фостер, Ричард Майер, Николас Гримшоу и Скидмор, Оуингс энд Мэррилл. Скульптора увлекают самые разные проекты – от маленьких художественных инсталляций с проецированными фотообразами на стекле, которые он создает для галерей, музеев и частных коллекционеров, до самых сложных и самостоятедьных архитектурных проектов, каким, к примеру, является заказ на расширение Израильского музея в Иерусалиме. Карпентер проектирует для Музея новые входные павильоны с ресторанами и магазинами, крытые дорожки, а также элементы парковки и ландшафта по всей территории музейного комплекса. Интенсивные солнечные лучи на широте Израиля вынудили Карпентера вместо прозрачного стекла применить в фасадах музея скульптурные керамические пластины, которые наполнят внутренние помещения не прямым, а преломленным светом, придав интерьерам пространственную ажурность.

Особое восхищение среди проектов Карпентера вызывают многоэтажные и шириной в десятки метров стеклянные фасады, нанизанные на едва просматривающиеся крестообразные сети стальных тросов. Такая сложная система крепежа позволяет им выдерживать самые сильные ветровые нагрузки. Кроме того, эти элегантные вуали, как в случае атриума здания Министерства иностранных дел в Берлине, дополнены цветными стеклянными пластинами, вынесенными вперед на специальных стойках, что обогащает стеклянную плоскость фасада новыми наслоениями и отражениями. Очень впечатляет также решение в атриуме здания Tower Place Нормана Фостера в Лондоне. Здесь фасадная гладь, пронизанная сетью стальных тросов, опирается на целое поле эффектных четырехметровых стеклянных цилиндров. Более того – огромный многотонный стеклянный фасад зависает на высоте пяти метров от земли, превращая холл здания в общественный парк.

Манипуляция солнечным светом – одна из главных тем, волнующих архитекторов с древности. От римского Пантеона и скульптурных фронтонов греческих храмов, до гротескных изваяний Бернини архитектура стремится открыть новые измерения. Карпентер исследует архитектуру, которая не пытается быть похожей на что-либо. В его руках она превращается в инструмент, линзу, микроскоп с помощью которых мир становится понятнее, красивее и лучше. Рассказ о творчестве Джеймса Карпентера уместно завершить взглядом на еще один его удивительный проект – пешеходный мостик, перекинутый через речушку в Калифорнии. Он парит параллельно реке и крепится в двух смещенных относительно друг друга стальных выносах, каждый на своем берегу. Идея такого моста в том, чтобы пройти по его стеклянному настилу и почувствовать под ногами течение реки. Это, пожалуй, и есть главное в архитектуре Карпентера – сопереживание, созерцание и конечно же рефлексия и рефракция.