Зиккураторостроение 2034

Даниил Водородович Гудин вошел в зал заседания комитета, созданного по случаю церемонии открытия нового президентского дворца на сотом километре малоросского шоссе. Здание получилось выдающееся и очень прочное. Новый президент страны любил архитектуру и руководил строительством нового дворца лично. Здание было задумано как самое высокое в московской агломерации и сделано оно было сплошь из полупяденного бронированного стекла.

Архитектура здания демонстрировала демократические перемены в стране, открытость политики и окончание гражданского сопротивления. «Мы создали производство бронированного стекла! Это большая победа!..» - раздавались голоса выступавших ораторов. Глядя на яркие фотографии президентского дворца, Даниил Водородович подумал: «Наконец-то мы превзошли наше народное Никола-Ленивецкое Зиккуратостроение, гегемония которого продолжалась почти 20 лет! Вот настоящее чудо! Я горд за то, что мы создали это вопреки всему …».

Меж тем двадцать лет назад в 2014 году в селе Никола-Ленивец прошел 9 фестиваль Ландшафтных объектов Архстояние.

Было великое множество разных мнений по поводу его главного объекта – «Ленивого Зиккурата». На фестиваль приехало более 200 журналистов, мнения которых делились на два лагеря. Первая, меньшая группа, еще владела знаниями в области актуального искусства, и потому системно подходила к оценке увиденных арт-жестов. Они анализировали происходящее «здесь и сейчас» в контексте мирового искусства, однако подавляющее большинство писало про быт, пыль и очереди в парке без всякого взгляда на то, ради чего они, собственно, приехали, позабыв о том, что продвигает единственный в России крупный фестиваль, соединяющий искусство и ландшафт.

Однако мнения столичных критиков хорошо работают в столице, в деревне же другие законы. Полярность позиций подчеркивалась еще и мнением местных жителей, которые сформулировали своё отношение к фестивалю и его главному объекту – «Ленивому Зиккурату».

Реакция городских интеллектуалов сводилась к негодованию при взгляде на Зиккурат, возникающему от наивности объекта, а неспособность разгадать коннотации провоцировало страх и смутное ощущение уже чего-то прожитого, словно доносящегося из недр подсознания.

Местные жители же наоборот, считая фестиваль благом, возмущались, вопрошая: «Что же ты такое некрасивое сучкастое дерево на срубы использовал? Нужно было сибирский кедр заказывать! А так бедно получилось» (Е. Бобрышев, житель Дзержинского района).

Но ни тем, ни другим, похоже, нет дела до процессов, которые предшествовали появлению объекта. Созидание и строительство как поддержка устойчивого экологического баланса, при котором используются нестроевые деревья с подъеденных короедом делянок, вообще не доступно пониманию ни местных жителей, ни столичному бомонду.

Одна из задач архитектуры - работа с особенностями места, с его проблемами, актуальными в данный момент. Гибнущие от короеда леса – это проблема. Привлечь внимание к этой проблеме – это задача искусства.

Когда окунаешься в российскую глубинку, пытаясь найти что-то самобытное в местной современной архитектуре, становится скучно. В Дзержинском районе Калужской области вряд ли можно найти хоть что-то, самобытные технологии, детали. Исключение – это объекты Николая Полисского, который артистично превратил деревенскую скудость в искусство, обучив свою артель создавать объекты из сподручных материалов. Это классный метод. А что есть еще?  

Архитектура должна отражать развитие технологии и местные строительные особенности. Попробуйте построить дом только из отечественных материалов! У вас мало что получится. Дерево по-прежнему остается самым народным материалом. Потому лучшим достижением «российской строительной школе» является технология укладки бревен. В Зиккурат!

«Арт-Клязьма», «Города» - это архитектурные фестивали на пленэре. Все они сейчас - покойные проекты, которым не суждено было перерасти во что-то большее, создать среду или превратиться в ежегодное событие, выражающее свою творческую позицию. Архстояние пока остается единственным архитектурным фестивалем, целенаправленно популяризирующим архитектуру как искусство. Благодаря Архстоянию Никола-Ленивец воспринимается как творческая вольница, как самая большая «институция без института», аналогов которой нет. Архстояние выстраивает отношения на территории, отвечая на главный вызов места – столкновение урбанизма и самобытности. Ответом становятся артефакты художественных, ландшафтных и аграрных практик. Не только участники строят и создают, но местные жители развиваются экономически и социально. К сожалению, так будет не всегда.

Не всегда, поскольку покуда личная энергия кураторов есть, дела будут идти, не будет энергии – все схлопнется. С другой стороны, поиск денег на реализацию арт-объектов фестиваля становится все более рискованной охотой, хождению по лезвию бритвы. Спонсорство и донорство мероприятий в сфере культуры не выгодно компаниям-донорам в силу отсутствия в налоговом законодательстве подобной деятельности. Простроить фандрайзинг системно в условиях удаленности от Москвы невозможно, только личное обаяние и массовость аудитории позволяют рассмотреть фестиваль как уникальную творческую площадку, важную для имиджа нишевой организации. При таком раскладе говорить о долгосрочном развитии проекта почти не приходится.

…Научный Институт Оборонных Производств Сангобин (НИОПС) был основан группой инициативных архитекторов, посвятивших свою жизнь восстановлению отечественной стекольной индустрии. Вследствие скудости архитектурного рынка, начавшегося вслед за кризисом строительной индустрии в феврале 2016 года, когда в стране закончились все импортные строительные материалы, а станки на франчайзинговых предприятиях окончательно износились, группа российских архитекторов объявила протест существующей системе, отказавшись от архитектурной практики, и уехала из Москвы, основав поселение на заброшенном оборонном заводе. За пару лет они восстановили завод и отладили выпуск витринного стекла. За 20 лет заброшенный оборонный завод превратился в крупнейшую фабрику, выпускающую самое разное стекло. Нужды оборонной промышленности, железная хватка и зоркий взгляд президента, в прошлом отучившегося в строительном колледже, помог инициаторам развернуться, и к 2034 году Сангобин стал крупнейшей российской фабрикой, выпускающей стекло, сравнимое с европейскими образцами. Особенной популярностью пользовалось бронированное стекло SGG. Вагоны этого стекла шли по великому ледокольному пути до самого северного полюса для строительства защитных бункеров в Арктике…

Даниил Водородович вспомнил было историю создания НИОПС, как тяжело и долго пришлось договариваться с основателями о переименовании и расширении завода, поиске дополнительных мощностей для создания отдельной линии для министерства обороны и, наконец, для переоборудования всех заводских цехов под выпуск бронированного стекла. Но теперь уже все позади, президентский дворец стоит, красуется. Уже комиссия по рекордам зафиксировала рекорд среди самых прочных стеклянных фасадов в мире и теперь все. Он уходит с этого трудного поста. Нелегкие мысли одолевали Даниил Водородовича - он попытался представить, что произойдет в ближайшем будущем. «Жаль ребят, -  подумал он, - после дворца у них больше не будет заказов. Но, ничего, ничего, оклемаются. Уйдут в другое место, что-нибудь еще придумают.. А что будет с НИОПС?.. Дорог он нынче государству. Одного кварца в день потребляют немыслимо! РЖД не справляется, Евразийские линии пришлось подключать! Так нельзя! 20 лет назад руины были и сейчас снова к руинам вернутся. Зарастут!».