Переправа на Марс. Калатрава в Валенсии

Казалось бы – что такого? Хай-тек тоже любит космическую поэтику: футуристические формы, металл, клепочки-кнопочки. Однако, хай-тек честно обращен в будущее, а здесь что-то непонятное. Что-то, чего никогда не было, но при этом вызывающее из прапамяти некие смутные образы. Не «Космическая одиссея», а, скорее, «Кин-дза-дза».
И как бы ни был оригинален хай-тек, это, как правило, одно здание – выглядящее в городе инородным телом. Здесь же действительно «город в городе» - гигантский комплекс, растянувшийся на 2,5 километра. Он собственно так и называется – «Город искусств и науки».
«Искусств», правда, здесь пока меньше, чем «науки». Дворец искусств королевы Софии, торжественно открытый в присутствии Ее Величества 9 октября прошлого года, тут же и закрылся – на доделку. Очень по-русски. Однако, работы идут вовсю: этой осенью Дворец должен открыться окончательно. Самый большой в здании зал – оперный (1750 мест), два поменьше – театральных (по 450), плюс зал конгрессов на 1500 мест – все вместе должно сделать Дворец очередным рекордсменом.
Пока же он претендует быть самым загадочным в смысле образа. То ли это рыба, раскрывшая рот - что странно: ведь неслышно, что поет. То ли моллюск, тянущийся к океану - что символизирует стремление всей Валенсии подтянуться поближе к морю, от которого она была сознательно построена в четырех километрах: берега были здорово заболочены, к тому же жители древнего Леванта боялись пиратов. То ли это некий шлем… Видимо, прикрывающий искусство от налогоплательщиков: на сооружение Дворца было потрачено в три раза больше, чем предполагалось – 250 миллионов евро!
Подобный полисемантизм характерен для всей архитектуры Сантьяго Калатравы – автора комплекса и при этом не какой-нибудь заезжей звезды, а самого настоящего валенсийца. На площади Виргинии нам торжественно  показали дом, где он родился – скромный белый особнячок в 4 этажа. Чую, недалек тот день, когда на нем повиснет мемориальная доска, а Чарльз Дженкс, главный архитектурный критик современности, перестанет ругать Калатраву за «механическое повторение элементов как типичный рецидив старого мышления». Имеется в виду, что создавая новый стиль архитектуры – Дженкс назвал его «эко-теком» - Калатрава позволяет себе такие архаичные вещи как колоннада. Которая, правда, в здании Музея наук Принца Филиппа наклонена градусов на 45!
Это, пожалуй, главный аттракцион всего комплекса. Кто-то, конечно, скажет, что Океанариум (да к тому же самый большой в Европе!) круче, но Океанариум – вещь распространенная, и к тому же предполагающая созерцание. Музей же науки – сплошной интерактив! Первое, что я увидел – пацаны, бросающие мячи в баскетбольные корзины. Э, - подумал я, - какая обманка! Но потом оказалось, что рядом с каждым щитом стоят приборчики, замеряющие силу и скорость броска, а еще – дисплеи, где показано, как то же самое делают в Dream Team, а еще схемы распределения нагрузки на мышцы. Короче, из банальнейшего развлечения устроено научно-популярное шоу.
Это, собственно, и есть сверхидея Музея. Простейшие жизненные сюжеты – спорт, еда, сон, быт, смерть – разложены на все возможные запчасти. И проиллюстрированы со всей мощью цифровых технологий. Хотя, возможно, для компьютерно продвинутых детей гораздо интереснее инкубатор, где на твоих глазах вылупляются цыплята. Но и к нему так же прилагаются увлекательные картинки, схемы, диаграммы… Следующий зал – «Занимательная физика» Перельмана. Свет, цвет, звук – все это можно самому создавать, созерцать неожиданные эффекты – и тут же получать наглядное и подробное разъяснение. Этажом выше – «Занимательная химия», это уже для тех, кто постарше и так далее.
В общем, когда теперь у меня спрашивают: «Куда в воскресенье пойти с детьми?» - я, не раздумывая, отвечаю: «В музей принца Филиппа!» Место совершенно гениальное, куда круче Диснейленда. Его и «музеем»-то назвать язык не поворачивается: недаром главный его принцип: «Трогать разрешается! Запрещается не трогать!». Единственное, что меня тут смутило, так это то, что феерическая архитектура здания в общем-то никак не связана с его интерьером. То есть, там, конечно, очень светло, и тени падают красиво – но все так разгорожено многочисленными стендами, что о рыбьем хребте, который так заинтриговал снаружи, как-то забываешь. А сдругой стороны – почему нет? Нас раздражает это несоответствие, когда снаружи круто, а внтури – нет. Или наоборот. А когда и внешность, и внутренности равно завораживают – только по-разному – что плохого? Вкусная конфетка в красивой обертке. Мы же не едим фантик.
А Океанариум тоже прекрасен. С ним у меня случилась смешная история. Подходя, я видел два элегантных здания в виде  водных лилий – шедевры уже не Калатравы, а Феликса Канделы. В первом оказался магазин сувениров, во втором – подводный ресторан. Что за черт? Инфраструктура наличествует, но где же то, к чему она прилагается? Захожу в гораздо более скромный павильон и вижу кучу экранов, на которых представлен разнообразный водный мир. Ну да, интересно. Спускаюсь ниже и вижу – в темноте - те же экраны, только уже гигантские. И по ним опять проплывают разные фантастические рыбы. И лишь пару секунд спустя понимаю, что это уже не экраны, а самый настоящий аквариум, где все взаправду! Просто все так непривычно чисто и сверкающе, и рыбины такие сказочные, что я принял их за виртуальный мир!
Впрочем, рыбами Океанариум не исчерпывается. Здесь есть и моржи, и тюлени, и пингвины, и фламинго – короче, все звери и птицы, имеющие отношение к водной стихии. Стихия же распределена по зонам: Арктика отдельно, Красное море – отдельно. И т.д. А в гигантской шаре-сетке – птицы мировых болот. В общем, наверху – зоопарк, внизу – океанариум. А на другом краю – дельфинарий, где каждые три часа – великолепные представления. После всего этого отобедать в ресторане, за проpрачными стенами которого проплывают мурены и скаты, уже не кажется чем-то сверхъестественным.
Это повсеместное стирание границ между реальностью и виртуальностью – одна из главных фишек Города, который без этого мог бы остаться вполне традиционной развлекаловкой. Океанариумов в мире много, да и похожий научно-популярный музей-аттракцион есть в Амстердаме, и построила его тоже мегазвезда – Ренцо Пиано… Здесь же – начиная с первого марсианского впечатления – все время свербит ощущение, что ты не вполне «тут». И, конечно, главной метафорой этого перемещения служит «Эмисферик» - гигантский глаз, в котором расположен планетарий и кинотеатр IMAX.
Это громадный «стручок», внутри которого – шар. В шаре, на 900-метровом экране показывают увлекательные 3D-фильмы про нашу вселенную. Или вселенную как таковую – с имитацией всяких астрономических явлений. Комментарии идут на четырех языках по шести стереоканалам. Дело, в общем, известное, а вот снаружи выглядит фантастически. Или, точнее – сюрреалистически, потому что эта фантазия – как и весь окрестный пейзаж –обращены не столько в будущее, сколько в прошлое. Эта обращенность к мифам и отличала сюрреализм от иных направлений авангарда. Глаз же был одним из любимых сюжетов сюрреалистов: тут и «Кривое зеркало» Магритта, и «Андалузский пес» Бунюэля, где глаз режут бритвой.
Калатрава тоже режет свой глаз – водной гладью. Потому что полноценным глазом здание становится ночью – когда в отражении воды «всплывает» его вторая половинка. Днем же у глаза подымается веко – сложная конструкция открывает вид на шар-зрачок. Хотя, сказать по правде, его видно и так… В этом смысле первоначальный проект был похитрей: снаружи зрачок был не виден, и рассмотреть его можно было лишь тогда, когда подымались «ресницы» крыши. Впрочем, с точки зрения функциональности оба варианта одинаково бессмысленны – но чрезвычайно эффектны. А никакой иной задачи, кроме как быть аттракционом (attractio - привлекать внимание), у шедевров современной архитектуры и нет.
И Калатрава справился с этим блестяще. Судя по статистике, городу удалось создать мегапривлекательный туристический объект, сопоставимый с музеем Гуггенхайма в Бильбао.