Из раздела "Мезонин-профессиональное приложение"

1. От Бильбао до Канар: жизнь удалась!
Выставка "Архитектура Испании ХХ столетия" прошла во Франкфурте-на-Майне

ХХ век, этот создатель самых мощных тоталитарных режимов, незаметно приучил публику к тому, что архитектура - едва ли не основной язык власти, - вытясняет все предшествующее. Причем с катастрофическими для предшествующего последствиями. Что там СССР с Германией? Даже куда более спокойная (поскольку расхлябанная) Италия, и та отметилась уничтожением старого Рима.

Но есть здесь одно исключение - это франкистская Испания. Говорят, каудильо не разрушил ни одного здания в Мадриде за время своего правления. Не знаю, в чем здесь дело - то ли в специфической историчности диктаторского мышления, то ли в размерах испанской столицы, способной переварить многое, то ли просто в том, что большинство проектов новых министерств (именно этим славен Мадрид 30-х) создавались еще при гражданской власти.

Славу Испании приносят, впрочем, не подавляющие глаз постройки сталинского типа, но изящный югендстиль Каталонии, неуловимые как морская волна постройки Гауди, авангардные постройки наших дней - от едва не падающих от своего наклона "Ворот Европы" в Мадриде (такой офисный комплекс) до знаменитого на весь мир музея Гуггенхайма в Бильбао. То есть на самом-то деле Фрэнк О'Гэри построил дом для временных выставок из запасников нью-йоркского фонда (по этому же принципу функционирует и берлинский Гуггенхайм), но лепестковообразное здание оказалось настолько необычным, что циники даже утверждают: именно оно, а не искусство внутри, и привлекает сегодня миллионы туристов в страну басков: при 400-тысячном населении уже в первый год после открытия музея здесь побывало более миллиона посетителей. Город стал резко прибавлять в популярности, стремясь обогнать расположенный рядом Сан-Себастьян. Но и тамошний кинофестиваль не знает покоя, особенно с тех пор, как переместился в новое здание, построенное по проекту культового автора наших дней Рафаэля Монео.

Впрочем, на выставку привезли не только чертежи и модели самых знаменитых - или характерных - зданий, но и образцы мебели, которыми эти пространства обставлялись. И даже виды кладбищ, занимающих - как и в другой бывшей габсбургской стране, Австрии - столь важное место в сознании католической Испании, тоже представлены в экспозиции.

Картина получилась впечатляющей: страна, считавшаяся едва ли не провинциальной в архитектурном плане, оказывается столь многообразной и модной, что впору говорить о придании столичного статуса еще одному центру на архи-карте мира.

Впрочем, так происходит с каждой из выставок, проходящей в последние годы в Немецком архитектурном музее в рамках проекта "Архитектура в ХХ веке". Португалия и Швеция, Греция и Финляндия, Австрия и Ирландия - каждая из стран после пристального разглядывания и изучения оказывается не просто важной, но очень важной в истории зодчества.
Алексей Мокроусов


Дизайн
4. Дар Kartell Помпиду

Известная итальянская фирма по производству пластиковой мебели Kartell преподнесла в дар парижскому музею современного искусства - Центру Жоржа Помпиду.

Как-то необычно выглядят в музейных стенах пластиковые стулья и шкафы - если, конечно это не стены Помпиду или какого-нибудь музея дизайна. Но в рамках обновленной экспозиции, открывшейся в Бобуре с 1 января 2000 года, дизайн вписан как составляющая часть в историю современной культуры, его залы чередуются с залами живописи и архитектуры. Так что дар от Kartell - а это около 40 предметов мебели - был принят здесь с пониманием (правда, нью-йоркский Музей современного искусства получил подобный подарок почти 30 лет назад).

Kartell был создан в Милане в 1949 году инженером и химиком Джулио Кастелли. Деятельность фирмы началась с производства аксессуаров для автомобилей, но очень скоро началось производство ламп, домашней мебели и оборудования для разных лабораторий. Поскольку с фирмой сотрудничали самые известные дизайнеры, такие как Филипп Старк и Альберто Меда, продукция ее во многом задает тон на рынке полимеров. А последние работы, вроде струящейся змеей книжной полки, и вовсе вызывают зависть эстетов.

Алексей Мокроусов


Ветхий фонд
5. Руина на задворках "новой" Москвы

Дом-коммуна Наркомфина на Новинском бульваре

В ноябре состоялась выставка известного швейцарского дизайнера Ханнеса Витштайна, о чем мы уже писали ( загляните в прошлый номер "Мезонина"). Но о месте, где выставка проходила, решили рассказать отдельно. Оно того несомненно заслуживает, раз даже великий Корбюзье в свое время вдохновился им на создание своих "жилых единиц".

О Доме Наркомфина можно прочетать в любой христоматии по истории архитектуре как о знаковом соружении конструктивизма, образце коллективистской идеологии и социальной утопии. Дом Гинзбурга (как его по фамилии архитектора называют в профессиональных кругах) представляет собой комплекс, по замыслу включающий в себя четыре здания, из них построено было лишь два: горизонтальный 5-этажный жилой корпус да корпус со столовой-кухней и детскими яслями.

По плану, исключительно рациональному, было запроектировано два типа квартир-ячеек: тип F, с внешней галереей, и тип К - с уменьшенными местами общего пользования и комнатами-гостиными двойной высоты.

Теперь же этот символ прекраснодушных представлений советских архитекторов о пользе налаженного быта почти наглухо затерт со всех сторон - зданием американского посольства, высоткой М.Посохина-старшего и возводимым билдингом М.Посохона-младшего. С Садовой улицы здание не просматривается вовсе, с набережной фрагменты его гордых очертаний едва видны. Хотя гордится в принципе нечем.

Физическое состоние Наркомфина, несмотря на то, что здесь все еще проживает дюжина семей, более чем упадочное. Оно шокирующе упадочное, близкое к руинированному (см. иллюстрации).
Находясь вне сферы общественных и коммерческих интересов, Дом-коммуна (построенный в 1928-29гг по проекту М.Гинзбурга в сотрудничестве с И.Милинисом) разделяет печальную судьбу многих памятников архитектуры этой эпохи.

Однако, дом нельзя назвать таким уж позабытым-позаброшенным - было предпринято ряд инициатив по его восстановлению, увы, закончившихся неудачно. Внук Гинзбурга, Алексей, уже несколько лет делает попытки воплотить в жизнь все идеи своего предка.

Вся ситуация, сложившаяся вокруг дома делает быстрое решение вопроса реконструкции невозможной. Но постепенное, шаг за шагом продвижение к цели - реально. Так решила недавно созданная общественная инициативная группа, так называемый Фонд Дома Наркомфин, состоящий из четырех архитекторов-Максима Куренного, Петра Захарова, Барта Голдхоорна, Елены Гонсалес.
Из любви к архитектуре они пошли на акт самозахвата незаселенной ячейки, разгребли мусор и починили крышу, которая элементарно протекала.

Было принят поэтапный стратегический план реконструкции, который принициально должен стать некоммерческим. Здание -памятник архитектуры никакой перепланировке категорически не подлежит. Было решено превратить ячейку № 11 в информационый центр, в сейф-музей, где будут собраны все материалы, связанные с реконструкциями, имевшими место доселе, а также проводится временные выставки.

Каждый экспонент должен внести посильный вклад в благородное дело выздоровления Дома, что называется "с миру по нитке".

Теперь жилая ячейка и крыша "с виллой и солярием" Наркома финансов, а вернее, что от них осталось, принимает у себя художников, дизайнеров, архитекторов, которые заходят сюда с почти мистическим благоговением, и своими акциями привлекают общественное внимание, возвращая Дом-коммуну из состояния вымороченного имущества в зону современной и культурной жизни. Лед тронулся.

Фонд же Дома Наркомфин озабочен проведением тепла и вствлением новых окон.

Евгения Гершкович

Свое-чужое
6. Итальянские архитекторы для России XV-XXвв.

Так называлась выставка в Музее архитектуры им. А.Щусева, посвященная визиту президента Италии Карло Алзкельо Чампи в Москву.

Даже самый яростный патриот не сможет оспорить тот факт, что все главные святыни российского православия, оплоты государственности, самые известные дворцы и усадьбы - дело рук и, соответственно, мозгов выходцев из Прекрасной Италии. Факт нешуточного впрыскивания иноземной крови в формирующийся архитектурный организм России просто налицо : Кремлевские соборы- Успенский, Архангельский и Колокольня Ивана Великого построены были Аристотелем Фиораванти, Алевизом Новым, Боном Фрязиным и Петроком Малым, Спасская башня- Пьетро Антонио Солари, Храм Вознесения в Коломенском- уже упомянутым Петроком. Идем далее, Петербург, при закладке нареченный Санкт-Питер-Бурхом. Петропавловская крепость и здание Двенадцати коллегий -Доменико Трезини, Царскосельский и Зимний дворцы - Бартоломео Франческо Растрелли, Мраморный дворец - Антонио Ринальди, Инженерный замок -Винченцо Бренна, Арка Главного Штаба - Карло Росси. И это еще не окончательный список доноров.

Проходя под сводчатым с распалубками потолком Государева Аптекарского приказа XVIIв. (где выставка проходила), невольно думаешь, нет ли и здесь итальянского следа...

Все, что могли, дали нам итальянцы- стили завезли (ренессанс, барокко, классицизм), технологии, материалы, вкус привили, проектировать и строить научили " не по кружалам и палочкам ", а пользуясь циркулем. Жизнь для них в России не была ясной и безоблачной. В культурном и техническом смысле перед " фрязинам " преклонялись, но с политической точки зрения доверия не было никакого ( об этом можно прочитать в одном из последних романов Б.Акунина). Все итальянские архитекторы доживали свой век в России- на родину путь им был заказан. Об их ассимиляции говорят туманные упоминания о дворе некой " Машки Алевизовой "( то ли вдовы, то ли дочери одного из Алевизов), известия о принятом православии и названия сел Фрязино и Фрязево под Москвой, где лежало их, итальянцев, феодальное владение. И лишь Петрок Малый исхитрился, и бежал домой через Ливонию. Однако, и после этого не прекратился импорт итальянской силы в дремучую и дикую Россию.

И если выставка заказчивается проектом архитектора Армандо Бразини для Дворца Советов 1931 г , это не означает, что с этого года итальянцы отвернулись от нас. Просто, увы, прервана историческая традиция приглашать архитекторов. Считается, что мы уже неплохо справляемся своими силами.
Евгения Гершкович,


7. Фрагменты 58/00
Кураторский сериал Ю.Аввакумова " 24 " продолжается. Он, словно " Санта-Барбара " затягивается и затягивает. Персонаж очередной серии - Алексендр Ермолаев. Художник, педагог, дизайнер. 42 года назад (если посчитать- в 1958 году - см. заглавие) обратился к фотографии, и с тех пор процесс разглядывания у него сопровождается процессом фиксирования.

Если вы узнали о выставке только из этого текста - посмотреть не успеете, она уже закончилась. Если успели, давайте поделимся впечатлениями. Мне, например, захотелось украсть прием, взять в руки фотоаппарат ( качество оптики для такой съемки не всегда важно) , и фиксировать фрагменты всего : дверей, вывесок, строительных заборов, травы, земли, фактуры, тишины.