Архитектура как мистический акт воображения. Визит к Эмилио Амбасу

Однако эстетические качества таких проектов нередко остаются вне критики, поскольку облик этих монстров легко оправдывается стремлением не загрязнять, а точнее, меньше загрязнять окружающую среду. Но разве энергосбережение приводит нас в восторг, когда мы соприкасаемся с поэтичностью, созданной талантливым зодчим в камне, кирпиче, дереве, стали, стекле или, в последние годы в таких материалах, как закрученные листы тетания, перфорированные медные панели и порой даже обычные металлические сетки? Не имеет значения на сколько страстно мы будем поэтизировать идею, что здания должны приносить меньше вреда тому, что осталось от природы, правда не станет краше: энергосбережение – очень важный аспект архитектуры, но это не более, чем ее прагматическая составляющая. Мне же архитектура нравится теми качествами, которые трудно определить словами и невозможно вычислить. Моя история об архитекторе, который создает “зеленые” проекты более 30 лет. Он верит, что архитектура должна быть не только прагматичной, но, в первую очередь, – задевать наши сердца. Имя этого человека – Эмилио Амбас.            
 Архитектор пригласил меня в свою студию на Верхнем Вест-Сайде Манхэттена. Будучи обезоруживающе обаятельным джентльменом, мой собеседник мгновенно и скороговоркой приступил к рассказу о вехах своей удивительной жизни. В элегантном черном костюме, с торчащим из нагрудного кармашка платочком того же цвета, сидя на расстоянии вытянутой руки от элегантной парусиновой шляпы с полями, он говорил складно, как настоящий поэт, мастерски жонглируя именами знаменитых и не очень знаменитых философов, писателей, архитекторов, дизайнеров, инженеров и ученых, чьи пути пересеклись с его собственным. Амбас – человек целеустремленный, и он производит весьма убедительное и позитивное впечатление, что все в этом мире возможно.      
 Эмилио Амбас родился в 1943 году в Чако, субтропической провинции в Аргентине, в полтора тысячах километров от Буэнос-Айреса, куда его семья переехала, когда Эмилио было семь лет. В 15 Амбас спроектировал свой первый дом, а в 16 начал работу в офисе известного архитектора-модерниста Амансио Уильямса (1913-1989 гг.). В 1963 году юноша выиграл стипендию для изучения архитектуры в Принстонском университете, где он одолел программу бакалавра всего за один семестр и через год получил степень магистра. После окончания учебы Амбас остался преподавать в Принстоне, но быстро понял, что это не его стихия. Будучи профессором дизайна, он задавал первокурсникам одно и то же задание каждую неделю – спроектировать библиотеку. Каждую пятницу проводилось обсуждение анализ проектов, а по понедельникам все начиналось заново, с заданием придумать что-нибудь получше. Перед каждым студентом ставилась цель не закончить семестр с дюжиной эксцентричных проектов библиотек, а найти одно или два действительно удачных и хорошо спланированных решения. Такой подход теперь взят на вооружение в некоторых наиболее успешных мастерских мира.         
В 1967 году, будучи всего 23-летним, Амбас стал одним из основателей Института архитектуры и урбанизма, известного экспериментального исследовательского мозгового центра, созданного и возглавляемого Питером Айзенманом до середины 1980-х. С 1969 по 1976 годы Амбас был куратором дизайна в МоМА, нью-йоркском музее Современного искусства, где он организовал множество значительных выставок по архитектуре и промышленному дизайну, включая такие как “Италия: Новый домашний ландшафт” и “Архитектура Луиса Баррагана”. Амбас не только хорошо знал Баррагана (1902-88 гг.) лично, но и написал о нем первую книгу, опубликованную МоМА. Амбас перенял у великого мексиканского мастера искусство поэтизации земли, пространства, света, воды и форм, особенно стен.
Будучи куратором в МоМА, в 1972 году Амбас задумал и организовал проект Universitas. Это смелое исследование он закончил предложением построить экспериментальный университетский городок на 30 тысяч жителей в штате Нью-Йорк для развития новых моделей мышления и поведения, которые отвечали бы сложной современной обстановке. Реализовать этот сложнейший проект не удалось, но он стал темой большого семинара, который собрал ведущих архитекторов, урбанистов, социологов и философов мира для обмена идеями об искусстве и науке жизни в постиндустриальном обществе. Книга, куда вошли эти бесценные исследования, недавно была впервые опубликована Музеем и теперь доступна для широкого изучения. Возможно, однажды она станет полезной в качестве теоретической основы для реализации такого центра, если не в штате Нью-Йорк, то, скажем, где-нибудь в Китае или в России.   
В 1976 году архитектор основал собственную мастерскую – “Эмилио Амбас энд ассосиэйтс” – с офисами в Нью-Йорке и Болонье, Италия. В том же году он представлял Соединенные Штаты на архитектурной биеннале в Венеции. Его творчество широко освещается в международной прессе и часто становится темой музейных выставок. Среди них – ретроспектива 1989 года “Эмилио Амбас: Архитектура” в МоМА. Он был два срока президентом Архитектурной лиги Нью-Йорка (1981-85 гг.) и награжден многими профессиональными наградами. У Амбаса множество патентов в области промышленного дизайна. Среди его проектов музеи, госпитали, банки, ботанические сады, отели, жилые комплексы, городские парки, площади, дома и такие предметы как стулья, диваны, светильники, дверные и шариковые ручки, зубные щетки, наручные часы, калькуляторы и даже дизельный двигатель мощностью в 600 лошадиных сил для компании Cumins, глобального производителя двигателей в Колумбусе, штат Индиана.          
В отличие от многих успешных архитекторов, чьи офисы за последние годы выросли во много раз и теперь из-за глобального экономического кризиса вынуждены идти на неизбежные сокращения, Амбас выбрал альтернативный стиль ведения дел в своей мастерской. Он остается независимым дизайнером с небольшим количеством помощников и модельщиков. Это позволяет ему эффективно сотрудничать с архитекторами и производителями по всему миру. Работа находит его, потому что Амбас обладает уникальным чутьем и талантом трансформировать любую реальность в нечто волшебное. 
Архитектура Амбаса отличается поэтичностью и отчужденностью. Ее нельзя причислить к определенной эпохе. Ее затруднительно ассоциировать и с каким либо определенным местом. Его проекты больше напоминают сны. В них архитектура как бы переплавляется в ландшафты.
Архитектор говорит: “В идеале, я бы хотел найти такой плодородный и радушный участок земли, который сам постепенно принял бы удобную форму, чтобы стать жилищем человека. В таком волшебном месте никогда не шел бы дождь и вообще там не было бы никакого ненастья. Мы же вынуждены строить дома только потому, что мы на земле не званые гости. Всякий акт строительства подчеркивает наше пренебрежение природой. В идеале в природе можно было бы обойтись без всяких зданий.”        
Мне представляется, что лучшие проекты Амбаса – это дома. Они иллюстрируют его поиск различных космологических моделей и подчеркивают талант мастера выражать чувства, оперируя самыми обычными материалами. Эти фантастические сооружения представляют собой совершенные модели идеализированного представления о мире и попытку реализации утопического и гармоничного мифа об Аркадии. Рассказывая о своих романтических проектах, Амбас переходит на язык сказок, а не теорий. Это происходит потому, что архитектор работает в постоянном поиске главных и вечных принципов архитектуры.
“Сказки и басни остаются неизменными, теории же часто оказываются несостоятельными и рушатся. Я бы сказал, что придумывание сказок – центральный момент в моем творчестве, а не обычное художественное оформление. Ведь в подтексте любой сказки заложен определенный ритуал, а именно на ритуалах и строятся многие мои проекты,” – говорит Амбас.                
Дом Casa de Retiro Espiritual, спроектированный в 1976 году для участка в Кордове, Испания, и построенный в 2000-м севернее Севильи, возможно, представляет собой лучший проект архитектора. В 2005 году он стал темой специальной выставки в МоМА. С отдельно стоящим фасадом, напоминающим маску, этот дом заставляет нас пересмотреть множество ключевых представлений о взаимоотношении архитектуры с ландшафтом, небом и человеком. Кажется он одновременно находится и здесь и там. Он выглядит так – словно мы в одно и то же время пребываем и внутри, и снаружи. Он и начало и конец, он основательно уходит в землю и тут же воспаряет в неопределенности. Его конструкция, с одной стороны, прогрессивная и модернистская, деконструктивистская и без намека на претенциозность прямолинейная, а с другой – консервативно традиционная, естественно домашняя и убедительно аутентичная. Этот дом наталкивает на бесконечные размышления и интерпретации. Но самое необычное в доме Амбаса, что он вообще построен. Разве можно реализовать мечту или поселиться в идее? Почему бы и нет? Дом в Севилье лишь подтверждает, что для Амбаса нет ничего невозможного.    
 А дом для Лео Кастелли на Лонг-Айленде в Нью-Йорке, который пока реализовать не удалось, – еще одна дерзкая попытка обжить ландшафт. Этот проект представляет собой отказ от идеи дома как объекта. Дом Кастелли напоминает фигуральную объемную картину, и если бы у Земли было лицо, то оно непременно выглядело бы так как этот необычный дом. Архитектор обращается с ландшафтом буквально как художник с холстом. Это совершенно детская затея, но если бы ее удалось реализовать, попробуйте представить, сколь сильным и соблазнительным могло бы стать такое фантастическое преображение участка земли!   
Фигуральность и ссылки на узнаваемые исторические примеры редкие в современной архитектуре. Такие попытки, кажется, не подпадают под канонические архитектурные традиции. Амбас рассказывает: ”Моя архитектура – это своеобразная театральная декорация, которая служит фоном для драмы человеческой жизни... С ее помощью я надеюсь перенести посетителя в новое состояние реальности, которое бы праздновало человеческое величие, полет мысли и яркость ощущений. Несмотря на современность проектов, все они непременно насыщены ассоциациями с древностью. В результате получается архитектура, которая, как может показаться, существует вечно. Иногда я представляю свою архитектуру так, словно она создана последним человеком нашей культуры для первого человека той культуры, которая еще не сложилась.”   
Рассматривая проекты Амбаса, невозможно не вспоминать о таких удивительных строениях, как примитивные юрты, доисторические пещеры, древние астрономические обсерватории, висячие сады, зиккураты, лабиринты, амфитеатры, руины гробниц и так далее. В его проектах можно буквально увидеть следы древних цивилизаций. Архитектор не прекращает поиск подобных архетипов, потому что он уверен, что все мы ощущаем необходимость следовать ритуалам, церемониям, процессиям и испытываем желание создавать красивые наряды и изучать традиционные манеры и обычаи.
“Главное в моем творчестве, – говорит он, – придать архитектурную форму таким первостепенным событиям в жизни человека как рождение, любовь и смерть. Сущность архитектуры в ее чувственности и эмоциональности.” 
В творчестве архитектора особенно привлекает не только его интерес к древним строениям, но и равная увлеченность такими современными художниками и скульпторами, как Роберт Смитсон, Сол Левитт и другие представители минималистской школы. Особое наслаждение Амбасу доставляют скульптуры Ричарда Серры. Эмоционально же, наиболее близким к творчеству Амбаса, мне представляется деятельность архитектора Джона Хейдука (1929-2000 гг.), чьи проекты основаны на удивительных мифах и историях, которые наполняют архитектурные сооружения духовностью. Серия домов Хейдука, Дома-стены (Wall Houses), которые он проектировал в конце 1960-х и начале 1970-х разделяют многие пространственные и поэтические черты дома Амбаса, Casa de Retiro Espiritual.
Поэзия проявляется в самых разных масштабах и, наверное, крупные коммерческие комплексы Амбаса, построенные по всему миру, производят наибольшее впечатление. В Местре, пригороде Венеции, архитектор построил рядом два крупных проекта – Офтальмологическую лабораторию и госпиталь Венеция-Местре. В обоих проектах предусмотрены внутренние зеленые сады и зеленые крыши, которые превратили идеальное и желаемое в повседневную реальность тысяч обычных людей. Его коммерческий центр в Фукуоке, Япония, соединяет практичность большого коммерческого комплекса внутри и столь же большого террасного парка снаружи. Проект доказывает, что столь противоположные миры могут не только сосуществовать, но и быть взаимодополняющими.
“Я стремлюсь построить такое урбанистическое будущее, где вы сможете открыть дверь и выйти прямо в сад, независимо от того, на какой высоте находится ваше жилище. Я предлагаю своим зданием в Фукуоке один из примеров того, как мы можем в условиях города с высокой плотностью населения сочетать необходимость в жилище и удовлетворение эмоционального стремления к зеленым пространствам”, – говорит Амбас.   
Упоминая о своей роли пионера в области “зеленой” архитектуры Амбас рассказывает: ”Я оперирую элементами, которые преображаются в разные времена года. К примеру, листья с деревьев опадают осенью, позволяя солнечным лучам проникать внутрь здания, а летом листья защищают интерьер от жары. Конечно же, зелень – это своеобразное украшение, но для здания оно подобно дышащей коже живого организма. Когда мраморные лепестки и венки падают на землю и оказываются в музеях, здания страдают, но их сущность не меняется. Если растения, покрывающие мои проекты, удалить, их суть и облик пострадают значительно, но их утрата не повлияет на целостность и качество этих зданий.”        
Будучи дизайнером, наладчиком и инженером, Амбас разрабатывает детали к своим проектам в натуральную величину и знает как наладить их массовое производство. Он верит в то, что решить технические задачи, стоящие перед обществом можно только с помощью самых современных технологий. “Но мы не должны путать понятие пиротехники с архитектурой”, – уточняет архитектор, имея в виду, что никакие технологии не заменят архитектурную эстетику.   
Макеты, которые гордо выставлены на обозрение в мастерской Амбаса в красивых застекленных витринах дают представление об одержимости архитектора своей работой и о его внимании к мельчайшим деталям. Они включают деревья, кусты и даже зеленую траву, что максимально приближает эти миниатюрные произведения к реальности. Зачем нужны столь детальные подробности? Разве не может он дождаться, пока все эти проекты будут реализованы? Архитектор объясняет, что никто не знает, какие проекты будут реализованы, а какие нет. Поэтому всегда имеет смысл построить макет настолько приближенным к реальности, чтобы если он и не будет построен, так по крайней мере, автору доставит наслаждение его весьма убедительная миниатюрная копия.    
Идеализм – это ключевое понятие в творчестве Амбаса. Он убежден, что любой проект, который не предлагает новые и лучшие способы жизни, не этичен. Он беспокоится не о стиле того или иного проекта, а о способности архитектуры задевать эмоциональные и душевные струны.
“Я всегда верил, что архитектура – это мистический акт воображения. Я уверен, что настоящая миссия архитектуры начинается тогда, когда функциональные и поведенческие нужды полностью удовлетворены. Не голод, а любовь, страх и иногда любознательность – это то, что заставляет нас творить. Культурный и социальный контекст архитектора меняется непрерывно, но я убежден, что его истинные цели всегда неизменны – придать поэтичную форму прагматичному”, – заключает Амбас.