Игра отражений и преломлений. Интервью со Стивеном Холлом

Именно разнообразие и качество света привлекает пристальное внимание коллег, критиков и обычных людей к его творчеству. Холл также указывает на важность влияния ландшафта, материалов, текстуры и пространственной последовательности на восприятие архитектуры.

Перед нашим интервью в его нью-йоркской студии архитектор подошел к большому окну, выходящему на Гудзон, и обратил мое внимание на всевозможные объекты, постоянно оживляющие этот, казалось бы, застывший вид. Облака, вертолеты, самолеты, катера, баржи, яхты, автомобили, люди – все это постоянно перемещается и отражается в воде и в окнах домов, отбрасывает тени и обогащает наше восприятие окружающего. Холл счел важным, чтобы все, что нас окружает, присутствовало и в нашем разговоре. Все это собирается воедино и конкретизирует опыт любой ситуации в пространстве.

Холл убежден, что архитекторам недостаточно создавать рисунки на абстрагированном от реальности листе бумаги. Они должны принимать во внимание самые разные измерения действительности. Наш разговор был сосредоточен на теме, которая практически всегда присутствует в работах Холла,– на воде.

Владимир Белоголовский: Известно, что ваш дом “Стретто” спроектирован под влиянием бегущего по участку ручья. Насколько сознательно вы используете воду в своей архитектуре?   

Стивен Холл: Я считаю, что архитектура должна быть непосредственно связана со своим местом и функцией. В моей первой книге Anchoring я описал, какой должна быть связь между зданием, местом и культурной средой. Главная идея здания должна основываться на его связи с окружающим. Такой подход укрепляет главную идею и философию безо всяких ссылок на стилистику. Например, для дома “Стретто” место является неотъемлемой частью основной концепции. Он расположен рядом с тремя подпитываемыми родниками, прудами с ранее существовавшими бетонными плотинами. Дом передает характер места с помощью серии бетонных объемов. Когда я работал над проектом этого дома, то узнал о музыкальном термине “стретто”. Так характеризуется форма музыки, в которой одна музыкальная фраза перекрывает другую, один ритм сменяет другой. Вода, перетекающая от одной плотины к другой и проходящая сквозь наружные и внутренние пространства дома, также создает некое визуальное отражение стретто.

ВБ: Проектное решение этого дома основано на одном из произведений композитора Белы Бартока также вдохновленного бегущей водой. Не так ли?  

СХ: Да, при переходе из одного пространства в другое отношение плана к сечению диаметрально меняется – ортогональный план и криволинейное сечение меняются местами в соседнем помещении на ортогональное сечение и криволинейный план. Такая инверсия действительно основана на смене ритмов композиции Бартока, что и подчеркивает название дома.  

ВБ: Как сказал Виктор Гюго сказал: “Душа больше нуждается в идеале, чем в реальности”. В ваших проектах чувствуется стремление превратить в реальность мечту, иллюзию, победить законы гравитации, создать сложное восприятие и так далее. Какие ключевые цели и намерения вы преследуете в своих проектах?  

СХ: С каждым проектом мы исследуем новые пути интеграции основной организующей идеи с функциональной сущностью здания. Уникальный характер функции и места становится отправной точкой для каждой новой архитектурной идеи. Привязывая каждый проект к конкретному месту и условиям, мы стремимся установить как можно более глубокие связи в восприятии времени, пространства, света и материалов. Комнатное пространство, солнечный свет, проникающий в окно, а также цвет и отражение материалов на стенах и полу – все это очень тесно сплетено в единое ощущение пространства. Архитектурные материалы сигнализируют посредством резонанса и диссонанса, как инструменты в музыкальном произведении. Архитектурные трансформации природных материалов, таких как стекло, камень или дерево, наталкивают на размышления об уникальных качествах места.      

ВБ: Расскажите, пожалуйста, о своих акварелях. Какую роль такая техника играет в вашей архитектуре?

СХ: Я всегда увлекался рисунком и живописью – мои родители хранили мои работы с 8-летноего возраста. Каждое утро, вот уже больше двадцати пяти лет, я пишу акварели в блокноте размером 13 на 18 сантиметров. Эти крошечные работы часто являют собой начальные концепции здания. Они также могут быть и обычными исследованиями формы, света, всего, что может прийти в голову на рассвете за чашкой зеленого чая. Так я провожу один час каждое утро. Эти акварели стали для меня неким вторым банком памяти. Иногда эти маленькие акварели весьма расплывчаты; в то же время они несут в себе идею, на которой будет построен целый проект. Преимущество акварелей в свободе игры интуиции, которую они предоставляют. В результате они получаются одновременно концептуальными и пространственными. Они позволяют совершать некие открытия при помощи интуиции. Эта техника помогает мне расслабиться. Ведь первоначальное воодушевление обычно рождается в некой связке – от мозга к руке. Я чувствую, что самые первые рисунки очень важны в проектировочном процессе. Наш офис, в котором работают 45 человек, полностью компьютеризован. После того, как первоначальные концептуальные рисунки готовы, мы подключаем к работе самые совершенные компьютеры для развития проекта. Но главное, как говорил Луис Салливен, – это присутствие в первоначальных спонтанных рисунках “идейного семени”.     

ВБ: Расскажите, что вы понимаете под феноменологическим опытом в архитектуре.

СХ: Смысл такой архитектуры в том, чтобы учитывать движение человека в пространстве и погружение его в многослойный опыт, в котором пространство, свет, материалы, поверхности, цвет, геометрия, запах, звук ветра или падающей воды, – все это перекрещивается. Эти ощутимые феномены очень ценны в архитектуре и, скажем, кинематограф никогда не сумеет отобрать это у зодчества. Архитектура – это единственное искусство, которое можно постичь, только исследовав ее феноменологическое измерение. К примеру, если вы посетите мой музей Киазма в Хельсинки и подниметесь по протяженному пандусу, пронизывающему анфиладу галерей и ведущему к главной галерее на самом верху, то вы испытаете настоящий восторг. Однако фотографии этого пространства вам ровным счетом ничего не расскажут, другими словами, измерение личного восприятия – есть одна из ипостасей архитектуры.

ВБ: Как далеко вы заходите в своих личных поисках формы и пространства, прежде чем к проектировочному процессу присоединяются ваши помощники?

СХ: У меня много прекрасных сотрудников, и они большие труженики. Что же касается моих идей, то они обычно начинаются с тех самых утренних акварелей. В них рождается первый креативный импульс. Командная работа начинается уже после этого.

ВБ: Каким образом, по-вашему, вода может обогащать восприятие архитектуры? Она подчеркивает такие понятия как массивность и невесомость, ясность и размытость образа или есть что-то еще, чего вода помогает достичь, отражая и искажая архитектурные формы, текстуры, фигуры людей и так далее?    

СХ: Мы пытаемся найти баланс между физическими характеристиками воды и волнующими и чувственными качествами опыта соприкосновения с водой. Мы рассматриваем воду как “феноменологическую линзу” со способностями отражать, искажать, преломлять пространства и трансформировать лучи света. Иногда очертания отражений цветов или листвы деревьев в спокойной воде пруда кажутся более отчетливыми, чем в реальности. Плоское стекло в окне, выходящем на городскую улицу, отражает свое окружение с невероятной отчетливостью. А на дне искусственного водоема можно часто наблюдать проходящие сквозь гребни всплесков, словно через увеличительное стекло, четкие лучи света. Физические свойства и ощущения преломлений превосходят любые научные расчеты подобных явлений.

ВБ: Вы бы могли привести пример?

СХ: Подобный феномен преломлений был главной движущей силой при проектировании нашего жилого комплекса в Фукуоке в Японии. Сады-пруды и потолки соседних квартир были объединены светом, отражающимся в воде.  Фантастические узоры движущейся воды отражаются в потолках и других поверхностях. Внимание к феноменологическим качествам трансформации света сквозь отражения в материалах может представлять собой инструмент поэтизации пространств и возможности достигать самых волнующих ощущений. Когда в архитектуре присутствует вода, возникает феномен преломления, способный привнести настоящее волшебство в архитектуру.

ВБ: Наиболее волнующие проекты сегодня создаются в Китае. Расскажите о своих проектах там.

СХ: Архитектура в Китае имеет древние традиции с богатой культурой, конкретным стилем, традиционными садами и с удивительным чувством полихромии. Современная архитектура, которая процветала в США и Европе в первой половине 20 века, можно сказать, обошла Китай стороной. А постмодернистская архитектура ворвалась в Китай очень неожиданно, разрушив урбанистическую целостность многих городов. Тем не менее, сегодня Китай – это прекрасное место в правильное время для реализации новой архитектуры с новыми формами социальных пространств и прогрессивными энергосберегающими технологиями. Мой друг художник Уолтер де Мария заметил как-то, что для создания настоящего произведения искусства или даже явления в культуре требуются три вещи: правильное место, правильное время и понимание художником, чего он хочет!     

ВБ: Расскажите, пожалуйста, о роли воды в проекте Linked Hybrid в Пекине, где водные плоскости размещены на разных уровнях, над и вокруг подземных дворов, подвешены на большой высоте, как например, бассейн одного из мостов между жилыми корпусами, и так далее. Ведете ли вы сознательный поиск новых путей включения воды в архитектуру?

СХ: Что важно в этом проекте, так это цель сделать архитектуру устойчивой и энергосберегающей. Ежедневно в проекте Linked Hybrid используется 220 тысяч литров так называемой серой воды, т.е. воды для технических нужд квартир. Эта вода перерабатывается и используется для полива садов, зеленых крыш, наполнения прудов, что выражается в более чем 40-процентной экономии питьевой воды. Геотермальные колодцы, а их 655, доходят до 100-метровой глубины и позволяют Linked Hybrid значительно экономить электроэнергию для охлаждения летом и обогрева зимой. Большое урбанистическое пространство в центре проекта заполнено прудом переработанной воды с лилиями и травой, над которым словно парят синематека и отель. Зимой пруд замерзает и превращается в каток. Синематека – это не только место встреч, но и визуальный фокус пространства района. Кажется, будто синематека парит над собственным отражением в мелком пруду, а проекции на ее фасаде демонстрируют образы из фильмов, идущих внутри.    

ВБ: Ваш проект Cité de L'océan et du Surf в Биаррице во Франции расположен очень близко к берегу, но не выходит непосредственно к воде. В чем состояла основная концепция этого музея, и по какой причине его крыша имеет столь сильно выгнутую форму?

СХ: Музей построен на исследовании как серфинга, так и моря, а также их роли и влияния на отдых, науку и экологию. Проект – это результат сотрудничества между нашим бюро и художником Solange Fabião. Вместе мы выиграли международный конкурс в 2005 году. Форма здания основана на пространственных концепциях “под небом” и “под морем”. Вогнутая форма “под небом” представляет экстерьер здания. А выпуклый потолок-форма “под морем” образует интерьерные выставочные пространства.

ВБ: Ваши рисунки интерьеров передают ощущение, будто посетители, оказываясь внутри, находятся под водой?

СХ: Пространственные качества здания ощущаются уже на входе в музей, где фойе и пандусы сходятся на фоне открывающихся видов на выставочные пространства под динамично изогнутым потолком с проекциями постоянно меняющихся образов в дополнение к естественному освещению. Эта сбалансированная интеграция концепции и топографии участка придает зданию уникальный образ. По мере приближения к океану вогнутая форма площади перед зданием переходит в ландшафт. Таким образом, ландшафт со слегка завернутыми краями становится продолжением здания с площадью для уличных фестивалей.

ВБ: Строительство вашей новой библиотеки в Квинсе в Нью-Йорке, прямо на берегу реки должно начаться уже в следующем году. Интересно, как этот проект будет взаимодействовать с Ист-ривер?

СХ: Удачно расположенный участок прямо на берегу Ист-ривер и смотрящий на Манхэттен стал отправной точкой проекта. Лестница, которую мы назвали “с видом на Манхэттен”, поднимается со стороны открытого входного павильона и предоставляет посетителям панорамный вид на город. Сидя за компьютерами, посетители в основном окружены книжными полками, а когда они поднимаются по лестнице, им открывается вид на реку и город. Удлиненный отражающий пруд с серой водой отделяет здание от реки. Ночью пылающий образ новой библиотеки на берегу в компании знаменитых огромных неоновых вывесок “Pepsi” и “Long Island” станут неким маяком и манящей достопримечательностью этого нового общественного центра. Внутри здание построено из бетона, выкрашенного в белый цвет, а снаружи облицовано алюминиевой поверхностью, что придает ему легкий блеск и свечение, но без чрезмерного сияния. На крыше расположится читальный сад с потрясающими видами на манхэттенские небоскребы, волшебно отражающиеся в реке. 

       
Некоторые сравнивают архитектуру Стивена Холла с “увеличительным стеклом, которое позволяет сфокусировать наши чувства на фундаментальных элементах”. Его материалы, фрагменты, детали, способность поверхностей пропускать или отражать свет – все это дает нам возможность соприкоснуться с очень чувственными, даже поэтичными и гармоничными пространственными решениями эмоциональной архитектуры. В сочетании с формой и светом вода – один из ключевых элементов, которые помогают поэтизировать ощущение столь удивительного пространственного опыта.