Зодчий социализма. В среду исполняется сто лет со дня рождения Дмитрия Чечулина

Без зданий, возведенных по проектам Дмитрия Чечулина, образ социалистической Москвы был бы неполным. Причем образ не одиозного, супертоталитарного, а потому особо впечатляющего города-аттракциона, а Москвы, которую большинство ее нынешних жителей воспринимает как данность и любит как родную. Станция метро "Комсомольская" (радиальная), наземные павильоны "Киевской" и "Динамо", Концертный зал имени П.И. Чайковского, надстройка здания Моссовета, высотка на Котельнической набережной, "Пекин", гостиница "Россия", Дом Советов (ныне Белый дом) - это дорогая наша столица. Все спроектированное Чечулиным вписалось не только в место, но и в историю. Все переварено древним городом, который Чечулин любил за красоту и самобытность, но, как сам считал, делал еще лучше - величественнее, краше и самобытнее.

Сын путиловского рабочего, ученик, соратник и преемник великого архитектора-классициста Алексея Щусева, Чечулин любил монументальные здания, соответствующие классическим представлениям о красоте и пользе, но спроектированные с ярко выраженным новым советским пафосом. Пафос этот проявлялся не только в гигантских размерах самих сооружений, но и в пышности декора, обилии скульптур и мозаичных панно. Чечулин любил и считал обязательным искусство в архитектуре.

Тут его личный вкус счастливо совпадал со вкусом государства, его вождей и широких народных масс. По крайней мере, до хрущевского периода дешевого массового строительства, принципиальным противником которого был Чечулин - всегда уверенный, что простой народ достоин архитектурных красот и что Москва должна развиваться ввысь, а не расползаться по окраинам убогими пятиэтажками. Он, наверное, понимал великое социальное значение программы массового строительства жилья для людей, живущих в бараках, но смириться с обликом хрущевской Москвы так и не смог. К тому же московские высотки - новую вертикальную градообразующую доминанту столицы - проектировали под его личным руководством. Именно в послевоенный период Чечулин стал главным архитектором Москвы и архитектурным фаворитом Сталина.

Многие его ровесники-архитекторы, вошедшие в профессию в начале 20-х, переживали поворот от конструктивизма к сталинскому ампиру как личную трагедию. А он отказался от учебы на художественном факультете ВХУТЕМАСа, потому что не одобрял и не понимал царившего там формализма. Любил старые вазы, картины в богатых рамах, колонны, капители, ратовал за национальные формы в архитектуре социалистической по содержанию и считал, что оглядка на Запад безусловно вредна.

Все сделанное Чечулиным в тоталитарной Москве профессионально удачно, он был талантливым, очень вдумчивым и добросовестным архитектором. Сбои и проблемы у него начались с изменением государственного курса в архитектуре. На месте, где Чечулин долго проектировал очередную высотку, пришлось построить гостиницу "Россия" - одно из самых спорных из всех придуманных им зданий. Огромный комплекс явно не украсил Зарядье, испортил вид на Кремль, уничтожил историческую застройку и подавил остатки подлинной московской старины вокруг. По иронии судьбы, именно Чечулин, получивший в юности первую премию конкурса на создание Дворца Советов (в соавторстве с Анатолием Жуковым), стал в зрелые годы одним из тех, кто проектировал бассейн "Москва" - на том самом месте, где так и не был возведен грандиозный пролетарский чудо-храм.

Но настоящая авторская трагедия Чечулина - Дом Советов РСФСР, к проектированию которого архитектор приступил в начале 60-х, положив в основу проекта свой неосуществленный в тридцатых годах замысел - Дом Аэрофлота. Эскиз этого так и не построенного сооружения обычно приводят, выстраивая параллель между фашистской и сталинской архитектурой, - выходит очень наглядно. Парадоксально, что из этого тоталитарного замысла вырос Дом Советов, ставший Белым домом - символом становления демократической России, главным зданием новейшей истории страны. Он был построен в 80-м, за год до смерти Чечулина, проект подвергся значительной переработке, и в результате Москва получила комплекс, в котором тоталитарный классицизм преобразился в классицизм американского толка и даже название получил соответствующее.

Английский архитектор, главный теоретик постмодернизма Чарльз Дженкс остался очень доволен лебединной песней народного архитектора СССР Чечулина. На лекции в Московском архитектурном институте он назвал Белый дом лучшим постмодернистским зданием Москвы. Только посчитал, что лучше бы его после 1993 года не ремонтировали, а оставили со сгоревшим верхом, законсервировав разрушения. Но не в нашей традиции консервировать руины, мы любим хорошо отреставрированную историю.