Самый прекрасный цвет. Интервью с Ричардом Майером

Майер говорит: “Белый цвет – один из символов моего творчества. Это руководящий принцип, который проясняет архитектурные концепции и усиливает выразительность формы. Он позволяет мне решать мою главную задачу – манипулировать светом, пространством и формой”. От проекта к проекту Майер методично пропагандирует свои принципы, оставляя свой безошибочно узнаваемый творческий почерк в разных городах мира.  

Архитектор часто вспоминает свою беседу с детьми – дочерью и сыном, – которые спросили его однажды: ”Папа, какой твой любимый цвет?” Ответ Майера – легко угадать. ”Но папа, такого цвета не бывает. Ведь белого цвета нет на радуге“, – ответили дети. Но архитектор считает иначе: ”Белый – это самый прекрасный цвет, потому что он состоит из всех цветов радуги”.

Я беседовал с Ричардом Майером в его нью-йоркском офисе, и наш разговор почти целиком был посвящен роли цвета в архитектуре.    

Владимир Белоголовский: Как вы считаете: цвет в архитектуре – это хорошо или плохо?   

Ричард Майер: Трудно ответить – и да и нет. Все зависит от того, как используются цвета. Это может быть интересно или скучно. Я часто листаю журналы, где появляются очень цветастые проекты. Многие из них весьма ужасны. Но я ничего не имею против использования цвета как такового. Мне нравятся цвета в проектах таких архитекторов, как Луис Барраган или Рикардо Легоррета. Я бы вовсе не хотел, чтобы белые здания были повсюду.

В.Б.: У вас потрясающий кабинет. Я уже бывал здесь, и конечно же, больше всего  впечатляет скульптура Фрэнка Стеллы, переливающаяся самыми яркими цветами, которые только можно вообразить. Я знаю, что вам эта работа очень нравится. Как вы познакомились со Стэллой?       

Р.М.: Я знаю Фрэнка с 1959 года. Мы посещали одну художественную школу, а после занятий мы любили выпить пиво. Так мы стали хорошими друзьями.

В.Б.: Вы когда-то сотрудничали?

Р.М.: Нет, но мы часто об этом говорим, и однажды это обязательно произойдет.

В.Б.: А что вы думаете о его столь сумасшедших красках?

Р.М.: Как сказать? Я сижу здесь целыми днями и смотрю на них. Конечно же, мне это нравится. Эта скульптура наполняет комнату цветом так же, как цветы на моем столе.

В.Б.: Ваши проекты часто характеризуют как рациональные здания, в которых непременно доминирует белый цвет. Каковы основные преимущества белых зданий?

Р.М.: Во-первых, белый цвет подчеркивает объем – он наиболее выразительно передает архитектурные идеи. Линейные элементы, такие, как оконные профили или перила на фоне плоскостей, читаются лучше всего в белом цвете. А во-вторых, белые здания постоянно меняют свои цвета. Всевозможные цвета, найденные в природе, наиболее полно отражаются и преломляются в белизне белых зданий. Для меня это очень важно. Белый цвет включает множество цветов. В моих первых проектах я использовал крашеное дерево, а потом открыл для себя металлические панели, очень прочный материал, который долго сохраняется и способен выразить идеи, присущие моей архитектуре. Конечно же, другое преимущество металлических панелей в том, что они могут применяться не только в прямолинейных, но и в изогнутых формах, которые невозможно облицевать обычными материалами.

В.Б.: А с чего началось ваше увлечение белым цветом?

Р.М.: Все началось с изучения архитектуры Фрэнка Ллойда Райта. Он много говорил об органических и природных материалах и о том, что архитектура, якобы должна быть органической. Но ведь это совсем не так. Если вы срубили дерево оно больше не органическое, другими словами – не живое. Оно мертво. Когда вы используете в строительстве дерево, его необходимо сохранить. Для этого вы покрываете его лаком или краской. Краска – это то, что предохраняет дерево от гниения. А белизна лучше всего разграничивает, что сделано человеком, а что – природой. Следовательно, Фрэнк Ллойд Райт был неправ.

В.Б.: Таким образом, выступая против Райта и используя белый цвет, вы, подчеркиваете, что архитектура, по вашему мнению, не органическая. Не так ли?

Р.М.: Именно так. Я также должен заметить, что я не смог бы построить ни один из своих домов таким, как я это сделал, если бы не мое преклонение перед ”Домом над водопадом” Райта. Однако для меня существует четкое различие между архитектурой и природой, что для Райта было размыто.  

В.Б.: Райт отдавал предпочтение природным материалам, и это сближало его архитектуру с природой. А когда вы открыли для себя, что именно белый цвет может быть взят на вооружение в вашем стремлении противопоставить архитектуру природе?

Р.М.: Это началось с моего первого проекта – дома для моих родителей в 1963 году, когда я открыл свою практику.

В.Б.: Вы заметили как-то, что “задача архитектуры – создавать пространства и выстраивать их взаимоотношение с человеком”. Какими основными приемами вы пользуетесь для достижения этих целей?

Р.М.: Главные приемы – это вертикальные плоскости, горизонтальные плоскости… Кубические объемы должны  соответствовать друг другу, должно быть сбалансированное соотношение между массами и пустотами, между глухими плоскостями и прозрачными, а главное, свет должен быть частью архитектуры. Есть множество способов привнести свет в архитектуру. Я стремлюсь создать ощущения движения, открытости…   

В.Б.: Сочетание этих и других аспектов и элементов приводит к созданию проектов рациональных, заполненных светом, прозрачных и так далее. А ставите ли вы перед собой цель оказать влияние на то, как люди воспринимают ваши здания и пространства?    

Р.М.: Главное для меня – это масштаб. Я проектирую пространства для людей среднего роста – около 175 см. Что же касается эмоций, то это зависит от индивидуальности каждого посетителя. Я не планирую эмоции. Я проектирую пространства и пути перемещения в них. Разве можно спланировать печаль или счастье? Не думаю.

В.Б.: Видимо, идеи Корбюзье о соотношении пространства с человеческими масштабами повлияли на вас больше всего. Не так ли?

Р.М.: Конечно.

В.Б.: А его цвета?  

Р.М.: Нет. Я никогда не любил его цвета.

В.Б.: Вы изучали его проекты сквозь черно-белые линзы?

Р.М.: Вот именно, и я лично посетил многие из его зданий.

В.Б.: Включая монастырь Ля Туретт? Многие архитекторы причисляют это сооружение к наиболее влиятельным архитектурным произведениям модернизма.    

Р.М.: Ля Туретт великолепен. Композиция здания, как оно посажено на участке… А вот цвета – совершенно случайные. Не цвет создает здание.

В.Б.: Хорошо. Вы всегда избегаете этого вопроса, но я все равно его задам. Вы говорите, что ваш лучший проект – это ваше следующее здание. Но давайте поговорим о зданиях, которые вы уже построили. Назовите три проекта, которые доставляют вам наибольшее удовольствие.  

Р.М.: Скажу сразу, что все мои любимые здания – музеи. Я назову Гетти-центр, Музей прикладных искусств во Франкфурте и Музей современного искусства в Барселоне. Когда я смотрю назад, я испытываю большое удовольствие от этих зданий.  

В.Б.: Какие качества в каждом из этих зданий вы пытались особенно подчеркнуть?

Р.М.: Все они разные – разное время, ситуации, контексты. В случае с Гетти, самое главное – во взаимоотношении внутреннего пространства с наружным, то есть как разные здания взаимодействуют друг с другом и с садом. Во Франкфурте важно взаимодействие между новым зданием и историческим, связь с парком и городом. А в Барселоне – главное во взаимодействии здания музея с городом.

В.Б.: Музей в Барселоне был конкурсным проектом?

Р.М.: Нет, меня лично пригласил туда мэр, чтобы я сам выбрал для своего здания место. Мы ходили по городу и вместе выбрали место под новый музей.  

В.Б.: Он пригласил вас специально, чтобы построить здание по проекту Ричарда Майера?

Р.М.: Конечно. То же было и в Риме с Музеем Алтаря Мира. Старое здание разваливалось на глазах, поэтому мэр Рима пригласил меня построить новое.

В.Б.: Давайте поговорим о другом вашем здании в Риме – Церкви Юбилея. Геометрически оно радикально отличается от всего, что вы построили ранее. У вас было много вариантов?

Р.М.: Нет, всего один.

В.Б.: Откуда пришла идея использования сферических форм?

Р.М.: Форма родилась после посещения места – огромного открытого пространства, и это то, что мне пришло в голову, когда я там был.

В.Б.: Какая архитектура вам нравится больше всего?

Р.М.: Мне нравятся музеи.

В.Б.: Какие?

Р.М.: Любые.

В.Б.: Вы часто используете яркие цвета в ваших коллажах. Видимо, вы, четко ощущаете грань между искусством и архитектурой. Почему? 

Р.М.: Мои коллажи выстраиваются из найденных предметов. Я складываю их из билетов, плакатов и марок, привезенных из поездок. Поэтому они всегда разные. Если бы я создавал свои коллажи только из белой бумаги , то однажды наступил бы момент, когда я стал бы повторяться. Вы так не думаете?

Я думаю, что Ричард Майер несет ответственность прежде всего перед самим собой, продолжая пользоваться ассоциирующимися с его именем элементами и методами, создавая одновременно глубоко персональную и весьма абстрактную архитектуру. За многие годы он довел до совершенства свои принципы и реализовал множество проектов, интерпретированных в самых разных ситуациях. Эти здания обособлены от всего, что их окружает. Они одновременно предназначены для любования, подобно античным греческим храмам, и представляют собой исследования изощренно сложных пространств. Они празднуют архитектуру как искусство – способность человека создавать красивые пространства. Эти абстрактные произведения с бесконечными повторениями похожих идей парят над своим окружением подобно миражам и с помощью сложных наслоений внушают оптимизм и являют идеализированное совершенство. Между этой архитектурой и нами не существует никакой маски. Эта архитектура фундаментально не олицетворяет ничего и представляет арену, где может произойти все, что угодно. Какой же еще может быть подобная архитектура, если не белой?

Биография Ричарда Майера

Ричард Майер родился в Ньюарке в 1934 году. Он окончил Корнельский университет, работал в Нью-Йорке в компании “Скидмор, Оуингс и Мэррилл” и у Марселя Бройера. Он организовал свое бюро в Нью-Йорке в 1963 году. В 1984 году Майер был удостоен Прицкеровской премии. В 1989-м получил Золотую медаль Королевского института британских архитекторов, а в 1997-м Золотую медаль Американского института архитекторов. Среди наиболее известных проектов архитектора – Гетти-центр в Лос-Анджелесе, Церковь Юбилея и Музей Алтаря Мира в Риме, High Museum в Атланте, кондоминиумы на Пэрри и Чарльз стрит в Нью-Йорке, штаб-квартира телевизионного канала Плюс в Париже, Музей коллекции компании Бурда в Баден-Бадене и Музей современного искусства в Барселоне.  Офисы архитектора базируются в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. В настоящее время его проекты реализуются в десяти странах, среди них офисные здания в Мексике, офисные башни в Чехии и Франции, кондоминиумы в Беверли-Хиллз (Калифорния) и жилая башня в Тель-Авиве.