Беспорядок в архитектуре Роберта Вентури

Книга эта, опубликованная в 1966 году нью-йоркским Музеем современного искусства, перевернула тогдашнюю современную архитектуру с ног на голову. Известный историк и критик Винсент Скалли сравнил ее значимость с манифестом великого Корбюзье – “Об архитектуре”, изданным в 1923 году.
 Слова Вентури буквально взрывали основы модернизма, на которые усердно молились несколько поколений архитекторов. “Я приветствую проблемы, сомнения и изменчивость. Я выступаю за жизненность и обоснованность. Архитекторы больше не должны трепетать перед пуританским и моральным языком ортодоксальной модернистской архитектуры. Я предпочитаю элементы гибридные – пуристским, компромиссные – “чистым”, искаженные – прямолинейным и непоследовательные – логичным. Я за беспорядочную жизненность, а не за очевидное единство. Я предпочитаю и то и другое, а не одно или другое; белое, черное и иногда серое, а не белое или черное.”
 Наконец, Вентури подбирается к самому святому – он отрицает знаменитое изречение крестного отца модернизма и интернационального стиля Миса ван дер Роэ – “Less is more”, заявляя – “More is not less”. Не оставив камня на камне от канонов модернизма, Вентури выносит свой ироничный вердикт: “Less is a bore” (чем меньше, тем скучнее). С этого момента современное зодчество выходит на большую дорогу индивидуальной и экспериментальной архитектуры без правил. Неожиданно для самого Вентури его смелая критика модернизма и аналитические сравнения современной и исторической архитектуры спровоцировали возникновение так называемой постмодернистской архитектуры, для которой характерны резурекции и интерпретации исторических форм и фрагментов, а также смешение различных стилей.
 В 1972 году не меньший резонанс среди архитекторов вызвала новая книга “Уроки Лас-Вегаса”, написанная Вентури в соавторстве с его женой Денис Скотт Браун и коллегой Стивеном Айзенуром. Лас-Вегас тех лет привлек внимание авторов так называемой придорожной архитектурой символов и своей главной улицей, the Strip, спланированной не для пешехода, а для движущегося со средней скоростью автомобиля.
 Главный вывод “Уроков” – все здания делятся на два типа: декорированные сараи – простые по форме сооружения с декоративными фасадами (банк с колоннадным портиком, супермаркет с вывеской) и “утки” – скульптурные сооружения, чьи функции передаются посредством объемов (православная церковь, закусочная в виде хот дога). Готический собор можно отнести к гибриду. Его фасад напоминает плоский рекламный щит, а крестообразная планировка символизирует внутреннюю функцию.
 Пик популярности супругов Вентури приходится на 70-е и 80-е годы. В это время они строят свои самые амбициозные проекты по всему миру, а их яркая и самобытная графика многими тысячами тиражируется на тарелках, чашках, кофейниках, подсвечниках, платках, коврах, стульях, лампах и даже часах с кукушкой. Апогеем этого периода стал 1991 год. В мае этого года Роберт Вентури получает самую престижную архитектурную премию – Прицкеровскую, а в июле в присутствии королевы Виктории открывается построенное по их проекту новое крыло (Sainsbury Wing) Национальной галереи на Трафальгарской площади в сердце Лондона.
 Но в последние годы их имена больше не ассоциируются с передовой архитектурой и вспоминаются чаще в связи с навязанным Вентури отцовством постмодернизма. Действительно, их образы не всегда удачны и привлекательны. Однако архитектура – искусство не только визуальное, но и концептуальное. Поэтому способность Вентури сомневаться, анализировать и переосмысливать то, что кажется общепринятым и незыблемым не утратила своей актуальности и сегодня.
 Организованная Филадельфийским музеем искусств в 2001 году и колесившая два года по Америке выставка “Out of the ordinary”, посвященная 40-летней эволюции творчества супругов Вентури, снова всколыхнула живой интерес к их деятельности. О своих самых последних проектах прославленные архитекторы поведали мне за ланчем в их трехэтажном офисе на Main Street в городке Манаюнк под Филадельфией.
 В.Б.: Недавно вы вернулись из Китая. Вы были там по делам?       
 Скотт Браун: Мы работаем над небольшим проектом в Пекине и более крупным проектом в Шанхае. В Пекине мы разрабатываем мастер-план кампуса для Tsinghua University. Многие годы мы работали над подобными проектами в США, много преподавали и практически жили в университетских городках. Мы также надеемся спроектировать физические архитектурные формы для этого университета.
 Вентури: Второй проект совсем иной – две 25-этажные офисные башни. Он особенно радует нас, потому что мы никогда не работали над высотками. Обычно мы проектируем учебные, гражданские и правительственные здания. Этот проект хорошо иллюстрирует наши теоретические исследования в архитектуре в настоящее время. Башни будут напоминать чистые формы Миса ван дер Роэ, но их фасады украшены электронными орнаментами. Башни демонстрируют идею архитектуры как символа, что резко отличается от популярного в сегодняшней архитектуре барочного и даже гротескного драматизма. Прогрессивная современная архитектура базируется на эстетике абстрактного экспрессионизма. Однако в архитектуре прошлого всегда присутствовал символизм – в египетских храмах, греческих портиках, росписях древних христианских церквей или в витражах европейских соборов. Все это повествования, с помощью которых здания пытались вам что-то “продать” – католицизм, протестантство или что-то еще. В наше время иконография может быть использована в архитектуре в виде вывесок, декора или электроники. К примеру, американская коммерческая архитектура продает товары посредством иконографии. Все это нам интересно и мы высказали множество идей по этому поводу в нашей недавней книге “Иконография и электроника в архитектуре.”       
 В.Б.: Вам не кажется приглашение архитектора с другого конца света для разработки местного проекта противоречивым?
 Вентури: Только не в нашу эпоху глобализации!
 Скотт Браун: Пекинский заказчик пригласил нас из-за нашего американского know-how. Они хотят изучить американские культурные традиции, но это совсем не значит, что они примут наши традиции. Они действительно стремятся расширить свои взгляды. Они ищут тех, кто способен разделять их взгляды, и при этом стремятся высказывать свою точку зрения. Китайской культуре более пяти тысяч лет, а нам с Бобом (Робертом) по семьдесят с хвостиком. Тем не менее, у нас прекрасная возможность поделиться нашим богатым опытом. 
 Вентури: Одна из причин, почему нам нравится работать в Шанхае – мощное слияние культур, которым знаменит этот город. Сплетение и наслоение западных и восточных культур происходит там в течение более чем полутора веков. Смешение культур – необратимо. Это обогащает и является признаком здорового общества. Шанхай – великолепный пример такого общества.
 Скотт Браун: Мы оба выросли в многонациональных семьях. Мои дедушки и бабушки из Литвы и Латвии. Я выросла в Йоханнесбурге в Южной Африке. Семья Боба – итальянцы, и мы оба жили в Италии. Наш сын недавно посетил Прибалтику. Он чувствовал себя там как дома. Мы очень интересуемся другими культурами. Боб и я неплохо говорим на итальянском и французском. Я также немного говорю по-немецки и на языке африкаанс. Эта та культурная матрица, в которой мы живем, и мы получаем от этого огромное удовлетворение. 
 Конференц-зал, где проходит наше интервью, буквально увешан плакатными рисунками и фотографиями проектов, сделавших супругов Вентури знаменитостями: Дом Ванны, матери Вентури с множеством пространственных сюрпризов за кажущимся традиционным фасадом; Guild House, Дом престарелых в Филадельфии, на крышу которого Вентури водрузил бутафорную телевизионную антенну – символ времяпрепровождения жильцов; Детский музей в Хьюстоне, карниз которого поддерживают колонны, стилизованные под детей с распростертыми вверх руками, и гостиничный комплекс в Японии с внутренними улочками и двориками, украшенными сплющенной графикой бутафорных листьев, цветов, фонарей и телефонов, напоминающей полотна Уорхола и Лихтенштейна.
 Вентури и Скот Браун познакомились в 1960-м году на собрании преподавателей Пенсильванского университета. Энергичная Денис резко выступила тогда против намечавшегося сноса здания университетской библиотеки. Вентури поддержал ее, и здание удалось отстоять. Спустя 30 лет именно офис Вентури и Скот Браун отреставрировал то самое здание, известное сегодня как Furness Building – национальный исторический памятник.  
 В.Б.: В 1965 году вместе с выставкой “Современная американская архитектура” и с серией лекций вы отправились в длительную поездку в СССР. Почему вы поехали туда и каковы были ваши впечатления?
 Вентури: Молодым человеком мне хотелось узнать о разных культурах в разных странах. В СССР я получил много сильных и стимулирующих впечатлений – наслоение помпезной, грандиозной коммунистической архитектуры, а также большое разнообразие классических и исторических памятников. Мне запомнились великолепные дворцы 18-го века под Ленинградом и древние Византийские храмы под Москвой. Я помню посещение одной необычной виллы под Москвой. Она была очень ухожена, но в одном месте, за отошедшей штукатуркой замысловатого классического фасада 18-го века, выглядывали фрагменты простой бревенчатой структуры. Это было очень занятно.
 Скотт Браун: Боб рассказывал мне историю из этой поездки. После одной из лекций московские студенты стали задавать вопросы о частной практике в Америке. Боб стал рассуждать о том, что советским архитекторам работается намного проще, так как за их спиной стоит государство. Он рассказал о молодых американских архитекторах, которым приходится много преподавать и тяжело работать, чтобы сводить концы с концами и что он просто счастливчик, что его мать нуждалась в новом доме, который и стал его первым заказом. Но все равно, будучи уже известным архитектором, он не мог обзавестись семьей и жил с мамой. Когда он закончил, в зале поднялась рука и один молодой человек сказал: “Переезжай в Россию, мы найдем тебе хорошую работу и прекрасную русскую жену.”
 Вентури: Да меня принимали там очень тепло.
 В.Б.: С тех пор вы там не бывали?      
   Вентури: Не доводилось.
 Скотт Браун: Мы бывали в Восточной Европе, но не в России. Недавно мы ездили в Прагу. Мы встречались там с главным архитектором города, чтобы предостеречь его по поводу некоторых аспектов архитектуры в условиях капиталистического общества. Он заверил нас: “Если я сумел защитить Прагу от коммунизма, то я смогу защитить ее и от капитализма.”
 В.Б.: Однажды вы заметили, что “самое прекрасное в архитектуре не скульптурные эффекты, а вывеска, прикрывающая форму.” Однако согласно одному из критиков ваши “проекты выглядят слишком плоско и упрощенно, как обычные коробки, заклеенные причудливыми обоями... В то время, когда архитекторы от Фрэнка Гери до Захи Хадид и Рэма Кулхааса экспериментируют с весьма экспрессивными скульптурными формами, гладколицые здания Вентури и Скот Браун чрезмерно серьезны и сердиты...”
 Вентури: Наша архитектура скульптурна в меру. Поверхность и       
пластичность очень важны. Мы никогда не выступали против пластичности в архитектуре, как таковой. Но мы против совершенно абстрактной, экспрессивной и скульптурной архитектуры. Мы считаем, что архитектуру можно обогатить с помощью красивой эстетики.
 Скотт Браун: Также важно понять, что мы функционалисты. Прежде всего здания должны быть функциональными. Взгляните на Музей Гуггенхайма Фрэнка Гери в Бильбао. Он был построен как символ для завлечения туристов и улучшения экономики целого региона. Его функция – быть привлекательным. В этом смысле здание действительно функционально. Но большинство зданий призваны исполнять совсем другие функции. Это школы, лаборатории и офисы. Для большинства зданий нет никакой необходимости пускаться в пляс. Мы наделяем наши здания тоненькой кожей-оболочкой и помещаем за ней необходимое заказчику пространство. Это делает наши здания в некотором смысле ограниченными.    
 Вентури: Вовсе они не ограниченные! Совсем наоборот, как раз скульптурные здания – ограниченные.
 Скотт Браун: Действительно. Взгляните на странные строения Захи Хадид, которые трудно использовать по назначению. Они не имеют ничего общего с архитектурой.
 Вентури: Это скульптуры!
 Скотт Браун: Это очень персонифицированные абстрактные экспрессии.
 В.Б.: Мне кажется, вы раздаете щедрые комплементы в адрес современной архитектуры. Именно эксперименты в формообразовании и делают ее такой замечательной, не так ли?
 Скотт Браун: Во всем нужна мера, а подобные экспрессии вообще неуместны.
 В.Б.: Так к чему же, по-вашему, должен стремиться архитектор? Что уместно? 
 Вентури: Мне кажется, архитектор должен хотеть обогатить жизнь и конкретный контекст. Для этого архитектору приходится немного отступить назад, осмотреться и органично вписаться в то, что уже существует. Не все здания должны кричать: смотрите, это я – новое здание! Иногда это уместно, но как правило, архитектура должна быть лишь фоном жизни. Я люблю Бетховена, но я не могу слушать его симфонии беспрерывно.
 Скотт Браун: Доктора имеют такую заповедь – не навреди. Архитекторы должны понять, что просто красивые здания не смогут сделать людей лучше. Мне нравится, что архитектура создает проблемы и задачи, требующие от меня интеллектуального и творческого подхода, чтобы найти подходящее решение на 300, а может и больше лет. В тоже время я стремлюсь, сделать мое решение красивым. Когда мы посещаем наши здания и видим, что люди используют их так как мы задумали это приносит нам огромное удовлетворение. Я не знаю другой такой деятельности, которая бы вызывала такие сильные чувства.
 После беседы с архитекторами я в очередной раз по иному взглянул на архитектуру в целом. Оказывается бывает архитектура, для которой форма и пространство – это не самое главное. Для Вентури и Скотт Браун задача состоит не в открытии новых форм, а в том как использовать известные формы в новых и не испробованных ранее сочетаниях.
 Простившись с хозяевами, я не мог не обратить внимание на необычную витрину их офиса, где бегущие электронные полосы, расставленные на фоне яркой графики, салютовали проходившей в те дни в Филадельфии Выставке графического дизайна: “Мы любим графический дизайн в наших проектах! Привет всем дизайнерам графикам! Да здравствует архитектура информационного века!” Все это как-то выпадало из спокойного ритма уютной и ухоженной Main Street и даже придавало ей некоторый беспорядок.
 “С Main Street почти все в порядке” – известное изречение Вентури о подобных главных улицах многих американских провинциальных городков, больше напоминающих сценические декорации, чем живую городскую улицу. Присутствие архитектурного офиса именно в этом районе и его хаотичная и показушная витрина – еще одна провокация Вентури и претворение в жизнь его знаменитой фразы: “Да здравствует беспорядочная жизненность!”