Ходынки не будет. Жилой комплекс "Гранд-Паркъ"

Адрес: Ходынское поле
Проектная организация: МНИИП «Моспроект-4», ЦНИИЭП жилища
Архитекторы: Александр Кузьмин, Андрей Боков, Борис Уборевич-Боровский, Игорь Корбут, Александр Цивьян, Владимир Ходнев, Сергей Звенков и др.
Заказчики: ЗАО «Тукс-2», ОАО «Москапстрой»
Подрядчики: «Мосфундаментстрой-6», ЗАО «Интеко»
Инвесторы: «МСФ-6», ЗАО «Интеко», «Миэль-Недвижимость»

Это была самая большая пустота в Москве. Но поскольку природа (и московский стройкомплекс как ее неотъемлемая часть) не терпят пустоты, то теперь здесь самая большая в Москве стройка. И еще «самый длинный в Европе жилой дом»: километр двести по внешнему периметру. Страсть к рекордам – то немногое, что связывает тут прошлое и настоящее. Хотя вряд ли квартиры в элитном жилом комплексе «Ходынка» расходились бы хуже, чем в «Гранд-Парке». А почему «парк», если там всю жизнь луг был, и зачем у него «ять» на конце, и где, собственно, этот парк - непонятно. Его, конечно, обещают, и не какой-нибудь, а вполне себе «гранд», иллюстрирующий всю историю садово-паркового искусства. Будут тут и древние курганы с языческими идолами, и петровские каналы с фонтанами, и «меланхолия» романтизма, и советская девушка с веслом.

Пока же – хотя первая очередь жилого массива уже стоит – ощущение гигантской дыры сохраняется. Ты стоишь в центре поля как в глубине воронки после ядерного взрыва: Москвы практически не видно. Циклопическая дуга огибает поле, к ней взлетают крыши малых корпусов (ненавязчиво повторяя силуэт хвостов самолетов, эскадрилья которых стоит тут в ожидании будущего музея авиации), все это превращается в громадный амфитеатр, зрители уже заселяются – а на сцене пусто.
Победы и поражения, взлеты и падения, праздники и катастрофы – в истории Ходынского поля они сходятся почти в равных пропорциях. Позор войска Шуйского – и разгром Лжедмитрия. Первые самолеты, взлетающие с первого аэродрома – и Чкалов, не дотянувший до здешней ВПП. Первый аэробус «Ил-86» - и «Максим Горький», стартовавший отсюда в свой первый и последний полет. Феерия Екатерины по случаю заключения мира с Турцией, одной из самых важных для России побед – и Ходынка, самая страшная в русской истории халява.

Как собрать, как оформить эту память архитектору? Тем более, если никакой архитектуры здесь никогда и не было – за исключением баженовско-казаковских павильонов по случаю того самого Кучук-Кайнарджийского мира. При том, что проект этот был временный, увеселительный и как бы несерьезный, он, по мысли Наталии Душкиной, был переходным от баженовского Кремлевского дворца к его же Царицыну и перенаправил развитие всего русского классицизма. Вместо массы - пространство, вместо урбанизма - ландшафтность, вместо фронтальности - многоплановость, вместо симметрии – ассиметрия, вместо статики - динамизм, вместо классики –  готика, вместо уравновешенности – живописность, вместо канона – свобода.

Сравнивать, конечно, странно, но что-то похожее произошло и сейчас. По крайней мере, на фоне привычного подхода к освоению таких пространств. Самого страшного – судорожного заполнения пустоты квадратными метрами типовых коробок – не случилось. Градостроительный жест состоялся. Дуга (пусть она и не везде читается) для такого масштаба все ж лучше, чем прямая, тем более, что она логично закрепляет естественную границу поля. Другими осями стали линии взлетных полос (одна из которых будет сохранена в качестве променада), а на их концах еще возникнут такие радикальные формы как Ледовый дворец Дмитрия Буша или вовсю строящийся «дом-ухо» Бориса Уборевича-Боровского. А чтобы квартал не был визуально заперт и сохранял связь с городом, в длинном доме прорублены здоровенные арки в семь этажей – «привет» Сталину, совершившему с Ходынки свой единственный в жизни полет.

Дом этот вообще старательно уходит от монотонности. Высота его несколько раз меняется, в образующихся провалах появляются балки, торцы скругляются, облицовываются стеклом, а ритм глубоких лоджий местами даже отдает конструктивизмом. Старательность слишком очевидная, вкупе с качеством строительства и розовым цветом в шедевр дом ну никак не превращающая, но видно: сделали все, что могли. А вот с другой стороны дуги уже начинается хаос, кажется, что в этот «амфитеатр» сбежалась вся галерка. Дома теснятся, сбиваются в таунхаузы, жалобно мычат и требуют зрелищ. Впрочем, когда зрелища – в виде садово-паркового диснейленда и авиамузея – появятся, претензии, вероятно, отпадут. А с ними – и всякое воспоминание об этом трагическом месте русской истории.