Образование сигналит SOS

И это несмотря на очевидный факт, что абсолютное большинство его членов были некоторое время назад студентами архитектурных вузов, там же учатся наши дети, и почти все ведущие преподаватели и руководство институтов и кафедр состоят в рядах САР. Вроде бы, все и так в порядке: есть вице-президент Союза, курирующий школу, в ГАКах заседают уважаемые профессионалы-практики, ведут дипломные проекты (и, увы, не ведут занятия на первом курсе), каждое новое поколение студентов собирается во дворе МАрхИ у фонтана. Конечно, МАрхИ – еще не вся российская архитектурная школа, но в идеологическом плане институт занимает лидирующие позиции, и ситуация в нем близко знакома автору.

Странно об этом говорить, но на программу обучения, сложившуюся примерно 30–40 лет назад, не повлияли ни горбачевская перестройка, ни «лихие 90-е». Глядишь, не заметила бы она и нынешней «модернизации»: на первом курсе отмываем (это может быть понятно не всем, нужно уточнить – что), на третьем проектируем поселок, на пятом – театр. Но сегодня в архитектурной школе тихо создалась революционная ситуация, имя которой – «болонская система» и подготовленный Минобрнауки на основе ее требований Третий стандарт высшего образования. Не стану обсуждать целесообразность присоединения России к Болонской конвенции о создании единого образовательного пространства, так же, как достоинства и недостатки самой системы. Отнесемся к этому государственному решению как к данности. Основным его последствием для архитектурной школы станет переход к двухступенчатому образованию: бакалавр (5 лет) и магистр (еще 2 года). Отныне бакалавр должен быть полноценным специалистом, готовым к практической работе. Магистр – научный работник, преподаватель, знаток узкой области проектирования, обучающийся после МАрхИ по индивидуальной программе в любом вузе Европы или, получив степень бакалавра за рубежом, продолжающий свое образование в Москве. Иными словами, программу сегодняшних шести лет обучения надо уложить в пять без потери качества.

Перед школой три пути. Первый – под лозунгом сохранения традиций постараться оставить все как есть, добившись в виде исключения шестилетнего срока обучения для бакалавра. Второй – не меняя сути дела, сжать программу до пяти лет, тем самым очевидно ухудшив ее качество. И, наконец, третий –  использовать неизбежные перемены для обновления архитектурного образования. Первый путь вряд ли возможен, и так вслед за художественными, медицинскими и некоторыми другими вузами мы уже получили пять лет для бакалавра, остальные обходятся четырьмя годами.

Остается две дороги: топтание на месте и движение вперед. Здесь при выборе консервативного или опережающего пути развития архитектурной школы Союз должен, просто обязан, сказать свое слово, сформулировать позицию профессионального сообщества по отношению к целям и содержанию образования. Не претендуя за недостатком места на развернутый анализ проблем нашей школы, скажу – и это мнение многих наших коллег, что главной из них является растущий отрыв от реальности. От реальности современной проектной практики, реальности мировой архитектуры и вообще актуальной художественной культуры. Давайте честно признаемся: сегодня рисование гипсовой головы в качестве вступительного экзамена в архитектурный институт – это нонсенс. Примерно также выглядело бы заучивание наизусть «Илиады» для поступления на филфак: кто лучше выучил, тот и молодец. Слов нет, «Илиада» – хорошая вещь, но может быть лучше спросить что-нибудь о Гомере?

В последние годы Союз играет все большую роль в архитектурной практике, прежде всего через институт СРО, многие из которых организованы с его участием. Налаживается диалог с законодательной и исполнительной властью, складывается система профессиональной аттестации. Партнерство с архитектурной школой в деле вывода образования из кризиса должно стать логическим продолжением курса на превращение САР из клуба по интересам в полноценный профессиональный цех.