Сантьяго Калатрава – создатель скульптурных небоскребов

Получив начальное профессиональное образование в родной Валенсии, молодой испанец продолжил его в Швейцарии, где ему был выдан диплом инженера. От природы чрезвычайно художественно одаренный, в профессиональном смысле он сформировал сочетание возможностей и навыков, почти не встречающееся сего-дня. Тонкое понимание сущности конструкции дает Калатраве свободу в соединении форм и объемов. В профессиональной литературе его часто называют наследником традиций великого итальянского инженера и архитектора Паоло Нерви. А сам мастер относит себя к последователям национальной испанской школы инженерного искусства и архитектуры, таких фигур, как Феликс Кандела и Антонио Гауди (Felix Candela и Antonio Gaudi).

Начало карьеры Сантьяго Калатравы пришлось на период господства постмодернизма, однако уже тогда его творчество было вне общего мейнстрима. С середины 1980-х до начала 1990-х годов он строит несколько железнодорожных станций и мостов. В последующие десятилетия архитектор будет неизменно возвращаться к этим типам сооружений, все более совершенствуя свое мастерство. В 1990 году по проекту Калатравы была построена одна из железнодорожных станций в Цюрихе, сразу ставшая сенсацией в архитектурном мире. Эта небольшая работа демонстрировала легкость в обращении с различными материалами, умение грамотно и функционально организовать объект при цельном образе и художественном изяществе произведения. Плавные изогнутые формы светлого бетона интерьеров подземного уровня станции, мягкие переходы светотени и занятные светильники контрастировали с резкими и почти «колючими» темными металлическими конструкциями навесов открытых платформ. Сооружение железнодорожных вокзалов и платформ стало одной из любимых тем архитектора и его визитной карточкой. В 1990-е годы им было спроектировано еще несколько станций: в Люцерне, в Берлине – Шпандау. В 1995 году – станция метро в Валенсии. Проект стал частью большого комплекса из трех объектов: оперы, планетария и собственно вокзала. Еще спустя десятилетие, уже активно работая в Америке, архитектор вновь вернулся к железнодорожной проблематике. В последние годы он активно работает над созданием пространства нижнего транспортного узла (Ground Zero) для World Trade Center Transportation Hub в Нью-Йорке и вокзалом для скоростных поездов в Льеже в Бельгии.

Конечно, страна не могла обойтись без работ своего уже достаточно знаменитого соотечественника в момент подготовки к Олимпиаде и Всемирной выставке в Севилье. По его проекту были сооружены телекоммуникационная башня «Монжуик» в Барселоне и мост «Аламилло» в Севилье. Телекоммуникационная башня «Монжуик» стала не только одним из символов олимпийской Барселоны- 1992, но и поворотным объек том в карьере архитектора. Это была прекрасная возможность проявить себя и как инженера, и как архитектора крупного знакового объекта, и как скульптора. И в последней ипостаси Калатрава оказался чрезвычайно интересен. Одновременно сильная и легкая, динамичная по форме ослепительно белая телекоммуникационная башня, проросшая как прекрасный цветок на холме Монжуик, украсила собой Барселону. Ее высота вместе с основанием и шпилем составляет всего 136 м, но постановка на холме дает возможность увидеть башню практически из любой точки каталонской столицы. Наклон основной вертикали композиции на 17 градусов в сторону города придает башне дополнительную динамичность, а полуциркульная корона в верхней части как бы венчает весь холм. И хотя сегодня башня не используется по прямому назначению (для обеспечения радиотрансляций и быстрой мобильной связи), она и по сей день является одним из наиболее ярких монументов современной архитек т уры, привлекающим не меньшее количество туристов со всего мира, чем постройки столь ценимого архитектора Гауди.

Весьма масштабной и обладающей особенной чистотой форм стала работа Сантьяго Калатравы для Севильи, выполненная в рамках подготовки города к Всемирной выставке в 1992 году. С этой работой, параллельно с барселонской башней, к архитектору пришла настоящая мировая слава, а постройку Puente del Alamillo – белоснежный мост через Гвадалквивир, отдаленно напоминающий какой-то щипковый музыкальный инструмент, сравнивали с симфонией Моцарта, такими совершенными линиями и пропорциями он обладал.
Одной из значимых неосуществленных работ валенсийского архитектора является проект реконструкции Рейхстага в Берлине, выполненный для конкурса в 1993 году. Именно благодаря этому проекту с высоким прозрачным раздвигающимся куполом и общим ребристым стеклянным абрисом более низкой кровли, занявшему на конкурсе третье место, мы в значительной степени обязаны сохранению общего достаточного традиционного облика реконструированного Рейхстага. Купол Калатравы был настолько хорош, что победившую (благодаря прочим комплексным достоинствам проекта) команду бюро сэра Нормана Фостера обязали кардинально переделать свой проект и предусмотреть купол. Тогда как первоначальный проект этой компании радикально менял облик площади и самого исторического здания в сугубо хайтековском духе, без отсылок к каким-либо прошлым куполам или прочим «историзмам».

City of Arts Cinema-Planetarium (1999) в родной Валенсии – пример избыточного по своей структурной «красивости» архитектурного проекта. Главным притягивающим внимание элементом является двойная кровля Планетария – оболочка здания. Обтекаемая форма и массивные внутренние ребра конструкции создают одновременно плавность и четкий ритм.

Под первой белой кровлей располагаются собственно планетарий и кинотеатр. А наружная, наполовину прозрачная оболочка защищает вестибюль с живыми пальмами и вспомогательные помещения.

Соседнее здание оперы также имеет нестандартную форму. Пространства фойе вокруг концертного зала не имеют промежуточных опор и не создают острых углов, тогда как внутренний объем самого зала содержит множество ломаных линий и разнонаправленных плоскостей. Внешний облик третьего сооружения комплекса – музея Науки работает на контрасте с Планетарием. Ребристая структура угловатых образующих рамных конструкций уравновешивается спокойной плавностью объема Планетария.

Особый интерес и любовь вызывают у валенсийского мастера сооружения сугубо функционального направления. Будучи чрезвычайно одаренным инженером, Калатрава придумывает свои «ребристые» конструкции исходя из их возможностей. Поэтому окончательные формы его работ выглядят такими выверенными и совершенными. При этом часто сугубо функциональные решения вызываются к жизни исключительно антропоморфными ассоциациями.

После громкого успеха в начале 1990-х Калатрава спроектировал и построил несколько сооружений на североамериканском континенте. Причем его постепенно перестали воспринимать исключительно как талантливого инженера, проектирующего мосты и железнодорожные станции. В новом тысячелетии архитектор воплотил в жизнь замыслы нескольких музеев – в частности, Quadracci Pavilion (2001) музея в Милуоки (Milwaukee Art Museum), которое было первым американским зданием Калатравы и новым типологическим вариантом среди его сооружений. Кроме того, он построил знаменитый закручивающийся небоскреб в Мальме (Malmö, Sweden). Об этом проекте хочется рассказать подробнее, поскольку шведский небоскреб как архитектурное сооружение, u1089 с одной стороны, стал событием в профессиональном мире и, с другой стороны, открыл новую страницу в творчестве самого архитектора. В случае с этим высотным сооружением для небольшого шведского городка сработал так называемый «эффект Бильбао», когда одно архитектурное произведение не только делает конкретное место более популярным и модным, но и способствует его росту и развитию, привлечению инвестиций, появлению новых интересных сооружений.

Башня «Турнинг Торсо» (Turning Torso) в Мальме, Швеция, проектировалась с конца 1999 года как самое престижное и необычное жилое здание в городе. Прообразом 54-этажного небоскреба послужила скульптура Twisting Torso, понравившаяся руководителю одной из девелоперских компаний Швеции.

Идея воплотить скульптуру в гигантском масштабе поначалу показалась испанскому архитектору нереализуемой. Однако после повторного обращения со шведской стороны Калатрава все же решился перевести идею своей камерной скульптуры в градостроительный масштаб. Проектная высота здания в 190 м и впрямь затмевала прежние высотные доминанты города. До завершения строительства «Турнинг Торсо» в 2005 году самым высо ким зданием города считалась башня «Кронпринца» (86 м). И хотя на сегодняшний день небоскреб является самым высоким в Швеции и вторым во всей Северной Европе, но для испанского архитектора собственно высотные параметры сооружения никогда не являлись определяющими. Гораздо большее значение имело пропорциональное соотношение частей скручивающегося объема двух поворачивающихся плоскостей фасадов. Здание состоит из девяти блоков по пять этажей и имеет сплошные поверхности, усиленные внешними структурными рамами. Несмотря на внушительные физические размеры, эти металлические конструкции придают всему сооружению воздушность и дополнительную легкость.

На этом проекте было опробовано новое законодательство Швеции, когда размещение жилых апартаментов и офисов в одном здании позволяет жильцам не платить лишние деньги на обеспечение всего здания электричеством, отоплением и т.д. По новым правилам на их долю приходится только реальная часть расходов, касающихся жилого сектора башни. Это еще больше увеличило привлекательность знакового сооружения в Мальме – квартиры в нем были распроданы чрезвычайно быстро. По прошествии нескольких лет интерес к зданию не ослабевает, а наоборот, оно привлекает больше внимания к городу и всей шведской части Орсундского региона. Недавно было принято решение о строительстве нового, еще более высокого небоскреба в непосредственной близости от Мальме. Новое высотное здание поднимется на 85 этажей и станет самым высоким (325 м) во всей Скандинавии. Однако именно работа Сантьяго Калатравы вызвала большой интерес и подтолкнула развитие целого региона.

После успеха своего первого небоскреба испанский архитектор более плотно занялся проектированием высотных зданий. Он разработал свой первый жилой небоскреб для Нью-Йорка. Состоящий из 12 кубических блоков, «поставленных» друг на друга с небольшими сдвигами, он тоже стал отражением скульптурной идеи, парной к «Твистинг Торсо» – Running Torso. Из-за финансового кризиса реализация проекта на 80 South Street была заморожена в середине этого года. Еще более выразительным станет небоскреб для Чикаго на Лейк Шор Драйв 400. Самый высокий жилой дом в мире Chicago Spire должен иметь изысканно и плавно скручивающиеся элементы поверхности здания. Предварительное проектирование предполагало завершение работ к концу 2009 года. Масштаб сооружения гарантирует появление новой центральной высотной доминанты скайлайна Чикаго – города, традиционно славящегося своими небоскребами.

Особой главой в творчестве Калатравы-инженера следует отметить возведение мостов. Уже ранняя его работа – мост в Барселоне Puente Bach de Roda, законченный в 1987 году, стала своего рода символом инженерного искусства длиной в 140 м. В 1990-е он также построил изысканные мосты в Мериде (Испания) и в Бордо (Франция). В последующие годы по его проектам было возведено еще более десятка пешеходных и автомобильных мостов в Израиле (Light Rail Train Bridge, Иерусалим, Petach Tikva), Ирландии (Macken Street Bridge в Дублине), Испании (Serreria Bridge, Валенсия) и США (Trinity River Bridge в Далласе) и др.

У испанского мастера есть несколько излюбленных тем и сюжетов, с различным вдохновением обыгрывающихся в отдельных работах. Так, складчатые навесы и «клювы» проекта Симфонического центра в Атланте нашли свое продолжение на Тенерифе. Восхитительный и поэтичный Аудиториум на Тенерифе совершенствует тему наслаивающихся оболочек. Но если в City of Arts это достаточно спокойное наслоение форм, то в проекте для Тенерифа это динамичное соединение складчатых ребристых поверхностей, похожих одновременно на распустившийся цветок или несколько изогнутые птичьи клювы.

Некоторые сооружения Калатравы вообще не имеют фасадов в традиционном понимании этого слова. Во-первых, для функциональных сооружений типа железнодорожных станций это не всегда имеет первостепенное значение. Но главное, что для архитектора особенную красоту представляют собственно скульптурные формы придуманных им конструкций или оболочек. Поэтому подавляющее большинство его произведений – скорее объемно-пространственные скульптуры, чем традиционные городские здания с главным парадным фасадом и скромными боковыми или дворовыми фасадами. Его постройкам присущи удивительное сочетание инженерной точности и скульптурной образности сооружений, невероятная отточенность и графичность форм. Однако все его сооружения неизменно являются событиями в архитектурной жизни тех стран, где они возводятся, и вызывают неподдельный интерес в современной архитектурной среде.