«..Большие коммунисты, чем сами русские». Европейские архитекторы в сталинском СССР

Семьдесят пять лет назад, в 1930 г.,  в СССР для работы на стройках первой пятилетки начали тысячами приезжать приезжать иностранных специалисты. Среди них была была  маленькая кучка архитекторов – не более 100 человек. В отличие от основной массы иностранных инженеров и рабочих, архитекторы ехали в СССР не просто для заработка или из любопытсва, а за воплощением профессиональной мечты – строить современные города. Среди них было несколько знаменитостей, о которых и пойдет речь.
Наплыв иностранных архитекторов именно в годы первой пятилетки никак не был связан с усилением международных архитектурных связей. Как раз наоборот. В середине 20-х годов, интеллектуальное общение советских и западных архитекторов было гораздо более тесным. Иностранцы охотно участвовали в советских архитектурных конкурсах, а имена советских знаменитостей – Константина Мельникова, братьев Весниных, Моисея Гинзбурга были хорошо известны европейским архитекторам. Поэтому, когда советское правительство начало приглашать иностранцев на работу в Россию, архитекторы откликнулись первыми, не заметив или не обратив внимания, что ситуация меняется. К тому времени многие известные немецкие архитекторы – Бруно Таут, Питер Беренс, Ханс Пельциг, Эрнст Май – были членами созданного в 1923 г. в Берлине откровенно просоветского общества «Друзья новой России».
Сторонникам новой архитектуры, как и ее лидеру Корбюзье, СССР казался страной архитектурного будущего. Отмена частной собственности на землю  воспринималась как предпосылка реализации заветной мечты – возможности строить современные города, не оглядываясь на границы частных участков. А архитектурный авангард многие на Западе считали советским государственным стилем .

Мендельсон и Корбюзье

Однако, первым западным архитектором, получившем еще в досталинские времена, в 1925 г., советский заказ, был немец Эрих Мендельсон, совершенно не симпатизировавший советской власти. Он прославился к тому времени текстильной фабрикой в Люккенвальде. Мендельсону предложили спроектировать на самом современном уровне текстильную фабрику «Красное знамя» в Ленинграде. Две поездки в СССР в 1925-26 г., и работа с советскими заказчиками только укрепили неприязнь Мендельсона к советской власти. Реализована было только небольшая часть проекта Мендельсона.
В 1928 г. Корбюзье побеждает в конкурсе на здание «Центрсоюза» в Москве и получет заказ на проектирование. Это еще больше укрепило уверенность западных архитекторов в том, что будущее современной архитектуры лежит именно в СССР.
Работа в СССР, – или точнее, для СССР, – Мендельсона и Корбюзье стоит особняком. Оба получили свои заказы естественным для архитектора путем, оставаясь независимыми. Западные архитекторы группами и в одиночку  приезжавшие в СССР начиная с 1929 г., в основном не получали заказы, а устраивались на работу в советские проектные организации. Это был совершенно иной уровень отношений. Но и времена наступили совершенно иные.

Первый пятилетний план

В 1925 г. на XIV съезде ВКП(б) был провозглашен курс индустриализацию страны. В 1927 г. специальным декретом  СНК СССР была поставлена задача использовать все ресурсы страны для развития тяжелой и – в первую очередь – военной индустрии. Первый пятилетний план приняли однако только в 1929 г., после окончательной победы Сталина над политическими конкурентами и достижении им практически абсолютной власти в стране.
План строительства около 1500 новых промышленных предприятий – военных заводов и обеспечивавшей их металлургической и энергетической промышленности – был невыполним без жестоких экономических и социальных реформ в стране. Необходимо было обеспечить новое строительство миллионами рабочих рук, причем практически подневольных, которыми можно было бы распоряжаться в плановом порядке. Правительству было необходимо также сосредоточить в своих руках все производимое в стране продовольствие, чтобы кормить городское население и рабочих.
Кроме того, экспорт зерна был основным источником валюты, необходимой для закупки заграницей современных промышленных технологий, отсутствовавших в СССР. Отсюда – коллективизация и массовый голод с миллионами жертв.
К 1930 г. СССР накрыл железный занавес, все личные контакты с иностранцами у советских граждан были оборваны, несанкционированные властями поездки заграницу стали абсолютно невозможными. И именно в этот момент иностранные архитекторы группами и поодиночке приезжают в СССР с надежой на интересную работу. Самыми известными были две группы немецких (в основном) архитекторов, работавших в Москве под руководством  Эрнста Мая и Ханнеса Майера.

3. Группа Эрнста Мая

В 1930 г. Эрнст Май, городской советник по делам строительства Франкфурта-на-Майне получает приглашение приехать  на работу в СССР с целой бригадой специалистов для проектирования новых городов. Сотрудников он должен был отобрать сам. В Германии в это время кризис, около 90% архитекторов – безработные. Эрнст Май получил 1400 предложений от желающих поехать с ним вместе в Москву.
Май прославился своими проектами современного дешевого и комфортабельного жилья для рабочих в Германии. Широко объявленная в СССР программа строительства новых «социалистических городов» казалось бы открывала перспективы для реавлизации идей Эрнста Мая. То что такие ожидания были заведомой иллюзией выяснилось очень быстро.
В октябре 1930 г. Эрнст Май с подобранной им группой из архитекторов и инженеров разных специализаций (многие с семьями, всего более 40 человек) выехал в Москву. Почти сразу же группа в специальном вагоне выехала в Сибирь, чтобы осмотреть площадки и начать проектирование. Сотрудник  Мая архитектор Вальтер Швагеншайдт так описывал в письме от 9 марта 1931 г работу бригады: «Мы проработали район между Новосибирском и Кузнецком, гигантский угольный бассейн Сибири. Довольно подробно мы спроектировали прямо на месте 6 городов, большая часть из которых будет построена уже в этом году».
Сотрудники Мая получали очень высокие, особенно по советским, меркам  зарплаты в валюте и рублях. Зарплата самого Мая соответствовала его жалованью в качестве городского советника Франкфурта. Члены бригады Мая жили в комфортабельных условиях и пользовались массой положенных иностранцам привилегий. Май не был коммунистом и подчеркивал, что воспринимает себя только политически нейтральным специалистом. Однако о настроениях в его бригаде можно судить по ироническому наблюдению Вальтера Швагеншайдта : «В этих буржуазных квартирах сейчас страстно обсуждаются формы будущего коммунистического коллективного жилья, при этом многие из нас большие коммунисты, чем сами русские».
За короткое время группа Мая сделала проекты застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Щегловска, Кузнецка (Сталинска), Ленинска, Автостроя (Нижний Новгород), Прокопьевска, Сталинграда и многих других городов. Основным принципом работы Мая были функциональные планировка и строчная застройка. Строительная технология в СССР находилась на самом примитивном уровне. Металл, стекло, бетон были крайне дефицитны. При этом в Магнитогорске, например, 160 тыс. человек жили во временных бараках и обеспечение всех нормальным жильем в кирпичных домах даже теоретически было невозможным. И как, выяснилось очень скоро, и ненужным – с точки зрения правительства.
Строительными рабочими были бежавшие из деревень от коллективизации или депортированные крестьяне. Их квалификация была близка к нулевой. Архитекторы Мая были вынуждены проектировать жилье, не только из кирпича и из бетонных панелей (по образцу франкфуртских разработок Мая), но и из дешевых местных материалов., например из досок и глины. Одноэтажные дома со стенами из деревянных стоек, обшитых досками и заполненные в качестве утеплителя глиной, стружкой или торфом, мало чем отличались от обычных бараков, строившимися рабочими или заключенными для себя без участия архитекторов.
Менее, чем через два года после приезда в СССР, в августе 1932 г. Вальтер Швагеншайдт писал коллеге в Германию: «В последние месяцы... я за закрытыми дверями разработал предложение для нового типа социалистического города, которое естественно направлено против партийной линии. Исходя из реальной жизни в развивающихся районах, я говорю – Советский Союз еще долго сможет строить только примитивные бараки. Имеющиеся материалы и силы они вынуждены использовать для строительства промышленности. Люди, которые населяют социалистические города находятся на очень низком культурном уровне, они не понимают, ( хотя и предполагается, что они будут строить многоэтажные дома), как в этих домах жить. Одноэтажные застройка из местных материалов – это правильный путь. А потом я предлагаю барачный город по мере поступления денег, материала и рабочей силы перестраивать, и я покажу, как его можно будет перестроить в город-рай».
Швагеншайдт сделал проект «барака с растущим благоустройством». На первой стадии это одно помещение с нарами на 222 человека. На третьей – «законченный культурный барак» с уборными, умывальниками и спальнями с кроватями на 100 человек. Заручившись поддержкой в Москве, Швагеншайдт еще год, вплоть до отъезда из России в октябре 1933 г. разрабатывал проект своего «растущего города» из одноэтажных бараков. И вполне вероятно, что что-то из его разработок было осуществлено.
Швагеншайдт ошибался, как в том, что его предложение о строительстве барачных городов направлено против партийной линии, так и в том, что в планы правительства вообще входило строить массовое цивилизованное жилье. Еще несколько десятилетий, вплоть до середины 50-х годов строительство примитивных бараков было единственной формой обеспечения населения массовым дешевым жильем. Но эта архитектура как раз в 1932 г. была практически выведена из ведения архитекторов.
В тот момент, когда Швагеншайдт втайне разрабатывал барачные города, в СССР произошла архитектурная реформа. С весны 1932 г. все советская архитектура обязана была стать классической. Смена стиля означала конец нормального градостроительства в СССР, во всяком случае в понимании западных архитекторов того направления, к которому принадлежали Эрнст Май и его сотрудники. Эклектические дворцы и пышные монументы никак не вписывалось в их представление о насущных проблемах современного градостроительства.
Первая публичная критика работы  группы Мая прозвучала в августе 1932 г.
Работавший в Новосибирске немцкий архитектор Рудольф Волтерс писал в выпущенной в 1933 г. в Берлине книге «Специалист в Сибири»: «Сегодня франкфуртский архитектор Май – закатившаяся звезда в России. Его группа растаяла до нескольких самых преданных людей и печально-предупреждающе возвышаются во всех концах России над морем деревянных изб начатые корпуса до смерти замученной «строчной застройки»».
Ситуация накалялась не только в градостроительном смысле. Отношение к иностранцам становилось все хуже и хуже. Их квартиры и вещи обыскивали в их отсутствие. Архитектору из группы Мая Вернеру Хебебранду под чертежи на его столе подбросили военные документы, арестовали и  увезли на Лубянку , где он провел год и откуда с огромным трудом был освобожден.
Май уехал из СССР в Африку в 1934 г. Некоторые его сотрудники еще раньше покинули Россию, а часть перешла работать в другие организации. Последние покинули СССР в 1936-1937 гг.
Окончательный удар по репутации группы Мая в СССР был нанесен статьей А. Мостакова «Безобразное «наследство» архитектора Э.Мая» в журнале «Архитектура СССР» №9 за 1937. Мостаков раньше работал в бригаде Мая, и теперь был вынужден таким образом отмывать грехи. Главная претензия Мостакова к Маю – строчная застройка с выходящими на улицу глухими торцами домов не позволяет превратить ее в место сборов, демонстраций и массовых шествий: «В социалистическом городе улица всегда будет мощным фактором городского ансамбля. Этого не мог и не хотел понять буржуазный филистер Май».

4. Группа Ханнеса Майера

В конце 1930 г. в Москву приезжает швейцарский архитектор Ханнес Майер, незадолго до того смещенный за крайне левые убеждения с поста директора знаменитой художественной школы «Баухауз» в Дессау. В отличие от политически относительно нейтрального Эрнста Мая, Ханнес Майер – фанатический коммунист. В феврале 1931 г. к нему в Москву приезжает группа из его бывших студентов, выпускников Баухауза, тоже коммунистов.
Бригада Майера живет и работает в совершенно других условиях нежели прочие иностранные специалисты. Майер отказался от своего имени и от имени своих сотрудников от всех полагающихся иностранцам привилегий. Они жили в советских условиях, получали зарплату только в рублях и в том же размере, что их советские коллеги. Впрочем, как писал через много лет член бригады Конрад Пюшель, для молодых архитекторов до последнего момента оставалось загадкой то, в каких именно отношениях они находились с работодателем. Договоров на работу они сами не заключали, а Ханнес Майер все вопросы на эту тему отметал как провокационные.
Майер только год руководил своей бригадой, которая за это время подготовила один совместный и нереализованный проект – школы для обучения  иностранных политработников. Четверо из членов бригады уехали из СССР в 1933 – 1937 гг. Трое, неосторожно принявшие советское гражданство остались и были репрессированы. Выпускник Баухауза Бела Шеффлер исчез прямо с рабочего места в Гипровтузе в 1932 г. и судьба его неизвестна. Чех Антонин Урбан, женившийся на русской коллеге, был арестован в 1937 и вероятно расстрелян.
Филлип Тольцинер был арестован тоже в 1937 г. и депортирован в Пермь. Он был единственным из троих, кому удалось дожить до освобождения, реабилитации и вернуться в Москву.
В России погибла также секретарша Ханнеса Майера Маргарет Менгель, которая с двухлетним сыном последовала за Майером в Москву. Ее сын Ханнес (вероятно, сын Майера) вырос в детских домах.
Как дисциплинированный коммунист Майер уже в 1933 г. заявил о смене убеждений: «В последнее время я вновь предпринимаю вылазку в область классической и вообще старой архитектуры, потому что меня увлекает проблема «национальной выразительности в социалистической архитектуре. (...) мне кажется, что любой «подвал», опубликованный в нашей «Правде», кажется мне значительно более важным событием, отмечающим рождение новой социалистической архитектуры, чем изысканно-легкомысленные фельетоны Корбюзье».
В 1934 г. в опубликованных Архитектурой СССР ответах на вопросы чешской газеты «Левый фронт» Майер декларирует отвращение к современной западной архитектуре, а в 1936 возвращается в Щвейцарию. До этого он успевает назвать в «Правде» упомянутого выше Рудольфа Волтерса, написавшего о СССР правдивую книгу, «вовремя неразоблаченным шпионом».

Бруно Таут

Осенью 1931г. горячий сторонник СССР Бруно Таут получает приглашение участвовать в закрытом конкурсе на отель для интуристов в Москве (будущая гостиница «Москва»). Весной 1932 г. он переезжает в Москву. Таут получает в свое распоряжение группу из 30 советских сотрудников. Сдержанный и сухой, функционалистский проект Таута успеха не имел. Его критиковали в прессе за «недостаточное соответствие окружению». Бригада Таута занимется проектированием нескольких крупных объектов, в том числе жилой комплекс у Курского вокзала и театральный комплекс. Но времена современной архитектуры в СССР уже закончились. Таут потерял надежду на реализацию своих проектов в СССР. Последней каплей послужило то, что весной 1932 г. бригады с иностранными архитекторами получили новых советских руководителей. В начале 1933 г. Бруно Таут уезжает обратно в Германию.

Группа Ганса Шмидта

Известный швейцарский архитектор-коммунист Ганс Шмидт приехал в Москву вместе с бригадой Эрнста Мая, но вскоре отделился от нее. В 1933 г. он возглавил в проектную мастерскую, занимавшуюся в основном застройкой города Орска. В мастерской работали остававшиеся пока в СССР члены бригад Эрнста Мая и Ханнеса Майера.
«Баухазовец» Конрад Пюшель, посланный с группой архитекторов и инженеров в Орск для авторского надзора и проектирования прямо на месте строительства, описывал в воспоминаниях крайне тяжелые условия работы: «Строительство велось согласно драконовским планам и представлениям правящего слоя; требовалось точное выполнение плана любой ценой. (...) Применять в работе технические средства не имело смысла; даже если они и имелись в наличии, то были настолько примитивными, что никакой фараон не стал бы их использовать при строительстве египетских пирамид. Приходилось использовать и подгонять рабочую силу, предпосылкой к чему были наличие заключенных...»
В 1936 г. всех иностранных архитекторов из соображений государственной безопасности отстранили от градостроительных проектов. Ганс Шмидт занялся разработкой проектов стандартного оборудования для кухонь и магазинов.
В середине 1937 г. Шмидт и почти все члены его бригады, за исключением арестованных Тольцинера, Шеффлера и Урбана, покидают СССР.
***
Результаты работы европейских архитекторов в СССР оказались ничтожными, а разочарованием жестоким. Особенно тяжелым оказалось положение немцев. Им приходилось теперь либо эмигрировать в другую страну, либо возвращаться в Третий Рейх, чья архитектура, как будто в порядке издевательства, стала до пародийности напоминать сталинскую.