Сложность и простота Эрика ван Эгераата

Нас ждут времена, когда функциональность станет единственным критерием зодчества: чем "стерильнее" будет здание, тем выше оценит его новое поколение критиков. Скука - вот новая болезнь отечественной архитектуры.

Архитектуру, которую пропагандирует герой этого интервью, сложно ограничить рамками одного стиля или направления, а чтобы описать ее, можно использовать самые разные эпитеты. Единственное слово, которое к ней не подходит, - скучная.

В 1983 году наш собеседник стал одним из основателей знаменитого бюро "Меканоо". В 1995 году он открыл офисы собственной фирмы в Роттердаме и Будапеште, в 1998 создал филиал в Лондоне, в 1999 - в Праге. Девиз его фирмы, объединяющей более ста профессионалов, гласит: "Мы работаем с заказчиками, которые отваживаются быть другими".

Может ли метеорит стать составной частью постройки? Когда бесполезность бывает полезна? Что общего между подсолнухом и оригинальным зданием? На эти и другие вопросы отвечает известный голландский архитектор Эрик ван Эгераат.

"Эрик ван Эгераат Аркитектс" - интернациональная фирма, с офисами в четырех крупнейших городах Европы. Сложно начинать работу в новой стране?
Эрик ван Эгераат: - Свой первый зарубежный заказ я выполнял для клиента из Германии. Работа сильно отличалась от моего предыдущего опыта, ведь немецкий строительный комплекс функционирует иначе. Когда я открывал офисы в Будапеште и Праге, мне казалось, что и в этих городах проектировать будет непросто. Я всегда работаю так, как считаю нужным, и не люблю, когда часть заказа за мою компанию делают другие мастерские. Когда архитекторы работают над иностранным заказом, они обычно выполняют двойную работу: вначале создают проект, а потом совместно с региональным партнером переделывают его с учетом местных особенностей, специфики строительной индустрии и, что самое важное, с учетом особенностей национального восприятия архитектуры. Сложнее всего понять, чего хотят местные жители, поэтому нужно постоянно посещать страну, в которой будет реализован проект. Проектируя свой первый крупный объект в Будапеште - Банк ING & Nationale Nederlanden, я посетил этот город более ста раз.

А в какой стране сложно работать?
Э. Э.: - Пожалуй, в Великобритании, хотя ее климат похож на голландский, а язык прост для понимания. Британское общество до сих пор поделено на классы, что серьезно влияет на восприятие архитектуры. К тому же система согласований построена по-другому: если в Нидерландах проект не нарушает ограничений зоны застройки, его сразу реализовывают. В Англии же нет жесткого зонирования, и если хотя бы один человек, способный повлиять на принятие решения, выступит против, строительство может так и не начаться. Сегодня мне намного проще работать в Центральной Европе - в Будапеште, Праге, Дрездене. С Россией я знаком уже десять лет, и работать здесь, на мой взгляд, тоже не так сложно.

Каким образом вы приводите к единому знаменателю особенности архитектуры разных стран и свой собственный стиль?
Э. Э.: - Каждый проект нашей мастерской имеет свое лицо. Единственное, что их объединяет, - сложность. Мне интересна архитектура со множеством составляющих, и совсем не хочется создавать простые здания, или как их еще называют, "чистую форму". Эти слова - пустой звук. Весь XX век критики утверждали, что надо создавать "чистый стиль", но что означает данный термин по отношению к нашей профессии? Скажем, дерево - "чистая" форма, но спроектировать ее очень сложно. Чем больше вы думаете о том, что нравится людям, тем сложнее становится здание. Кстати, сегодня постройки в духе позднего модернизма не любят ни в Москве, ни в Лондоне, ни в Дрездене. Я сравниваю хорошую архитектуру с подсолнухом. Семена в его цветке расположены по спирали. Но если вы рассчитаете такую спираль на компьютере и расположите на ней семена, идеального результата не получите. Подсолнух становится "настоящим", когда все семена хотя бы немного отличаются друг от друга. Простая идея хороша, но всегда важно, как ты создаешь семена, а не спираль.

Вам удается воплощать этот принцип на практике?
Э. Э.: - Закончился первый этап строительства спроектированного нами здания городского совета в голландском городе Алфен-на-Рейне. Согласовывая первый вариант, я представил заказчикам несколько моделей из пенополистирола. Одна из них была очень простой формы - прямоугольная. Я указал на нее и сказал: "В 1970-80-е годы жители воспринимали здание городского совета как офис, простой и недорогой. Сегодня они хотят, чтобы оно было чем-то большим, нежели офис". И я предложил придать постройке необычную форму, которая символизировала бы уникальность города и открытость его властных структур. В процессе реализации проекта возникало очень много споров, газеты пестрели заголовками: "Эгераат не умеет строить", "Возмутительная работа" и т.п. Только когда был построен каркас, дом понравился заказчикам: они увидели 1,5 млн тонн элементов стальных конструкций, каждый из которых не походил на другой. Как и семена в подсолнухе. Теперь здание нравится всем.

Судя по вашим проектам, вы любите "добавлять специй" в пресную архитектуру.
Э. Э.: - Вы абсолютно правы. В той части города, где находится здание городского совета, почти нет деревьев, и мы решили схитрить: для облицовки фасадов использовали специальное стекло, на которое нанесли контуры листьев, причем все стеклянные панели отличаются друг от друга. Для воплощения идеи инвестор должен был предоставить около полумиллиона долларов. Конечно, он был против. Тогда я показал ему и представителям городского совета вариант проекта с одинаковыми панелями. Все хором заявили, что это заурядное решение. После мы нанесли рисунок на все окна, кроме одного. И знаете, что произошло? Сотрудники, работающие в комнате с обычным окном, потребовали, чтобы его тоже украсили рисунком!

Архитектура жилых зданий, созданных вашей мастерской, тоже очень необычна. Существуют ли какие-то общие принципы, по которым вы проектируете жилье?
Э. Э.: - Организуя в начале 1990-х годов бюро "Меканоо", я со своими коллегами пытался сформулировать некие универсальные постулаты. Например, мы считали, что жилье должно трансформироваться в зависимости от изменения состава семьи. Теперь я понимаю, что одной из ошибок XX века было желание все совместить, расположить много вариантов жилища в одном доме. Зачем каждый раз принимать окончательное решение? Например, в Будапеште мы спроектировали на холме небольшой жилой район из 50 частных домов, не похожих друг на друга. Мне интересно создавать "штучные вещи", чтобы владелец чувствовал свою индивидуальность.

Проект Национального киноцентра, который вы выполнили для Британского института кинематографии, - действительно "штучная" и, вероятно, самая экстравагантная из ваших работ.
Э. Э.: - Как ни странно, в ней много английского, ведь англичане терпеть не могут новых построек, считая, что они разрушают сложившийся ландшафт. Национальный кинотеатр должен был располагаться в парке между Темзой и Бельведер-роуд, неподалеку от колеса "Миллениум". Первым предложением, которое рассмотрел и впоследствии отклонил Институт кинематографии, был проект Ричарда Роджерса, представлявший собой крупный объект из стекла. Мы же решили поступить иначе - возвести здание под парком. Чтобы на это сооружение обратили внимание, следовало сделать что-то особенное, притягивающее взгляд. И тогда я решил оставить парк без изменений, а на его поляну "уронить" метеорит, расположив помещения киноцентра в его кратере. Посетители смогут спускаться вниз по спиральному пандусу, смотреть фильмы, которые проецируются на дно "ямы". Под землей расположатся кинотеатры, музей, библиотека и выставочный зал. Один из заказчиков имел отношение к производству фильмов-катастроф типа "Армагеддона", что, видимо, тоже сыграло нам на руку.

В ваших проектах присутствует элемент театральности. Должна ли архитектура удивлять?
Э. Э.: - Мое мнение по этому вопросу изменилось после нескольких лет практики в Центральной Европе. Когда я впервые посетил Большой театр, меня поразило, что в течение всего представления зрители стояли, настолько они были захвачены происходящим на сцене. Конечно, модные голландские критики сказали бы: "Скучный традиционный балет, в нем нет ничего нового" и так далее. Но зрители стояли два с половиной часа, пока шло "Лебединое озеро". В западных странах мы видели так много всего, что нас уже сложно чем-то поразить. У нас уже нет такой тонкости восприятия, как у жителей Восточной Европы. На мой взгляд, слишком скучно проектировать просто функциональные здания - каждый профессионал должен это уметь. Вопрос в том, как создать что-то необычное. Приготовить питательную пищу просто, сложнее - питательную и вкусную.

Но все же у вас есть своя теория? К чему-то вы апеллируете, когда беретесь за новый проект?
Э. Э.: - Я преподавал теорию архитектуры и действительно хорошо разбираюсь в ней. Но если дело доходит до проектирования, никогда не использую теорию. Когда мне будет лет 70, я сформулирую собственные принципы. Сейчас же для работы мне нужны другие инструменты и стимулы. Скажем, в 1999 году мы участвовали в конкурсе на реконструкцию военных казарм в Хаарлеме. Отстаивая свой генплан района, я объяснил заказчику: "Все, что связано с армией, имеет строгий порядок, в том числе и расположение зданий. У военных есть команды "смирно" и "вольно". Но солдат не все время стоит по стойке "смирно". Поэтому и дома могут быть расположены более вольно". Как видите, "теория" очень проста. Мне иногда говорят коллеги: "Эрик, мы же интеллектуалы, так много знаем - не стоит популяризировать архитектуру". А зачем усложнять вещи, ведь в реальности все намного проще! Представьте, что в ресторане вам принесли какое-то блюдо, и повар начинает рассказывать: "Когда я его готовил, много думал, размышлял о законах природы и меня осенило, что в этом кушанье обязательно должен быть помидор". Пока он будет бубнить, есть вам уже расхочется.

В интервью нашему журналу Питер Кук сказал, что вообще-то самые важные вещи - глупые, другими словами, отличные от общепринятых.
Э. Э.: - Абсолютно верно. На своих лекциях я часто говорю о "бесполезности". Чем бесполезнее то, что вы делаете, тем лучше. Конечно, проект должен быть функциональным, но когда думаешь только об этом, редко приходишь к неожиданному решению. Все шедевры зодчества экстраординарны, их авторы нарушали правила, а не следовали им. Русским авангардистам 1920-х годов удалось создать новое, потому что они отказывались работать по-старому.

Все верно, но существует множество ограничений - контекст, этажность, нормы…
Э. Э.: - Работать с ограничениями - смысл моей профессии. Я хорошо чувствую контекст. На крышу уже упомянутого банка в Будапеште я поместил необычный "внеземной объект". Он был и протестом против серых, скучных зданий, и ярким символом, указывающим на то, что проект - мой. Но мне не хотелось, чтобы он только контрастировал с окружением: странный объект помогает "посадить" дом на участке. Надо только помнить, что если в проект дома "для остроты" добавляется необычный элемент, то степень его деталировки должна быть такой же, как и у самого здания. Тогда они будут сочетаться.

В ваших проектах очень часто появляются виртуальные формы, словно попавшие к нам из других миров. Насколько важно архитектору отличаться от других?
Э. Э.: - "Быть другим" - название одной из моих лекций, в которой я рассказываю о своей работе с позиции человека, который не хочет делать так, как все. Правда, такой установке надо следовать очень осторожно. Например, мы выполняли конкурсный проект здания оперы в Осло, взяв за основу образ айсберга. Мои сотрудники не знали, как создать ледяную глыбу, пришлось этому научиться. Посмотрите на айсберг - вы видите слои, разломы, множество мелких деталей. Представляете, сколько времени ушло на подобную работу? Вначале мне очень нравился результат. Сейчас я понимаю, что располагать айсберг в Норвегии было слишком прямолинейно и глуповато. То, что мне кажется новаторским, должно адекватно восприниматься жителями города. А наш "айсберг" стал для них карикатурой, хотя сам проект - уникален...

У "Эрик ван Эгераат Аркитектс" разносторонняя специализация, вы выполняете даже виртуальные проекты.
Э. Э.: - Для университета ETH в Цюрихе мы создали виртуальное пространство, которое объединило его библиотечные и другие данные в одной базе. Пол и потолок в главном зале учебного заведения мы выполнили в виде интерактивных экранов, а рядом со зданием построили небольшой павильон, откуда с помощью компьютеров можно получить доступ к ресурсам университета. Люблю соединять различные вещи, в этом же проекте мы пытались объединить виртуальное и реальное. В своей книге я пишу об "инклюзивности" как о противопоставлении "эксклюзивности". Быть отличным от других хорошо - многие хотят казаться особенными, желают создавать и покупать эксклюзивное. Но не стоит исключать что-то или кого-то просто потому, что ты хочешь отличаться. Интернет дает возможность выбора из сотен миллионов вариантов. И у каждого пользователя свой круг интересующих сайтов, свой Интернет-мир - их тоже стоит соединить.

У вашего бюро много заказчиков из разных стран. Расскажите о самом "тяжелом" из них.
Э. Э.: - Труднее всего оказалось работать с клиентом, заказавшим проект колледжа Ichthus в Роттердаме. Идея была очень интересной - создать большое учебное пространство, не разделенное на традиционные аудитории, чтобы в любой его части студенты могли подключить компьютеры и вместе заниматься. В интерьере требовалось использовать только стеклянные перегородки. Заказчик постоянно звонил мне, даже в праздники. Он страшно ругался, всегда всем был недоволен. Однако все время отстаивал свою точку зрения. И хотя многие преподаватели были против "стеклянного" интерьера, благодаря жесткой позиции заказчика нам удалось реализовать проект и даже получить заказ на строительство дополнительного корпуса колледжа.

В Роттердаме вы построили для себя очень простой дом...
Э. Э.: - Мое жилище по форме напоминает коробку, но я сделал все, чтобы дом не был похож на нее. Спроектировать интересный, пропорциональный фасад нелегко, и каждый придумывает свои правила. Я же не придерживался определенной схемы и все фасадные элементы - окна, двери, детали из камня, а также ограждения перед постройкой - немного сместил по отношению друг к другу, не ориентируясь ни на какие оси. Эстетика дома необычна: вроде все элементы упорядочены, но в то же время немного, скажем, на 5 см, отступают от схемы. При этом я не согласен с Рэмом Кулхасом, утверждающим, что хаос - основа для создания проекта. Мне хочется, чтобы вещи были приятными и никого не раздражали. О хаосе говорят лишь тогда, когда хотят объяснить проектные решения.

Каждый человек ищет идеал жилища. Когда надо закончить поиски и приступить к строительству?
Э. Э.: - Мне нравится мой дом, потому что он завершен. Это главное. Многие, уже переехав в готовое здание, всю жизнь в нем что-то доделывают. Я же счастлив, что мне удалось спроектировать и возвести свое жилище за три года. Дом может стать навязчивой идеей, отнять у тебя все время и даже разрушить брак. Старайтесь воплотить новейшие архитектурные идеи, но не откладывайте реализацию в долгий ящик. Десять лет назад казалось, что мне будет достаточно гостиной в 60 м2, сегодня же будет мало и 150 м2 - ничего не поделаешь, мы меняемся. Мой отец очень хотел обзавестись собственным домом, но не смог - все время искал идеал.

Если очень занятой человек придет к вам и скажет: "Мистер Эгераат, мне нужно построить дом, но нет времени им заниматься. Вы можете задать мне только три вопроса". О чем вы его спросите?
Э. Э.: - Сначала заказчик должен сам задать себе вопрос: что наиболее важно - пространство, материалы или что-то еще. Одни хотят, чтобы жилище было удобной машиной, где все находится на своем месте и хорошо функционирует. Я знаю архитектора, который построил себе крошечное здание и обожает его - как часовщик, испытывающие пристрастие к миниатюрным механизмам. Другие желают, чтобы дом был просторным и светлым. Потом я спросил бы клиента, где будет построено здание. А остаток времени потратил бы на объяснение, что собственный дом не вечен. Это утверждение нужно принять и довольствоваться тем, что можешь себе позволить. Скажем, когда мне было 10 лет, все строили простые деревянные дачи, где отдыхали на выходных. Мне они очень нравились. К тому же современный стиль жизни побуждает трансформировать дома каждые десять лет - изменяются вкусы, зарплата, меняются и люди, которые вас окружают. Не будете же вы каждый раз строить себе новое жилище.

А как вы относитесь к загородным домам, построенным в духе прошлых веков?
Э. Э.: - Мне грустно, что люди хотят копировать стиль жизни. Некоторые живут в китчевых дворцах, другие предпочитают стильные простые интерьеры, и это нормально. Главное, жилище должно отражать вашу индивидуальность. Скажем, в Лос-Анджелесе есть два дома, построенных для одного клиента, доктора Ловелла. Городской (архитектор Ричард Ньютра) - типичный голливудский особняк начала 1930-х годов, в котором все идеально, чисто; все, в том числе и интерьер, продумано до мелочей. Во втором, пляжном доме, проект которого выполнил Рудольф Шиндлер в 1925 году, всегда полный беспорядок: видно, что владельцы наслаждаются жизнью в нем. Это жилище - настоящее. Исторические копии - искусственные. Да и вести такой образ жизни, который диктует, например, испанская вилла в колониальном стиле, вы не сможете. В конце концов, как и пляжный дом Ловелла, она станет "настоящей", ее имидж изменится. Летя в самолете над пригородами Нью-Йорка, видишь море одинаковых коттеджей, у которых даже телевизионные антенны расположены одинаково. Да, надо соблюдать правила приличия, но зачем же копировать чей-то образ жизни? Не покупайте мечту, воплощайте ее сами.