Лестница-канделябр в Мясоупаковочном дистрикте

Часто бывает – построили здание с одной целью, а по прошествии лет в силу разных обстоятельств используют с другой. Так было с незапамятных времен. Так будет и дальше. К примеру, красавица Айя-София в Стамбуле (Константинополь) была построена как христианская церковь и перестроена под исламскую мечеть в XV веке. Римский Пантеон первоначально задумывался как «храм всех богов», затем был переосвящен как христианская церковь, а со времен Возрождения служит усыпальницей для выдающихся людей. Многие железнодорожные вокзалы в американских городах перестроены под торговые центры, а целый район, Сохо в Нью-Йорке, известный своими ажурными чугунными фасадами, со временем менялся из фабричного в жилой, галерейный, а теперь превратился в коммерческий.

Пожалуй, одним из наиболее удачных образцов подобной радикальной трансформации стал музей современного искусства Тэйт-модерн (Tate Modern) в Лондоне, перестроенный швейцарскими архитекторами Жаком Херцогом и Пьером де Мероном из громадной электростанции на Темзе. Среди наиболее поэтичных примеров можно назвать музей Кастельвеккио (1956-64) в Вероне по проекту итальянца Карло Скарпы. Его изысканные скульптурные фрагменты из стекла, бетона, дерева и стали деликатно и убедительно дополняют архитектуру средневекового замка.

Мой рассказ о здании, точнее о двух смежных зданиях, функции которых менялись неоднократно в течение трех веков – XIX, XX и XXI. Архитекторы проекта Дэн Вуд (40) и Амели Андраос (34) – партнеры-основатели нью-йоркской компании WORK Architecture Company (WORKac) по-своему интерпретировали его трансформации.

Проект находится в историческом районе Манхэттена, известном под названием Meatpacking District (Мясоупаковочный дистрикт) на пересечении 14-й стрит и Вашингтон стрит, совсем рядом с Гудзоном и на одном квартале с заброшенной эстакадой, прозванной High Line. Этот фрагмент железнодорожной ветки, когда-то связывавшей здешние склады и фабрики с северными пригородами Нью-Йорка, сейчас перестраивается в парящий над городом променад. Вообще весь район претерпевает сегодня значительные изменения. Склады и фабрики доминировали здесь еще несколько лет назад, а теперь на их месте появились десятки эксклюзивных бутиков, художественных галерей и дорогих ресторанов.

«Когда-то на месте нашего проекта были фермерские земли семьи Астор. А в начале XIX века здесь возник жилой район», – рассказывает архитектор проекта Дэн Вуд, пригласивший меня в свою мастерскую на Нижнем Ист-Сайде. У него в руках историческая фотография, демонстрирующая облик района в середине XIX века, когда большую часть дистрикта занимали кирпичные доходные дома в пять-шесть этажей. Именно к таким домам относится и проект, о котором идет речь.

К концу XIX века в район перебрались скотобойни и предприятия по переработке и упаковке мяса. В начале прошлого века их насчитывалось здесь более 250. Жить в таком месте не каждому по нраву. Неудивительно, что доходные дома стали терять жильцов. В 1957 году два дома на 14-й стрит объединили в один и перестроили в мясоупаковочную фабрику.

Дэн рассказывает, что все эти годы фабрика занимала лишь первые два этажа, а несколько верхних – пустовали. Та же ситуация наблюдалась и в соседних зданиях. Неудивительно, что к 80-м годам прошлого столетия район превратился в средоточие преступности, наркомании и проституции. Да я и сам помню, как неуютно и даже страшно здесь было в начале девяностых не только с наступлением темноты, но даже и в дневное время.

Лет десять назад в район стали приходить эксклюзивные бутики. Среди первых здесь обосновалась штаб-квартира дизайнерской империи Diane von Furstenberg (DVF), известной в мире моды своими знаменитыми платьями-обертками, бутики DVF находятся в десятках городов мира, включая два в Москве. Небольшое здание на 12-й стрит, где компания находилась несколько лет, стало слишком тесным, и амбициозная «императрица» Диана начала подыскивать новое место. Она-то и купила вскоре два дома на 14-й стрит. Заказчица обратилась к разным архитекторам, но их проекты не показались ей интересными. Поиск продолжался, и однажды Диане порекомендовали молодых архитекторов из бюро WORKac.

Компания Дэна Вуда и Амели Андраос существует с 2002 года. Однако опыт у архитекторов значительный – супруги проработали много лет в роттердамском бюро Рэма Кулхаса. Они регулярно выигрывают международные конкурсы, в том числе победили этим летом в конкурсе, организованном престижнейшей нью-йоркской галереей P.S.1. Их оригинальный проект «Публичная ферма – 1» (P.F.1) служит сейчас площадкой для популярного музыкального фестиваля Warm Up («Разминка»). Архитекторы также много строят по всему миру и в Нью-Йорке.

У них было всего несколько дней, чтобы подготовить эскизы для обладающей безупречным вкусом заказчицы. Совет архитекторам – никогда не делайте то, что требуется. Делайте гораздо больше! Так поступили и наши герои, которые за уикенд придумали три разных варианта и не только их проиллюстрировали, но и построили три разборных макета. Один из них особенно понравился заказчице, и архитекторы взялись за работу.

Главная идея проекта – визуально объединить все этажи единым диагональным жестом – световым колодцем, на дне которого архитекторы разместили декоративный водоем с зеркальным дном. Внутри колодца на красивую парадную лестницу «нанизаны» расположенные на разных этажах бутик, шоу-рум, административные офисы, дизайнерские студии, дизайнерская библиотека, далее лестница ведет к роскошному пентхаузу Дианы на шестом этаже. На разных уровнях на лестницу обращены шедевры из художественной коллекции Дианы – от фотографий, скульптур и картин Андреаса Гурски, Дэниэля Херста и Энди Уорхолла, до мебели Фрэнка Гери и Майкла Грейвза. Особую значимость пентхаузу придает стеклянный купол, вызывающий ассоциации с дорогим бриллиантом и мозговым центром, питающий мощной вселенской энергией весь креативный комплекс. Стальная рама и стеклянные грани купола изготовлены по спецзаказу в Испании. Производство фрагментов зданий в разных частях света становится обычным явлением. И, вопреки ожиданиям, подобная специализация снижает стоимость проекта.

Примечательно, что все здания района входят в специальный исторический дистрикт и находятся под защитой местного комитета охраны памятников. Такое положение весьма неопределенно. Поэтому каждый новый проект рассматривается отдельно. Обычно в подобных районах представители местного охранного комитета следят за тем, чтобы новые элементы зданий не выходили за пределы старых или не отличались от них по стилю, выбору материалов и цветовому решению. Мясоупаковочный район в этом плане – не столь щепетилен. Оказавшемуся на его стильных улицах бросается в глаза, что практически каждое историческое здание открыто демонстрирует здесь свои осовремененные черты – большие витринные остекления, открытые улице минималистские или экспрессивные интерьеры, контрастные по стилю и материалам пентхаузы и так далее.

Такие смелые приемы свидетельствуют о том, что историческими и аутентичными в районе признаны лишь кирпичные фасады зданий. Все, что находится за ними, просматривается сквозь оконные проемы или надстроено над линией крыши, совсем не обязательно должно соответствовать стилю оригинальной постройки. Закон лишь предусматривает сохранение исторически ценных фрагментов. Все остальное зависит от воображения заказчиков и архитекторов. Так, в ночное время десятки окон, выходящих на угловые фасады студии DVF, устраивают яркое «светопредставление» - световое шоу. Встроенные в оконные рамы диодные светильники, позволяющие раскрашивать ночные фасады динамичными цветными узорами, полностью меняют облик здания.

На мой вопрос, знакомил ли Дэн со своим ночным видением членов комитета охраны памятников, он ответил отрицательно. «Мы лишь представили то, что от нас требовалось, а как здание будет выглядеть ночью, никто нас не спрашивал», – рассказывает архитектор.

Наиболее эффектный элемент дизайна архитекторы назвали Stairdelier, производное от слов stair (лестница) и chandelier (канделябр). Накануне моего интервью с Дэном я заглянул в студию DVF, чтобы своими глазами увидеть это чудо – лестницу-канделябр. Свидетельствую – в холле первого этажа я воочию убедился в том, что тысячи зеркал и кристаллов Сваровски, зависшие на окружающих лестницу тоненьких стальных прутиках, действительно наполняют весь интерьер ярким, волшебно играющим светом. Такое эффектное проникновение солнечного света обеспечивает расположенное на самом верху специальное зеркало, отслеживающее движение солнца с помощью компьютера. Оно отражает лучи на стационарное зеркало, состоящее из девяти квадратов, каждый из которых нацелен в одно из закрепленных над лестницей девяти гелиоскопических зеркал.

Обилие стекла и зеркал порождает настоящий дождь солнечных бликов. Буквально купаясь в этом световом дожде и возникла, откликнувшись на мою просьбу лично пройтись по лестнице, ослепительной красоты девушка по имени Лорен. Не торопясь, отмеривая каждый шаг, она спускалась мне навстречу на высоченных каблуках-шпильках облаченная в созданное из тысяч ярких лоскутков платье-макси. Девушка провела меня до самого верха и обратно. Попрощавшись, она опять направилась к лестнице. Видя, как непросто Лорен преодолевать ступени, я поинтересовался, есть ли в здании лифт. «Конечно же есть, но кто же будет им пользоваться, когда у нас такая замечательная лестница?!» – ответила красавица.

Лестница действительно замечательная. К тому же она символизирует сложный и замысловатый цикл моды – от дизайна и демонстрации до производства и продажи. На лестнице постоянно пересекаются и встречаются продавцы, дизайнеры, манекенщицы, производители, продюсеры и, конечно же, покупатели. Она служит естественным объединителем, вдохновляющим всех участников процесса на создание по-настоящему высокой моды. Вскоре студия превратится и в общественный культурный центр. Диана приобрела соседнее здание, где собирается построить небольшой кинотеатр.

Еще одна деталь, о которой хотелось бы рассказать, – опоясывающий все здание стеклянный навес. Он возник, когда здесь находилась мясоперерабатывающая фабрика, но позднее был демонтирован. Таких навесов в районе много. Они придают ему особую характерность и восстановление подобных фрагментов всячески приветствуется. Однако восстанавливать навес в прежнем виде архитекторы сочли неправильным. Они предложили свою версию – из прозрачного гофрированного стекла. Когда же стали искать исполнителя, оказалось, что такое стекло давно никто не производит. К счастью, архитекторам удалось найти аналогичное стекло в одном из заброшенных промышленных зданий в Пенсильвании. Столетнее стекло вмонтировали в специально под него изготовленные стальные рамы. Таким образом зданию удалось придать воздушный и, уместно сказать, модный вид.

Реабилитация и модернизация исторических зданий обычно называется термином adaptive reuse или адаптацией к перепрофилированию. При работе над такими проектами у архитекторов появляется возможность не просто соприкоснуться с историей, а органично ее продолжить, создавая живую многослойную и многосмысловую архитектуру. Такой подход и делает архитектуру современной.