Индустриальный эпос и городская лирика. В Московском доме фотографии открылись две выставки

Люди, знающие, кто такой Слюсарев, наверняка понимают, что такое ЮКОС. Не подробно, конечно, но слышали. Люди, хорошо себе представляющие, что такое ЮКОС, о Слюсареве не слышали никогда. Впрочем, и аббревиатура и фамилия мало понятны и интересны широким народным массам. Что несправедливо в обоих случаях, но по разным причинам.

ЮКОС в фотографиях

Организуя выставку, люди из ЮКОСа пошли проторенным путем - собрали несколько фотографов и за пристойный, но и не слишком завидный по арт-меркам гонорар вывезли их в свои просторные владения поснимать. Из собранного были сделаны выставка, книга и буклет с разделами: "Люди", "Среда" и "Детали". Соответственно с портретами, индустриальными пейзажами и натюрмортами из гигантских "железок".

Компанию представлял на вернисаже Роман Артемьев, справедливо утверждавший, что нефтяники, обеспечивающие треть доходов нашей страны, имеют право быть воспетыми, что люди эти живут в мире гигантских механизмов и мир этот красив в новом, современном понимании этого слова. Задача выставки - показать эту красоту.

Задача достойная, но утопичная. Время массового восторга перед механизмами прошло, как только стало ясно - счастья они не производят. В западном мире это случилось еще в девятнадцатом, "железном" веке. В мире советском - в тридцатые годы прошлого столетия, после индустриализации. Опыт "СССР на стройках", когда по госзаказу пионеры советской фотографии с энтузиазмом воспевали любовный союз человека и машины, повторить немыслимо. Давно уже индустриальный мир принято критиковать как монстра и угрозу всему живому, как злейшего врага экологии. Чтобы вновь перейти к его воспеванию, требуется победить стереотип, найти новые формы, а новые формы - трудная добыча.

Для создания современной производственной фотографии были выбраны люди очень профессиональные. Сергей Бурасовский, Владимир Сумовский и Дмитрий Резван снимали юкосовские пейзажи и людей осмысленно. Даже технически и художественно бесхитростные портреты представителей трудовых династий могли бы подкупить простодушной прямотой, если бы не подписи под ними с цифрой совокупного семейного трудового стажа тружеников ЮКОСа. Эти подписи, как и все разговоры о корпоративной заботе о людях, кажутся занудливо фальшивыми. Таково тяжкое наследие советской демагогии о величии человека труда и все той же заботы о нем. И слова, очевидно, как и образы, искать надо новые.

Невытравленная память о советских штампах портит впечатление и от фотографий. На десяток стильных, грамотно скомпонованных снимков, где разные яркие, свежепокрашенные (Артемьев рассказал, что два года назад оборудование компании удалось привести в порядок) колеса, болты и краны смотрятся мощными красавцами-героями, арт-объектами, современной скульптурой на пленэре, приходится не более пары кадров с традиционной вышкой на заре-закате и бескрайней тайгой под пропеллером вертолета. Но последние уж больно глаз мозолят.

Выставка ЮКОСа, конечно, - заказуха, коммерция, корпоративный "глянец", но заказуха с запросом, коммерция с поиском. Существует же и вправду целый мир и населяющие его люди, который почти неизвестен, не описан и не отснят так, как сам хотел бы себя видеть. И дело не в том, какой процент национального дохода они обеспечивают. Ведь люди же они.

Как я ни вспоминала, где же видела процесс нефтедобычи, всплыл в памяти только фильм Ларса фон Триера "Рассекая волны". Фильм этот не производственный, а гениальный и до крамольности свободный. Потому и вышка запомнилась, и особенности быта нефтяников на вахте, и реальная опасность их работы, хотя это в задачи режиссера не входило. ЮКОСу взбалмошного Триера, понятно, не нанять, но раз в компании задумались о новой эстетике, а не обошлись своим пониманием, как снимать надо, значит, возникла возможность сотрудничества двух миров - индустриального и художественного, - которые уже давно друг в друге не нуждаются, а если и общаются, то со взаимным пренебрежением.

Просто Слюсарев

Проект Юрия Аввакумова "24", представляющий ежемесячно 24 кадра фотографов, снимающих архитектуру, длится более года, но теперь уже под крышей Московского дома фотографии, а не в анфиладе Музея архитектуры. Экспозиция Александра Слюсарева подобрана довольно небрежно, но фотограф он такой хороший, что это и не важно.

Слюсарев начал снимать в конце пятидесятых, с тех, наверное, пор и по сей день, пробуя новое и меняясь, он сохранил особую шестидесятническую интонацию - очень нежную, очень поэтическую и слегка печальную. К тому же, что ценно, не жалостливую. Снимки у него все минималистские - столб, случайный прохожий, колонна, кусок обшарпанной стены, трещина дома, тень, ветка дерева, одинокий пассажир подземки. Редкие детали не парадной городской среды, в которых город отражается случайно, осколочно, естественно. В городе этом всем, очевидно, одиноко, но одиночество это не тягостно, потому что им оплачено право на личную независимость.

Жаль, что Слюсарева не привечают толстые глянцевые журналы, любящие определять нашу фотомоду. В отличие от фотографов последнего призыва он умеет снимать без нажима, не манерничая, по-мужски, но не брутально, не щеголяя приемом, на очень легком дыхании. А это, мне кажется, если пока и не очень модно, то вскорости непременно в моду вновь войдет - соскучились. ЮКОСу Слюсарева я пока рекомендовать не решаюсь, хотя если он здорово снимает столбы, то с нефтяными вышками, наверное, справился бы. Да и оригинально бы вышло.