Неземная канцелярия. "Белый дом" Герхарда Шрёдера как новый образ архитектуры власти

Что такое власть? Власть это сила. А значит, и ее здания должны эту силу символизировать. Монументальность, симметричность, тектоника, колонны, парадная площадь. Дом, где работает правительство или президент, можно легко опознать в любой столице - и не только по количеству лимузинов и полицейских, но и по сугубо архитектурным свойствам.

Конечно, история знает и другие примеры. С ослаблением роли государства стали облегчаться и его дворцы. Самый яркий пример - дворец Президента в Бразилиа, построенный в 1958 году Оскаром Нимейером. Стеклянную призму с широкой плоской крышей окружает по всему периметру "кардиограмма" перевернутых арок, недаром здание имеет и более поэтичное название - "Дворец Рассвета". Но это редчайший случай. Даже там, где можно говорить о необычности форм (здание правительства Бангладеша Луиса Кана или Чандигарх великого Ле Корбюзье), все равно везде сохраняется дух власти: мощь, порядок, незыблемость, укорененность в истории.

Но Берлин - случай особый. В 1990 году новой столице нового государства срочно понадобились административные здания. Но власть, отягощенная тяжелой наследственностью, боялась малейшего признака/призрака имперскости и тоталитарности. Поэтому все вновь построенные ее дома отмечены печатью если не легкости, то некоторой увлекательности. Министерство внутренних дел: два стеклянных цилиндра, схваченных в "наручники" белой облицовки. Штаб-квартира ХДС: овальный ледокол, застрявший в прозрачном айсберге. А в атриуме Министерства иностранных дел - coffe shop. Травку, правда, не курят, но кофе выпить может любой прохожий.

Началась эта кампания игривой дискредитации власти с Рейхстага, который в 1995 году завернул в тряпочку знаменитый Кристо. Купол Рейхстага стал и кульминацией этой стратегии: Норман Фостер превратил его в аттракцион для туристов, которые ходят буквально по головам депутатов. Купол - архитектурный символ первого десятилетия нового Берлина - наряду с Потсдамер-платц, Фридрихштрассе и Еврейским музеем. Но характерно то, что все эти здания построены иностранцами: Берлин словно бы еще раз расписался в том, что он сдался. Однако, за 10 лет самоуничижение немцам надоело. Иностранцы в городе строить практически перестали, а самый важный архитектурный конкурс - на планировку Парламентского квартала - выиграли немцы Аксель Шультес и Шарлотта Франк.

Задача заключалась в том, чтобы разместить в излучине Шпрее, по соседству с Рейхстагом - который было решено возродить как место заседаний Парламента - здания его верхней и нижней палаты (Бундесрат и Бундестаг), Федеральную канцелярию и пресс-центр. В том самом месте, между прочим, где главный архитектор Третьего рейха Альберт Шпеер планировал Дворец народа - их ответ нашему Дворцу советов. Решать задачу взялось рекордное количество архитекторов со всего мира - 835. Идея связать два края реки, символизируя единство двух Берлинов и двух Германий, присутствовала у многих, но победила "лента Федерации" Шультеса. На востоке - Бундестаг, разбитый рекой на две части, на западе - Канцелярия, также уходящая мостом за реку, между ними - Гражданский форум (потом, правда, по соображениям экономии, отмененный). Здания выстраиваются друг за другом, в колонну, края которой закруглены, отчего все вместе очень похоже на гигантскую скрепку.

А затем случилось маленькое чудо. Конкурс уже на само здание Федеральной канцелярии опять-таки выиграл Шультес. Вроде бы логично: раз уж целый квартал спланировал, значит, видит ситуацию лучше всех, но на самом деле такое в истории случается крайне редко. Не говоря уж о том, что до этих побед Шультес звездой не считался. Однако, видя его (архитектор приезжал в этом году в Москву с лекциями), сразу понимаешь масштаб этой личности. Он уже немолод, ему 60 лет, то есть, принадлежит-то он к поколению Кляйхуса, Колхофа и фон Геркана, но архитектура этого "архаичного модерниста", как дразнят его коллеги, очень моложава. И сам он выглядит весьма романтично: белая рубашка, постоянно поднятый воротник а-ля Байрон, закатанные рукава, скептический взгляд умных глаз. Его професиональная гордость, естественно, была ущемлена экспансией иностранцев, но он резко критикует не только застройку Потсдамер-платц, называя ее "банальной", но и своих коллег-соотечественников, считая, что они боятся риска и экспериментов, исповедуют "трезвый подход", а потому больших высот не достигли.

Конечно, можно сказать, что и архитектура здания Канцелярии тоже не бог весть как завиральна. Это вам не Гери, не Хадид, не Либескинд. Но, во-первых, надо отдавать себе отчет, что это дом первого лица страны. Трудно себе представить себе, чтобы наш президент строил свой офис на основе международного конкурса, без гранита и мрамора, и не в сто этажей ростом. Шредеру, кстати, проект Шультеса активно не нравился (утвержден был проект еще при Гельмуте Коле): он находил его слишком помпезным, что, вообще говоря, странно. Во-вторых, это здание не имеет ничего общего ни с нынешним "берлинским стилем" (однообразные коробки, облицованные натуральным камнем), ни с действительно банальным модернизмом а-ля Sony-центр. В-третьих, надо помнить, что второе место в конкурсе занял весьма фашистский проект берлинцев Крюгера, Шуберта и Вандрайке - мрачный куб с крепостными стенами. То есть, даже у просвещенного жюри настроения колебались весьма опасно.

Но главное даже не в этом. Шультесу удалось нечто совершенно поразительное: он построил здание, которое начисто лишено всяких примет властного дискурса. От него не исходят ощущения силы или богатства, оно не укоренено ни в национальной, ни в жанровой традиции, оно не только с государством не ассоциируется, оно не ассоциируется вообще ни с чем. Это здание само по себе. Пресса, правда, обозвала его "стиральной машинкой" (за громадные круглые окна), но это какая-то убогая шутка. Я, например, первым делом увидел тут Большую арку Дефанса... Но это все субъективно, а вот на что действительно похожа Канцелярия - так это на две другие главные постройки Шультеса: музей современного искусства в Бонне и крематорий в берлинском Трептов-парке. Забавно, что при столь различном назначении они так схожи: невысокие параллелепипеды, свободно поставленные в пространстве, белый цвет, плоские крыши, длинные тонкие колонны, максимально дематериализованные стены. Можно, конечно, сказать, что это означает наличие фирменного стиля, но превращать его в стиль государственный вроде бы как неприлично...

Но именно в этом пафос Шультеса. Он вообще отказывает государству в стиле. "Государство это я", - говорит архитектор, подразумевая, что это и я, и ты, и он. Вот оно, первое здание власти эпохи информационного общества. И имеено поэтому оно может быть похоже и на крематорий, и на арт-музей. Все сравнялось в этом обществе. Власть государства не больше, чем власть смерти или власть искусства. Мне-то как раз кажется, что Шредер был на самом деле недоволен именно этим, а вовсе не помпезностью, которой тут ни на грош. Здесь все - ирония, причем направленная именно в адрес жанра - здания власти. Должно быть высоким? Будет низким. Нужна парадная площадь для церемоний? Сделаем куцый дворик, зажатый коробками офисов. Властвование должно быть прозрачным? Дадим сплошное остекление, но потом тщательно прикроем его кусками стен. Колонны полагаются? Пожалуйста, только их стволы в плане будут напоминать капли, до крыши они не дойдут, то есть, держать ничего не будут, да еще из них будут торчать деревья, как на руинах. Крыша же, в свою очередь, окажется дырявой...

Изначально проект был еще сложнее. Большая дыра зияла тогда на главном фасаде, основной куб рассекался диагональю, одна из его половинок поворачивалась к другой круглой стеною, в центре здания был круглый форум, а корпуса офисов были такого же роста, что и сам куб. Любопытно, что половину этих идей использовал Стефан Браунфельс в здании третьей мюнхенской Пинакотеки, которая строилась практически одновременно. Но тот же Браунфельс выиграл конкурс на восточную составляющую "ленты Федерации" - здание Бундестага. И если его левая часть (Пауль-Лёбе-хауз) аппелирует к Мису ван дер Роэ, и в частности - к берлинской Новой галерее, то правая (Мэри-Элизабет-Людерз-хаус) - это практически дословное воспроизведение форм Канцелярии: те же круги во всю стену, палки колонн, плоские крыши, белый цвет. То есть, налицо заговор двух "архаичных модернистов", прибравших к рукам и власть, и искусство, и смерть.

И ведь что интересно. Общая планировочная идея вроде бы как формальная и очень жесткая: на существующую среду накладывается лента, в которую включаются несколько зданий, да еще и река. Но на самом деле не она подчиняет себе город, а он - ее. Река режет комплекс и его стены послушно принимают острые формы. Мост уходит на другой берег, там - парк, где будут гулять президенты (впрочем, учитывая его размер, могли бы и в футбол играть). И с этой стороны канцелярия превращается в стильную современную виллу: река, парк, мост, балкон, закат... "Мы хотели, - рассказывает Шультес, - чтобы в строении сочетались равновесие и контраст. Тяжелое и легкое, закрытое и открытое, интимное и публичное - от здания должны были исходить импульсы, которые будили бы политическую фантазию как правителей, так и тех, кем они правят".

И хотя интерьер здания несколько спокойнее, ему тоже нельзя отказать в бужении фантазии. Потолки плавно изгибаются, стены плывут, границ между помещениями нет, нет деления на коридоры и фойе, ты только блуждаешь в лесу колонн. Зал заседаний снаружи выкрашен в ярко-синий цвет, внутри - в ярко-желтый, но все это на контрасте с основным белым. Окон как таковых нет, но свет прорывается отовсюду. В центре - амфитеатр, обвешанный полуабстрактными холстами. На восьмом этаже - кабинет и квартира канцлера (200 кв. м). Офисы же, числом 370, выглядят уже совсем делово: обшитые деревом стены, паласы на полу и скромная мебель. Зато из всех окон видны оригинальные зимние садики.