Одомашнивание нации

Эпиграф (панегирик)

Песнь пою тебе, моя Россия –
Ты державной славою горда,
Богатырская в тебе есть сила,
Стойкость Веры, святость Добра,
Благодатны, привольны просторы,
Многолика народов семья –
Здесь мой ДОМ, и мне не знать укора,
Отдавая России себя!

Этот авторский текст к музыке «Патриотической песни» М.И.Глинки был написан во времена бессловесного существования гимна России. Не пригодился, может быть – пока? Ведь – ёмко, лаконично, патриотично. И с национальной идеей, но об этом дальше…

ОДОМАШНИВАНИЕ НАЦИИ

Часть 1 (пасквиль)

История с продолжением – «Уважаемая недвижимость»

История эта имеет начало более двадцати лет назад, когда автор написал статью с названием «Неуважаемая муза»^[1]. В той статье приводились доводы, что архитектура в нашей стране (ещё был СССР) унижена до беспредела, говорилось о необходимости вывода её из этого положения и предлагались соответствующие меры и идеи.

Советский Союз, разгневавший многих муз, скоро благополучно распался вместе со всеми идеями, но Муза архитектуры ждала своего часа. Рухнул социализм, протрубил рынок, прошли лета и Музу не то что начали уважать, но, по крайней мере отчасти, зауважали её служителей – архитекторов.

Однако генезис этого уважения оригинален. С началом экономики «дикого» рынка слово «архитектор» стало ассоциироваться с чиновником – районным архитектором, выдающим согласование для сооружения «ларька» – главного предмета рынка. Торговцу ларёк очень хотелось соорудить именно там, где он совершенно не мог стоять, поэтому архитектору стали предлагать деньги. Если он их брал, да ещё и рисовал «проект» ларька с применением «архитектуры», его начинали уважать. Раскрутившиеся ларёчники и прочие сильно размножившиеся деловые люди, сумевшие урвать кусок коммерческого пирога, вскоре ощутили потребность в собственных офисах. Спроектировать офис – это уже не ларёк нарисовать, поэтому уважение к архитектору заметно возросло. Рынок процветал и, наконец, у коммерсанта появились деньги на приличную квартиру: перепланировка, отделка, интерьер для хозяйской услады – архитектор стал «совсем уважаемым». Некоторые раскрутились до того, что дозрели до собственной усадьбы и самые продвинутые из них даже не поскупились (хотя по размерам гонорара, скорее именно – скупились) на заказ проекта «усадьбы» архитектору – уважение достигло своего апогея. К сожалению, в большинстве случаев, в этот период послом от архитектуры выступал всё тот же чиновник – районный архитектор и не всегда представлял профессию с лучшей стороны, но архитектура, как понятие, прогремела, и Муза была потревожена. 

Скоро настало время и крупного частного строительства. Однако то, что архитектору необходима компания Музы, не всегда удавалось объяснить заказчику – архитектор и сам-то по себе стоил, на их взгляд, недёшево, а приплачивать ещё и за витание вокруг него какой-то небесной тётки с крылышками – это чистый базар!

Между тем параллельно развилась самая главная проблема «новой архитектуры» – неуёмное желание инвесторов «съёма» максимально большого объёма и площади коммерческой недвижимости с имеющегося участка. Но тут, как оказалось, коммерсанты потревожили блюстителей непонятно чего – «хлама и миража» – исторической градостроительной среды! Как ни странно, некоторые из таких блюстителей даже оказались теми же архитекторами, хотя в большинстве, они проявились как предатели этой не рыночной, эфемерной для коммерсанта среды, поскольку уже успели скрестить свою музу с золотым тельцом. Плодами такого скрещивания, стали ощетиниваться те российские города, которые не впали в полную разруху – неизменными всюду шатровыми башенками, завершающими разлинованный в клеточку столпообразный объем (видимо самый понятный и полюбившийся из исторических образов России – острог), или балконами с бесчисленными балясинами (второй устойчивый образ – боярский терем, барский дом).

Прозвучал и термин «точечная застройка», потому что не оказалось в активе Музы правил «скрещивания» архитектуры, градостроительства с коммерцией и «генного инженера», который эти правила создаёт – урбаниста с его градостроительными регламентами. Отсутствие таких правил в форме закона привело к тому, что процесс пошёл вразнос и стало возможно купить, а с противоположной стороны продать права, согласования, подогнанную под волю покупателя проектную документацию, в результате чего оказалось доступным возвести фактически всё что угодно в практически любом месте, то есть осуществить ту самую «точечную застройку».

Время летело, рынок и бизнес продолжали крепчать, набирались мирового опыта и постепенно произвели архитектора в ранг «менеджера по имиджу недвижимости» – в то, что понятно бизнесу и что в этом понимании стало достойным инвестиций и коммерческого подхода. Дело даже дошло до импорта самых дорогих и модных архитектурных персоналий - мировых звёзд архитектуры с включением расходов на их звёздные гонорары в цену имиджа. Музу в этот период переполняли противоречивые чувства и углеводороды, часть её обмерла, прикинувшись коммерческой недвижимостью, а её арфа превратилась в фонтан, бьющий, естественно российской нефтью. 

А на коне всё восседал чиновник, и собрался он скакнуть ещё выше, но тут его коня перехватил за уздцы Градостроительный кодекс, конь вздыбился, чуть было не уронив седока, застыл чиновник в позе бронзового Петра, что стоит на Сенатской, и осталось ему только провозгласить: «Здесь будет город заложён!»…

Градостроительный кодекс Российской федерации, принятый в конце 2004 года – конечно не муза и даже не муз – скорее мужик. Грубый и прямой. На что и обиделись наши градостроители, они же архитекторы, они же чиновники. С точки зрения архитектора, к Кодексу действительно можно предъявить ряд серьёзных претензий, так как, неразрывно связанная с градостроительством, архитектура, сама по себе в нём вообще не упоминается, притом, что процесс «архитектурно-строительного проектирования» присутствует и регламентируется жёстко и конкретно.

Не упоминаются в Кодексе никак: ни архитектурная градостроительная среда, ни архитектурные конкурсы, ни права профессиональных объединений архитекторов (не имеющие отношения к теме «саморегулируемых организаций» проектировщиков и строителей), ни авторское право на произведения архитектуры, не говоря уж об образности архитектуры и красоте. Нет сцепок с, хотя и оскоплённым, но действующим пока, федеральным Законом об архитектурной деятельности. Чиновникам совсем не понравилось, что в Кодексе нет прямых упоминаний о них, то есть об органах власти в области регулирования архитектуры и градостроительства, о главных архитекторах городов, территорий. Это минусы Кодекса.

А вот в чём Кодекс замечателен, если его читать вдумчиво и непредвзято – это то, как он выстраивает систему градостроительной деятельности.

Система эта подобна традиционной китайской поделке – шары, заключённые один в другом, вырезанные из одного массива. Внешний шар – начало создания и основа всей системы, в Градкодексе это называется территориальным планированием (что-то вроде «придумать глобус страны»). Вырезать внутренний шар – установить по Градкодексу Правила землепользования и застройки, содержащие градостроительное зонирование и градостроительные регламенты («застолбить координаты») – можно только имея наружный шар. Следующий ближний к центру внутренний шар – разработка, в соответствии с Кодексом, документации по планировке территории («разлиновать кварталы и расставить домики») – может появиться только как дополнение и завершение предыдущего процесса «вырезания». Невозможно вырезать внутренний шар этой поделки, не задав ему размеры внешними шарами и не проделав отверстия в них для создания внутреннего шара. То есть, согласно Градкодексу, документация по планировке (проекты размещения участков и строений) обязана следовать за ограничениями, установленными Правилами-градрегламентами, а Правила землепользования и застройки должны конкретизировать базовые параметры использования территории, определённые документами территориального планирования (Генеральным планом поселения). 

Такая прямая логичная и обязательная последовательность вызвала сопротивление у многих проектировщиков, чиновников и бизнесменов, «командиров завоевания территорий», успевших развратиться коммерциализацией процесса градостроительства, произошедшего во времена исчезновения бюджетных средств на выполнение государственных функций градостроительного регулирования, и уже привыкших расставлять «точки» в застройке. 

Трендовое (особенно для Москвы) словосочетание «точечная застройка» коснулось и размещения социально значимых объектов, и социального доступного жилья. Однако если следовать положениям федерального Градкодекса, то и они должны размещаться тоже обязательно в соответствии с установленными для всех, в том числе и для этих объектов, градостроительными регламентами и Генеральным планом поселения. Иначе получится что-то вроде Демьяновой ухи. 

Уха у нас, правда, пока жидковата, и прискорбно то, что национальный проект «Доступное и комфортное жильё» не считает выстраивание системы градостроительной деятельности во исполнение Градостроительного кодекса своей составляющей.

Часть 2 (послание)

Где мой ДОМ…

Осуществляемый в действительности валовый подход к реализации национального проекта «Доступное и комфортное жильё» в духе советского «Даёшь!», припудренный капиталистическими румянами в виде ипотеки – злополучный «квартирный вопрос» решить не может. Важно не столько обеспечение проекта финансами, в том числе ипотекой^[2]. Должно являться главным то, чтобы национальный проект был снабжён экономическим механизмом и идеологической смазкой для этого механизма. 

Идеология прочих заявленных национальных проектов проста: вооружить образование, медицину, сельское хозяйство современными техническими средствами, технологиями (уже изобретёнными), дать нормальную зарплату специалистам и работникам – и проблемы решены. Быть образованным, здоровым и сытым, конечно главные людские потребности. Но главнейшая из них, особенно в нашем российском, далеко не тропическом климате, без реализации которой все другие потребности осуществлять просто негде – это всё-таки ДОМ, который бесконечно далёк от желаемого идеала у абсолютного большинства россиян, это крыша над головой, тёплые и прочные стены – «домашний очаг». Этот самый очаг и должен стать топкой главной машины, которая раскручивает экономический механизм государства, двигает прогресс общества, с топливом в виде соответствующей государственной политики и народной надежды на лучшее. 

В наших бесплодных попытках найти национальную идею, идея, сформулированная как «МОЙ ДОМ В РОССИИ», выглядит плодотворной и перспективной. Только в этой формуле ДОМ не может быть и представляться примитивной избой, пусть даже и пятистенком, и не пятиэтажкой-«хрущобой» с пятиметровой кухней, и даже не пятикомнатной квартирой в панельном многоэтажном секционном человеческом муравейнике. Это должен быть ДОМ, достойный современного уровня гуманитарного, технического и технологического прогресса, сохраняющий все лучшие традиции жилища, выработанные веками и откорректированные знаниями, однако ДОМ, доступный каждому – СВОЙ. И ещё это должна быть формула, реализующая необъятные территориальные и природные возможности РОССИИ, которых нет больше нигде в Мире^[3].

Необходимо привлечь лучших экономистов и запустить механизм типа ручных часов с автоподзаводом – движение руки подкручивает пружину, движущую стрелки. «Рука» - это народ, энергия которого неиссякаема, это энергетические и природные ресурсы, которых у нас пока хватает. Хватает у нас и пытливой мысли, которая поднимает руку, чтобы узнать, сколько же «натикало». А «натикать» должно и можно много…

Реальный же экономический и политический механизм предлагается запустить так: То, что не доплачивается всем категориям госслужащих и пенсионерам до нормального, достойного цивилизованной страны, уровня оплаты, а работникам частных предприятий – через налоговые льготы – начать предоставлять в виде бюджетных особых безналичных средств, которые можно тратить после достаточного первичного накопления, или путём оплаты кредитов – только на обустройство (в широком смысле) ДОМа, миллионов домов, и только на территории России. Именно тратить деньги (хотя и безналичные), покупать, а не получать квартиру милостью «благодетельной» власти, то есть рыночные экономические законы должны работать. Эти постепенно нарастающие в объёмах безналичные сделки стимулируют развитие стройиндустрии в стране, производство материалов и предметов для устройства ДОМа. А те, кто производит, проектирует и устраивает всё это – платят налоги в бюджет, или сами нуждаются в устройстве, улучшении своего ДОМа, и экономический механизм, набирая обороты, раскручивается до бесконечности, затрагивает практически все сферы общества. В то же время на рынке не появляется свободной наличной денежной массы, которая могла бы способствовать росту инфляции. Это будет своего рода натуральный обмен, только с применением современных банковских технологий и целенаправленный. Предоставляемые особые безналичные деньги можно использовать не только на покупку в собственность, но и на аренду жилой площади, наконец, передать детям (разумеется, к ним можно добавить средства из других источников), но тратить только на цели обустройства дома на территории России. Разразившийся финансовый кризис может быть только на руку такой системе-идее, и именно благодаря её реализации Россия имеет шанс действительно рвануть серьёзно вперёд.

Сдобрить запуск этого механизма национальной идеи ещё и хорошей приправой «пиара», и народ воспрянет, пропасть разницы в уровне доходов и качестве жизни между нашими «новыми буржуями» и народной массой начнёт затягиваться, жить станет действительно «веселее».

Часть 3 (пастораль)

О градодеревнях

Дом – главный из конечных продуктов процесса градостроительства, то есть для хорошего начала надо ответить на вопрос – где строить. Поэтому продолжим про то, не разобравшись с чем, правильный дом мы не возведём, а национальную идею «Мой дом в России» не двинем – к основам градостроительства. В авторском популярном изложении выглядит это так: 

Первая основа – люди живут там, где есть работа, дающая средства к существованию, то есть там, где бизнес приносит плоды, или где можно их вкушать от государственного пирога.

Вторая основа – места обитания и работы должны обеспечиваться процессами подпитки и обмена источников и результатов жизнедеятельности (включая их утилизацию) – технолого-энергетических, финансово-коммерческих, материально-бытовых, культурно-интеллектуальных, досугово-развлекательных. Другими словами, эта составляющая – наличие связей, прежде всего – дорог и транспорта, трубопроводов и проводов, и того, к чему они обязательно должны приводить – к разным «храмам» – образования, культуры, быта, торговли, финансов, власти и т.д., а также наличие других всех возможных видов коммуникаций и их узлов.

Третья основа – максимальное сохранение в процессе градостроительства невосполняемых и незаменимых ничем элементов природной окружающей среды, необходимых человеку, как биологическому организму.

И наконец, четвёртая основа – это создание базы для эффективной деятельности государственных органов обеспечения социальных гарантий и общественной безопасности.

Эти основы являются содержанием документов территориального планирования, разрабатываемых на территорию всей страны, на территории субъектов федерации, муниципальных образований и документов в виде генеральных планов поселений, решающих вопросы концентрации и рассредоточения составляющих элементов градостроительства, среды обитания (некоторые называют их задачами пространственного развития).^[4]

А нерешённых задач в этой сфере у нас в стране не счесть. Про дороги ясно уже даже тем, кто составляет им компанию в этой традиционной российской двойственной проблеме. Более сложный вопрос, на который надо искать ответ – это что делать с деревнями, да и с малыми городами - большими деревнями?

Несмотря на то, что имеются ярые приверженцы истинной деревенской жизни на основе натурального хозяйства, отвергающие благотворность цивилизации и прогресса, это всё-таки уникумы, на которых, двигая предложенную выше национальную идею, ставить нельзя. Нужно признать, что деревня и деревенский образ жизни ушли окончательно вместе с отмиранием общины, крепостничества, и колхозного строя. Единственно возможный эффективный в современных условиях путь развития сельского хозяйства, как доказано уже всем цивилизованным миром – интенсивный фермерский, иногда кооперированный, с активной экономической государственной поддержкой – не требует такого, как пока ещё у нас есть, количества деревенских жителей. Поэтому благосостояние деревни, в которой живут «лишние» люди, будет только падать. Да и жизнь с коромыслом на плечах, топором за поясом и стульчаком «до ветру» под задницей, недостойна эпохи цифровых технологий, генной инженерии и ядерной энергетики. Поэтому деревне остаётся роль либо дачного (самобытная российская традиция), либо музейно-туристического назначения^[5], либо вахтового сезонного посёлка на период сельхозстрады. С этим надо смириться и стимулировать переселение деревенских жителей в цивилизованные места, не плача о покинутых деревнях, что часто будет проще, чем превращать деревни в оборудованные достижениями цивилизации поселения. Хотя и последний вариант, конечно возможен, если конкретная деревня имеет достаточный экономический потенциал естественного развития.

При этом надо обязательно установить, что дачные посёлки для временного проживания, и постоянно обитаемые посёлки – это совершенно разные уклады и соответственно совершенно разные градостроительные регламенты, и постепенно исключить, как явление, посёлки неопределённой принадлежности, исходя из факта и просчитанных перспектив возможности их обеспечения четырьмя выше перечисленными составляющими основ градостроительства.

Малые города – самая большая проблема. И главное тут не наличие или отсутствие, как раньше считали, «градообразующих предприятий». Предприятие может, а часто и должно по санитарным нормам располагаться отдельно от города. В разрезе предлагаемой национальной идеи оправданным будет соорудить надёжные транспортные связи с таким предприятием для ежедневной доставки на него работников из благополучного в средовом экологическом и социальном отношении ближайшего и даже не очень близкого поселения. Поэтому малые города, образованные при градообразующих предприятиях, но обладающие градостроительной средой, подавленной производством, угнетающей психику жителя, экологически загубленные и имеющие убогий жилищный фонд, надо тоже хоронить, даже если само предприятие живое, а если предприятие умерло – то и подавно. Ведь почти во всех малых городах отсутствует уже преимущество жизни на природе, но ещё нет и плюсов использования высоких технологий городской цивилизации. Перспективы имеют только те существующие или новые малые города, которые обладают положительным средовым балансом.

Город может быть признан ценным, и как исторический город, если он интересен для туризма, тогда на основе своеобразия его можно развивать, добавляя к этому любой статус и подводя экономический базис.

Строить новое качественное жильё можно и развивая существующие агломерации, но решая основные проблемы мегаполисов, то есть дробить территории на автономные элементы с «прокладками» естественной природной среды, необходимыми для сохранения экологического каркаса, и обязательно, создавая множественность центров общественного притяжения потенциальных жителей. Проводить децентрализацию размещения мест работы, обслуживания, торговли, досуга и культуры, общественных пространств с озеленением, благоустройством, городской скульптурой и ландшафтной архитектурой^[6]. Стимулировать, развивать всё то, что поднимает на конкретной территории комфорт жизни в целом, престижность места обитания, создаёт конкуренцию с исторически сложившимися, обустроенными и потому имеющими высокую стоимость земли и недвижимости, местами расселения. То есть градостроительными мероприятиями выравнивать ценность территорий, чтобы уменьшить соблазн инвесторов строить больше, выше, а следовательно дороже на ограниченной площади земли. 

Говоря о доме следует выделить понятие «социальное доступное жильё» в связи с актуальным национальным проектом, а тем более в связи с предлагаемой национальной идеей. В разных странах на этот счёт имеются различные решения. С учётом наших традиций, социальное жильё – это только многоквартирные дома по найму. Но сюда стоит внести новацию – такое жильё совершенно необязательно должно строиться только на государственные средства. Социальное жильё может и должно строиться также и частным инвестором, а затем и эксплуатироваться частным владельцем с установлением привлекательных государственных экономических льгот таким инвесторам и владельцам, предоставляющим жильё по социальному найму в многоквартирных домах.

Чтобы стоимость земли меньше вмешивалась в этот процесс, необходимо при территориальном планировании обязательно закладывать площади участков, которые не подлежат свободной рыночной продаже и резервируются для возведения социального жилья и общественных пространств – во всех жилых зонах всех поселений.

Часть 4 (памфлет)

В полной «Ж.КХ».

К сожалению, большинство российского жилого фонда представляет из себя ни что иное, как убожество. Это касается и частных домов, но особенно многоквартирных, и даже не «хрущоб», которые со своими пятью этажами хотя бы не столь подавляют человека в застройке, а более поздних серий панельных и блочных 9-ти – 17-ти этажек. Если ещё обратить внимание на их «кто во что горазд» остеклённые балконы и лоджии, а теперь ещё и на разномастно заменённые окна со стеклопакетами, то придётся воспринимать это, как смачный плевок в самую душу Музы архитектуры^[7].

А причина в том, что у нас не сложился, или был сломан советской властью порядок, согласно которому у каждого жилья должен быть взыскательный и рачительный хозяин, исполняющий законы («советский домоуправ» не в счёт). Для социального жилья хозяин – это финансово заинтересованный арендодатель, владеющий, распоряжающийся домом целиком, создающий условия для жизни в доме квартиросъёмщикам, при этом экономически принуждая нанимателей помещений, квартир к соблюдению общих правил содержания дома, как архитектурного и технологического объекта. У частного многоквартирного жилья хозяин виртуальный – товарищество собственников жилья, коллектив с единой волей, который должен создаться из собственников, осознающих ценность своей личной недвижимости, только как составляющей общей недвижимости- единого комплекса. Из этого следует, что преодолеть убогость нашего жилья можно, осуществляя процесс сепарации домов на дома с квартирами исключительно по найму и одним домовладельцем, и на дома с жителями исключительно собственниками без социальных нанимателей, так как идеология нанимателя не совпадает с идеологией собственника.

В аспекте предлагаемой национальной идеи, при нашей сложившейся «каше» в одном доме из приватизированного и съёмного жилья, необходимо предлагать собственникам, имеющим малопривлекательные квартиры в таких домах, менять эту собственность (в рамках экономического механизма национальной идеи) на более цивилизованное новое жильё с условием превращения жителя в культурного собственника, уважающего, в том числе, и архитектуру дома. Освобождающиеся при этом квартиры превращать в наёмное жильё с предоставлением его для улучшения жилищных условий квартиросъёмщикам, живущим в более убогих домах, подлежащих отселению, реконструкции, модернизации или сносу. В обязанности арендодателя-хозяина дома вменять, в том числе, и приведение в порядок фасадов. При такой «перетрясочной» политике должен в итоге появиться и культурный собственник, в том числе арендодатель, и подневольно-культурный наниматель жилья. Следствие – улучшение архитектурного вида жилой российской застройки и её технического состояния. А дома, на которые не найдётся хозяина-арендодателя, согласившегося вкладывать в них деньги, просто пойдут под бульдозер. Причём в их число, хочется надеяться, войдут раньше, чем некоторые «хрущобы», панельные девятиэтажки-коробки самого распространённого в России типа.

Тип нового дома – преимущественно, разумеется, блокированный (таунхауз), как наиболее соответствующий модному нынче определению «цена-качество» – прежде всего качества жизни и технологичности. Этот тип дома можно внедрять во всех видах поселений, в том числе и крупных, за исключением, может быть, функциональных центров больших городов.

Вновь строящееся социальное жильё с квартирами по найму нужно строить мало- и среднеэтажным, чтобы оно не было дорогим ни в строительстве, ни в эксплуатации. В нём должны быть квартиры с размерами, соответствующими научно обоснованной норме. Социальное жильё – это жильё экономичное, но оно не должно быть убогим, в том числе и внешне. Архитектура многоквартирного социального жилья должна быть такой, чтобы его можно было ставить везде, а не создавать «гетто», так же, как недопустимо создавать анклавы-заповедники за неприступными стенами-заборами с коммерческим частным жильём для «буржуев».

Частное жильё может быть любых типов – усадьбы и особняки, блокированные таунхаузы, забытый ныне тип частного дома с предприятием собственного бизнеса на первом этаже, мало- и среднеэтажные дома, многоэтажные (в том числе частные доходные для коммерческого несоциального найма) вплоть до небоскрёбов для отдельных любителей (если позволяет установленный градостроительный регламент), дома дорогие и не очень.

Но необходимо ещё раз подчеркнуть – социальный и частнособственнический жилой фонд внешне по качеству почти не должны отличаться друг от друга, и их обязательно нужно перемешивать между собой и «пересыпать» всё общественными городскими пространствами свободного пользования с качественными планировочными и архитектурными, ландшафтными решениями. Это – элементы социального воспитания общества, залог его спокойствия, гарантия от социальных взрывов, что должно быть частью национального проекта, государственной политики, национальной идеи.

Для решения этих серьёзных задач не помешало бы иметь и специальный орган исполнительной власти взамен примитивного «Строй-ЖКХ», например – «Министерство среды обитания, градостроительства и инфраструктуры территорий».

Часть 5 (проповедь)

Бизнес среда правила рынок (расставить пунктуацию).

Возвращаясь к истории новой российской архитектуры, необходимо констатировать, что «уважаемая недвижимость» сделала-таки движение, похожее на реверанс, в сторону «неуважаемой Музы». С приходом современных строительных технологий и материалов, а также больших инвестиционных денег, дружить с Музой, по сравнению с советскими временами, стало несколько проще. Мастера зодчие, пересидев в окопах, не перевелись, и благодаря тому, что у нас в стране и раньше обеспеченность проектировщиками была ниже мировой нормы, портфели заказов у лучших представителей профессии стали переполняться, а труд архитектора нормально цениться. Финансовый кризис внёс некоторую неуверенность в это утверждение, но с другой стороны добавил ещё один камень на чашу весов реализации национальной идеи «Мой дом в России», перенося акцент с чистой коммерции на общественно полезную работу. 

К тому же большие деньги, это суровый БИЗНЕС. Одно это слово и понятие заменило в рыночных отношениях все три слова, со времён Витрувия определявших понятие архитектуры (которую тогда не требовалось отделять от градостроительства) – «польза, прочность, красота». Нельзя сказать, что бизнес уничтожил архитектуру. Часто наоборот – потребность обеспечить коммерческий имидж уважаемой недвижимости приводит к возникновению вполне классных архитектурных объектов. Но чистый бизнес-подход не годится для государственной национальной политики, которая во всём мире включает в себя в качестве неотъемлемых составляющих градостроительство и архитектуру. И здесь польза, прочность, красота как раз действенны и необходимы, а с ними и государственный, общественный, а не инвестиционно-коммерческий заказ на значимые градостроительные решения и архитектурные объекты. Такие решения в цивилизованных странах принимают только на основе архитектурных конкурсов идей. У нас же конкурсы низвели до тендерных торгов по выбору наиболее выгодного поставщика продукции, то есть поставщика бумажной проектной документации независимо от её содержания. 

При советской власти существовала другая крайность. Заказ на качественную новаторскую архитектуру конкретных зданий заменяло государственное мышление исключительно крупномасштабными градостроительными категориями, основанными на базе коммунистической пролетарской идеологии и индустриализации, которое реализовывалось, однако (и слава Богу), далеко не в полном объёме первоначальных замыслов. Теперь, наконец, на архитектуру появился заказ от частного бизнеса, но на градостроительство нет государственного заказа и всё отпущено на «дикий» рынок. А ведь градостроительство, это область именно государственного ведения. Градостроительный кодекс, хотя и является неплохой попыткой установить государевы правила игры на этом рынке, но плохо, что именно на РЫНКЕ, и по этой причине упускается культурная, общественная и национальная значимость градостроительного фактора государственного устройства. Именно поэтому, надо полагать, положения Градкодекса отсутствуют в проекте «Доступное и комфортное жильё» – национальный проект не рынок? Да, Градкодекс всё-таки стимулирует муниципальные власти заказывать документацию градостроительного проектирования, и они начали это делать, но только из соображений необходимости обеспечения местных финансовых процессов, но никак не культурных и политических, хотя эти процессы не менее важны.

Что же касается разработки пространственного развития и территориального планирования всей страны, федерации, то здесь полная тишина – и где же тот Чиновник, который любит скакнуть с размахом?… Возможно для «национального проекта» сгодится и то, что есть, но проекты имеют свойство захлёбываться и затихать без коммерческой подпитки, а для Национальной Идеи это исключено. 

Наконец, есть ещё одна составляющая градостроительства – «пятый элемент», про который, впрочем, уже упоминалось: Архитектура и градостроительство создают СРЕДУ жизнедеятельности человека и изменяют природную, а также существующую и ранее созданную историческую, в том числе культурную среду. Именно в этой точке ломаются копья при возникновении вопроса – насколько существующая среда «недозрела, созрела или перезрела» для её изменения, нужно ли её далее сохранять неизменной, или настала пора её модернизации. Вопрос глобально не решаемый – конкретные действия могут быть приняты в качестве приемлемых только для каждой отдельной уникальной ситуации. Поэтому хотелось бы: Первое – чтобы эти действия предпринимались на базе соответствующего установленного, пусть даже не всегда идеального, градостроительного регламента-правил. Второе – чтобы этот градостроительный регламент действовал на такой период, за который действительно можно проникнуться смыслом и убедиться в бесценности или отсутствии ценности того уже созданного, от чего отталкивается установленный регламент (достойный срок – это не менее полувека). И третье – чтобы этот регламент был бы незыблем, и никто ни при каких обстоятельствах в период его действия не мог его нарушить. Требования Градкодекса, заложенные в положения о разработке Правил землепользования и застройки, являются предпосылками установления таких регламентов, и именно эти ПРАВИЛА являются тем, чем наиболее ценен Градостроительный кодекс.

Архитектор, градостроитель – это главный строитель. Между прочим, он, с его разносторонне вынужденной профессиональной эрудицией, очень подходит для того, чтобы быть (а иногда и реально бывает) –самым лучшим градоначальником. Недаром слово «архитектура» сейчас стало модно употреблять и применительно к не относящимся непосредственно к ней сферам и средам общественного устройства, политики, экономики, культуры, так же, как и слово «строительство». И тут напрашивается новая заповедь: «НЕ НАСРЕДИ!». То есть: зодчий, градо- и просто начальник, гражданин, товарищ, человек – не вреди окружающей среде – природной и созданной человечеством! Подправляя её, сначала создавай мудро правила, а потом соблюдай их аккуратно. И так твори! Отдавай себя Отечеству, и да будет «МОЙ ДОМ В РОССИИ»!

Сноски

1 Журнал «Смена» №15 за 1987 г. – А.Борознов «Неуважаемая муза»

2 К сожалению, ипотека в России фактически никак не отличается от любого другого кредита. В других же странах она отличается тем, что залогом за ипотечный кредит является недвижимость, имеющаяся у заёмщика или возводимая им, и потому за такой надёжный залог устанавливается особый минимальный процент по кредиту. При этом финансовый ипотечный кризис в обозримом будущем России не должен грозить по причине огромного дефицита этой недвижимости (только не элитной), которая в случае случившейся неплатёжеспособности заёмщика без проблем будет реализована в покрытие выданного кредита. Этого дефицита уже давно нет в развитых странах, что и породило их кризис.

3 Здесь необходимо упомянуть книгу, написанную тоже архитектором А.С.Кривовым в соавторстве с Ю.В.Крупновым «Дом в России. Национальная идея.» (М. ОЛМА-ПРЕСС, 2004 ISBN 5-224-04749-8), содержащую сходные мысли. Правда, вызывает некоторые сомнения суть трактовки национальной идеи, предлагаемой А.С.Кривовым, которая состоит в том, что в качестве базы реализации идеи описывается исключительно «усадебно- поместная (от слова поместье) урбанизация» России, что представляется не слишком реальным. Однако много хороших мыслей и убедительных цифр и примеров, которые отсутствуют в данной статье, желающие могут найти в упомянутой книге.

4 Здесь можно настоятельно посоветовать читателю обратиться к докладу известнейшего учёного В.Л.Глазычева «Россия: принципы пространственного развития», который можно найти в Интернете (http://www.glazychev.ru/projects/2004_ProstRazv/2004_DocladProstRazv.htm). Там чрезвычайно умный и содержательный контент, с которым созвучны мысли, излагаемые далее в данной статье.

5 Назначения, в том числе, как приложения к русским дореволюционным загородным усадьбам, которые необходимо возрождать, со статусом национального культурного достояния в качестве туристических гостиничных объектов (если на них не найдётся нового барина, по-современному – олигарха).

6 Городская скульптура и ландшафтная архитектура - чрезвычайно весомый, ценнейший в социальном культурно-воспитательном отношении, но столь же, как и жильё, запущенный у нас момент.

7 Эта кошмарная «проказа» фасадов и архитектуры российского жилья в целом, перекинулась, к сожалению и на более приличные и дорогие дома – стеклят, переоконывают – тошнотворно.