Архитектуровычитание

И суть архитектуры в том, "что фасад вдруг становится оранжево-зеленым на закате". Прозрачные фасады Нувеля и правда артистично "ловят" закаты и дождики, облака и деревья. Одно отражают, другое просвечивают. Нувель, как фокусник, включает в архитектуру природу, которую не он создал, но которая на него работает. Только вот достигается вся эта "простота" при помощи сложных невидимых технологий. Хайтековое стекло настолько совершенно, что уподобляется воде или воздуху, а сам Нувель Господу Богу. Главное в новых технологиях - их невидимость и как бы отсутствие.

Александр Бродский сделал еще круче. В его ресторане высокие технологии не как бы, а вообще отсутствуют, а результат столь же мощный. В подмосковье и в Нью-Йорке почти одновременно (в Подмосковье чуть раньше) строятся две вещи: ресторан "95 градусов" Бродского и Ривер-хотел Нувеля. Необструганный бревенчатый лоу-тек и вылизайнный хай-тек, молчаливый Бродский и красноречивый Нувель, маленький причал и большой отель. Ничего общего, конечно. Но вот гордятся архитекторы примерно одним и тем же. Поэтому я их и сравниваю.

Обе постройки заброшены между небом и водой, только под одной - Пироговское водохранилище, а под другой - Манхэттенский залив. Человек на границе небесной и водной сред чувствует себя неуверенно: они так близко, что впору уподобиться их обитателям птицам и рыбам. Но у
Нувеля эти острые ощущения вызываются только понарошку, а у Бродского - всерьез. Потому что в манхэттенском пенале отсутствие стен и дырка в полу с плещущимся заливом - липа, они прикрыты спасительным стеклом. А в "Градусах" стен действительно нет, и дырки в полу настоящие (садки с форелью и раками), и вообще количество пола на три уровн¤ небольшое. Так что требуется известная осторожность, особенно после употребления градусов, чтобы птицей и рыбой не стать. Пик острых ощущений - отдельный кабинет, в который можно попасть только по приставной лестнице. Отдельный он в кавычках, наедине там можно остаться разве что с пейзажем. Там совсем никакой защиты — открытый угол, квадратик пола. И лучший обзор.

Ради обзора строит свой отель и Жан Нувель. Ради обзора делает в неприватных частях (кинотеатре и холле) сплошь стеклянные стены и углы. Его архитектура, как видоискатель, "схватывает и присваивает" лучшие картины Нью-Йорка ("здесь город смотрится в зеркало Манхэттена, знает, как он красив"). Архитектура тоже смотрится в воду, и тоже знает, как красива. Архитектура на воде - почти всегда нарциссизм, нувелевская архитектура от этого нарциссизма заряжается. У Бродского немного иначе. Хотя начиналось все тоже с красивого вида.  Когда Бродский с заказчиком набрели на это место в Бухте Радости, архитектор предложил вообще ничего здесь не строить, чтоб не портить произведения природы, по крайней мере отодвинуть ресторан вглубь от берега. Но заказчик хотел на воде. То, что в результате уговоров все же появилось, постаралось быть как можно незаметнее. Архитектура слеплена из природной материи, "вышла" из леса, бревна прикинулись деревьями, наклонились в такт им на 95 градусов. Такое получилось архитектуровычитание, что экокомиссия, собиравшаяся запретить ресторан, приняла его за строительные леса и в таком виде разрешила. Строительные леса трудно заподозрить в нарциссизме. Если они и любуются своим отражением, то не больше, чем леса настоящие. Природа не знает тщеславия.

Архитектура Бродского во всех отношениях местная. Она растет из сора: из грубых бревен, ржавого железа.  Им обит вип-зал — маленький домик на третьем уровне (бельведер, мезонин, скворешник?). Есть в ней что-то обобщенно-национальное и сиротское — от серой избы, от лагерной вышки, от заброшенного причала (которым она зимой и становится). В конце концов это просто кусочек природы, заключенный в покосившуюся деревянную клетку. Но виды она ловит своими бревенчатыми рамками не хуже нью-йоркских. Выходит, хорошая архитектура всегда об одном и том же - об отношениях с природой, окружением, а есть технологии, нет их — дело десятое. Архитектура просто отмечает точку восприятия. Дело архитектора - найти эту точку и посадить туда наблюдателя.

А что же она сама, ее откуда наблюдать, для нее есть точка восхищения? Силуэт. В нем-то и видна чистота приема. Просто сваи отклонились на 5 градусов от вертикали, и архитектура "пошла". Движение - не ее дело вроде. Но вода, облака, деревья движутся, и она туда же.  Клетка превратилась в косую линейку с прописями-людьми — великолепная графика на фоне заката.Люди за столиками украшают архитектуру. Ресторан, несмотря на недорогую внешность, популярен у помещиков Пироговского водохранилища. Они съезжаются сюда на яхтах. В будни - ужинать, в выходные - соревноваться в серфинге и верховой езде).

Пауки оценили прием 95 градусов и сплели свои произведения в прилежащих углах. Тоже неплохая получилась графика. Так сказать, ответ природы архитектуре. Нувелю такое и не снилось.

Так Бродский минимальными средствами решает задачи современной архитектуры: тут тебе и интерактивный фасад, и стирание границы между интерьером и внешним миром, и включение природных явлений. В общем, все, что полагается. За вычетом невидимых высоких технологий. А зачем они, если суть архитектуры в том, "чтобы фасад вдруг стал оранжево-зеленым на закате"?