Звездный штиль. Восьмая Венецианская биеннале показала, что чудес в архитектуре не предвидится. Но все будет хорошо

Зато очень важна фигура куратора и задаваемая им тема. В прошлый раз им был Массимилиано Фуксас, человек из поколения 68-го года, соскучившийся по революциям. Поэтому и тему он задал провокационную - "Больше этики, меньше эстетики", и в Арсенал (где проходит главная, интернациональная часть выставки) собрал исключительно молодежь, и, отвергнув банальные чертежи и макеты, превратил биеннале в одну большую инсталляцию.

Архитектура вызов приняла. Стены дружно потекли, крыши поехали, дома растворились в пейзаже. Грэг Линн сканировал эмбриона и превращал здание не в конечный объем, а в процесс. Futurama заставляла стены содрогаться в такт биению человеческого сердца. У бюро R&Sie дом пил воду, у Марко Касагранде, наоборот, все время горел. А Хани Рашид и вовсе отверг материю, спроектировав Музей Гуггенхайма исключительно как виртуальное пространство.

В этот раз куратором стал английский критик Дайан Суджик, рассудительный и порядочный господин, к своему благополучию добавивший еще и факт женитьбы во время подготовки биеннале. И выставка - невзирая на свое название ("Next") - получилась такая же: спокойная, вдумчивая, семейная. Она не открыла ни новых путей, ни новых имен. Зато мы узнали, какие именно школы, музеи и магазины будут построены мировыми звездами в ближайшие пять лет.

Кто. Пожилые штурманы грядущего штиля.

Считается, что архитектор профессионально созревает к 50 годам, а самый расцвет у него в 60. Именно на это звездное поколение и сделал ставку Суджик. Если судить по числу представленных проектов, то первая десятка мировой архитектуры нынче выглядит так: Жан Нувель, Заха Хадид, Дэвид Чипперфилд, Даниэль Либескинд, Том Мэйн (Morphosis), бюро MVRDV, Стивен Холл, Тадао Андо, Арата Исодзаки и Тойо Ито.

Японцы вообще явно доминировали, а Ито получил главного "Золотого льва" - за все, что сделал к своему 61 году. На 8 лет старше португалец Алвару Сиза - обладатель "Льва" за лучший проект в Арсенале (куб музея в Порту Алегре кажется несколько грубоватым, но он действительно ни на что не похож). А Фрэнку Гери, автору музея в Бильбао, и вовсе за 70 перевалило - а он все по-прежнему дома под откос пускает.

Впрочем, его проект компьютерного центра в Массачусетсе уже никого не удивил. Как и либескиндовский музей в Денвере, очередной аэропорт Ричарда Роджерса, белые дома Ричарда Мейера, как и небоскребы Нормана Фостера или Ренцо Пиано. Понятно, что это фирменные приемы, что именно они и составляют понятие "товара от звезды", но когда видишь 150 остроумных решений банальной призмы у немецких студентов (дом-сыр, дом-пень, дом-радиола), то сначала страшно радуешься, а потом понимаешь, что пройдет лет 20, каждый запатентует себе что-то свое - и с тем и останется.

Не найдя в Арсенале ничего сверхъестественного, Григорий Ревзин так и написал: архитектура, мол, теперь везде одинаковая. Но в этом смысле и мерседес от жигуля не отличается: те же четыре колеса. Да, архитектура как искусство истоньшается, эффектный жест теряет значение, доминирует маэстрия. Какие-то трудно уловимые, но прекрасные моменты - оттенок краски в сочетании с фактурой, легкий поворот стены на фоне массива, ракурс, ориентированный на деталь ландшафта - вот что определяет сегодня шкалу ценностей.

А еще, конечно, технологии. Неслучайно на этой биеннале появилась новая экспозиционная фишка: помимо чертежей, макетов и ЗD-проекций, тут были полноценные куски будущих зданий. Образцы того, во что будут одеты Кунстхауз Питера Кука в Граце или магазин в Бирмингеме от Future System. Нувель же поставленную задачу, как всегда, перевыполнил (не любит художник, когда указывают): разложив на полу 46 видов материалов, из которых строит музей на набережной Бранли, поставил рядом плакатик с телефонами и мэйлами всех 46 фирм-производителей.

Где. Везде, кроме Антарктиды и Восточной Европы.

В соревновании национальных павильонов (это вторая часть биеннале, в Giardini di Castello) победили голландцы. Что справедливо, поскольку голландская архитектура - одна из самых интересных в мире. Здесь есть куча молодых звезд, строящих на родине (Бен ван Беркел и Вил Аретс, Mecanoo и MVRDV, Нойтелингс и Ридайк, Клаус и Кан), бурная архитектурная жизнь (конкурсы, журналы, выставки), внимание населения, поддержка государства, мощные инвестиции со всех сторон и вообще - ощущение непрерывного эксперимента.

Главными конкурентами Нидерландов были немцы, которые не стали в очередной раз хвастаться Берлином, а реально озаботились next`ом, отдав весь павильон вышеупомянутым студентам, и англичане. Последние показали, как бюро Foreign Office Architects строило терминал в Иокогаме. Тут все было жутко красиво и странно. И сама вещь - не дом, не мост, не вокзал, а что-то среднее; и процесс - не стройка, а ювелирный мастер-класс; и выставка - не макеты с чертежами, а шоу, где на каждой стене что-то мерцало, гудело и шевелилось.

Американцы весь свой павильон посвятили "близнецам". Оно, конечно, понятно, что для США это сейчас главный архитектурный вопрос. Но собственно проекты будущего WTC скорее шокировали. Найдя, наконец, достойный повод, зодчие с азартом отдались фантазированию: тут были сплетающиеся черви "чужих" бюро NOX, хай-тековские сосиски Asymptote, острые колья Либескинда, небоскреб вверх ногами Колхаса. Все это обязательно в два раза выше манхэттенских домов и страшно (страшно!) необычно. Каждый выступил в своем стиле, я бы даже сказал - оторвался. Порыв понятен: "мы на зло всем террористам создадим шедевр туристам", но профессиональный цинизм, сквозивший в каждом проекте, исподволь склонял к простейшему варианту: восстановить WTC Ямасаки, как он был. Хотя он и не был шедевром.

Что же до России, то мы показывали новое здание Мариинского театра (проект американца Эрика Мосса) и варианты реконструкции Большого (Михаил Хазанов и Михаил Белов) в эффектной дизайнерской подаче русского американца Джорджа Цыпина. Это было красиво, стильно, современно и ничуть не хуже, чем у других. Вот только ведь никто не знает, что вряд ли мы все это построим...

Как. Прозрачно и дышится легко

А как будет выглядеть то, что все-таки будет? Самая модная на сегодня идея - прозрачный колпак. Здание преподносится как некий сувенир, как экспонат в музейной витрине. Внутри - некие, порой вполне рациональные объемы, но снаружи они одеты в стекло. Так сделан музей африканского искусства в Нью-Йорке (Бернар Чуми), библиотека в Бруклине (TEN Arquitectos), конгресс-центр в Риме (Массимилиано Фуксас). У нас так бережно одевали что-то исторически-ценное: домик Петра или шалаш Ильича. Теперь каждый дом так же бесценен. Любимая идея ХХ века (здание должно быть честным, обнаруживая во внешности внутреннее содержание) получила новое развитие - как эксгибиционизм пополам с вуайеризмом. Все обнажено до неприличия, но чтобы понять, надо подглядывать. В общем - сплошной аттракцион.

Вторая сверхидея в том, что дом должен дышать. В студенческой общаге (с виду - банальный параллелепипед) выгрызены эдакие пещеры. Это, как говорит Стивен Холл, не просто лестничные пространства, это "легкие" здания. Которые должны обеспечить более или менее естественную вентиляцию и инсоляцию. То же слово произносит Норман Фостер, комментируя лондонский небоскреб, где разместится штаб-квартира Swiss Re. Если раньше воздушные потоки спотыкались об углы здания, то в этажи фостеровского "огурца" они будут прямо-таки затягиваться. Забавно, хотя и очень похоже на заигрывание с модной экологической тематикой.

Из формальных приемов суперпопулярна консоль. Казалось бы - балкон, что тут такого? Но современные технологии дали возможность вывешивать его метров на двадцать, и зодчие принялись превращать здания в россыпи балконов, к которым как-то там крепится основной (или даже уже не основной объем). Это библиотека в Милане (Bolles + Wilson), университет в Копенгагене (Хенинг Ларсен), гостиница в Гвадалахаре Захи Хадид. Что касается последней, то нельзя не признать, что эта 50-летняя англичанка иракского происхождения вторую биеннале подряд оказывается лидером по части зрительских симпатий. Такого количества абсолютной красоты не производит никто, хотя секрет, кажется, в том, что она практически ничего не строит. Но ее макеты становятся источником вдохновения для массы архитекторов - и этим своим "бумажничеством" она замечательно вторит русским конструктивистам.

Которые, кстати, по-прежнему всеми любимы. Отель в Барселоне Доминика Перро похож на Институт Ленина Ивана Леонидова, венские башни Ханса Холляйна - явная аллюзия на небоскребы у Никитских ворот Эль Лисицкого, библиотека в Эйндховене MVRDV - на дом Константина Мельникова. А кроме того, студенты Туринского политеха выставили планшеты, где ясно показали, что откуда выросло. Гери - из Родченко, Хадид - из Малевича и так далее. В следующем году эта выставка приедет в Русский музей, и мы с чувством глубокого удовлетворения сможем убедиться, что весь их "next" вышел из нашего "past". А великих потрясений, только и могущих рождать великую архитектуру, с нас, как принято нынче считать, хватит.