«Если бы я был главным архитектором города...»

Геннадий Бекаревич:
— Если бы я был главным архитектором города, то… прежде всего постарался бы брать на себя ответственность за принятые решения. Стремился бы повысить качественный уровень новых построек, например, с помощью открытых архитектурных конкурсов. Да и вообще, давно пора ввести цензуру на профессиональную пригодность. Как? Хотя бы раз в три года проводить среди строящих архитекторов экзамен по рисунку — пусть люди не забывают, что они, в первую очередь, творческие личности, а уже потом — бизнесмены. Также попытался бы ликвидировать вечную петербургскую мафию, каковой является некая ассоциация творческих мастерских. Они работают по принципу «рука руку моет» и покрывают друг друга. Хочется, чтобы в Петербурге строили люди не просто «входящие в круг», а действительно достойные. Общий уровень новых сооружений неудовлетворительный. Создается впечатление, что главный архитектор не следит за качеством появляющихся домов. Здания Рейнберга на Манежной площади и возле Казанского собора, Юшканцева на Владимирской площади — это ужасно. Хочется покончить с сиротским петербургским стилем. Старые здания, в отличие от новых, либо тщательно срисованы с классических образцов, либо построены талантливыми мастерами. Сейчас этого нет.

Виталий Вишнепольский:
— Если бы я был главным архитектором города, то ничего бы не смог изменить. Эта должность изначально функционерская, призванная отстаивать некую общую концепцию развития города, а ее нет. «Небесная линия» — звучит красиво, но невнятно, поэтому не работает. Пока что действует принцип: «кто платит, тот и заказывает музыку». А платит не главный архитектор. Инвесторы вкладывают деньги в то, что «пипл хавает», вот и получаем в основном фабрично-корабельный жесткий каркас, обвешанный стеклом, который вряд ли обогащает архитектурный ансамбль города. Но таковы реалии, все мы родом из детства, и пока поколение, выросшее в коммуналках и хрущевках, не перестанет мечтать о красивой жизни, так и будет. Свободная и красивая жизнь для покупателя — это Манхэттен, для проектировщиков — мексиканская архитектура 1940–60-х годов во главе с Нимейером. Но с другой стороны, то же поколение активно ратует за сохранение исторического наследия молодого города, не понимая, в чем же истинная ценность и уникальность Петербурга. Отдельные здания итальянских зодчих вторичны по отношению к первоисточникам (см. архитектуру Рима), а у нас ансамбль города создается в одночасье, по единому плану. Тот же Рим развивался тысячелетиями, поэтому не имеет единого архитектурного плана и, соответственно, стиля. Пока борьба за архитектуру выражается только в высотном регламенте. Во всех общественных баталиях отсутствует анализ вертикальной планировки исторического центра, его силуэта. Что было бы с колокольней Смольного собора, если бы много лет назад архитекторы строили по «небесной линии»? Да и Петропавловский шпиль появился, когда город в большинстве своем был двухэтажным. Если бы технологии того времени позволяли, эти здания были бы еще выше. Для городского ансамбля важно соотношение резких вертикальных доминант и общей горизонтальной композиции. Сейчас надо учитывать во много раз увеличившуюся площадь города (даже по сравнению с началом прошлого века). Необходим другой подход к концепции развития Петербурга, нежели просто соблюдение «небесной линии». Страшно представить, что останется от уникального ансамбля, если все дома будут одинаковой высоты. «Монблан» с Петровским фортом покажутся цветочками. Наверное, нужно позаимствовать опыт соседей, например, той же Финляндии, где все решения принимаются по результатам многоступенчатых конкурсов. А надежда на то, что однажды придет добрый дядя и все изменит, сродни российской вере в хорошего царя и его нерадивых опричников. Все как-то забывают о том, что архитектура — зеркало эпохи. Это мы такие…

Даниил Зейман:
— Если бы я был главным архитектором города, я бы тотчас уволился с этой должности. А если серьезно, то я бы активно поддержал инициативу общественности о моратории на новое строительство в исторической части города. Будучи активным сторонником внедрения актуальной архитектуры в любую, в том числе, историческую среду, я считаю, что ни проектный, ни строительный, ни инвестиционный процессы пока абсолютно не соответствуют задачам, которые должны быть решены для органичного включения новых объектов в сложившуюся среду Петербурга. Об этом говорит опыт последних лет. Считаю, на данном этапе целесообразно сосредоточить все силы на реставрации и реконструкции разрушающейся старой архитектуры, причем цивилизованными методами, а не такими, как сейчас. Надеюсь, настанет время, когда, помимо этого, можно будет заняться решением других архитектурных задач, но боюсь, это случится очень нескоро.

Евгений Подгорнов:
— Я бы не хотел быть главным архитектором города. Если ты творческий человек, то очень сложно согласовывать и принимать чужие проекты, потому как всегда существует собственное видение того или иного объекта. А если ты далек от творчества, то вообще непонятно, что ты делаешь на данной должности. Сейчас крайне необходима более четкая и внятная политика развития Петербурга. На данный момент из-за несовершенства законодательства, постоянно меняющихся регламентов и правил застройки, проектирование занимает гораздо больше времени, чем само строительство. А о новых зданиях на Васильевском острове что можно сказать… Они уже стоят. «Чемоданы» такие. Но о них скоро забудут: после окончания строительства на намывной территории все это покажется детскими шалостями.