Волшебная лакировка действительности. Выставка фотографа Бориса Томбака

Такой эффектной фотовыставки здравствующего московского фотографа давно не было, и Борис Томбак ее достоин. Три десятка лет он снимает отечественную архитектуру: русское зодчество с куполами и шатрами, московское барокко с его праздничными пышными деталями, подмосковные усадьбы с их благородными дворцами, дивными парками, изящными павильонами и псевдоантичной скульптурой, имеющей удивительное свойство оживать на фотографиях.

Снимает сталинский ампир - его колоннады, чугунные решетки со звездами в орнаменте, павильоны ВДНХ, набережные с эспланадами и скульптуру. Гипсовые пионеры, упитанные колхозницы и богатыри-животноводы имеют свойство на фотографиях Томбака выглядеть настоящими героями могучей империи. Сталинская архитектура у него получается особенно - монументальная, тяжелая, приземленная, а иногда и просто аляповатая, она на снимках получается светоносной, нематериальной, в общем, не архитектурой, а фантомом. Визитная карточка Томбака - большие фонтаны ВДНХ, их детали, брызги, струи.

Русскую архитектуру Томбак снимал для видовых альбомов, которые во все времена имеют спрос, потому что людям свойственно хранить в доме подтверждение существования красоты в тех местах, куда они за красотой ездили. Для роскошных подарочных изданий лирико-романтические фотографии Бориса Томбака подходят идеально.

Еще Томбак много лет снимает современную отечественную архитектуру. Такая у него была работа в "Моспроекте-2" - вести фотодокументацию текущего архитектурного процесса. Совершенно независимо от личных качеств любая архитектура на фотографиях Томбака выглядит прекрасной. Даже новое здание Академии наук СССР обернулось особо таинственным объектом, коронованным инопланетянами чудо-локатором. Автор явно незадавшейся громоздкой декоративной конструкции на крыше Академии, прозванной в народе "золотыми мозгами", должно быть, счастлив, глядя на ее фотоизображение.

Бывало так, что Томбак снимал дорожную грязь, убогость советской провинции, плохое материальное состояние исторических памятников, гипсовых ильичей с отбитым носом и свалки. Таких снимков у него мало, на выставке их почти нет, но и унылая проза запущенной русской жизни у него запредельно поэтизирована.

Всегда прекрасна у Томбака и природа, даже если он снимает болото или пустошь. А уж облака в небесах непременно грозны и романтичны, просто не носители осадков, а знаки божьего настроения.

Борис Томбак не выносит жизненной прозы. Он фотограф-художник и фотограф-поэт. Действительность может быть какой угодно, но фотография должна быть волшебной. Если бы его фотографии были чуть-чуть менее артистичны и вдохновенны, они казались бы помпезно картинными, салонными и приторно сладкими. Но промахов нет во всей экспозиции в Музее архитектуры.

Экспозиция составлена так, чтобы подыграть Томбаку. Строгие рамы, черные паспарту с золотыми обрезами - фотографии преподнесены как художественная ценность, украшение интерьера, предмет спокойного созерцания. В общем, богато. Выставка занимает несколько залов анфилады музея, свежеотпечатанные разного размера - от миниатюр до большеформатных - снимки собраны по темам: колонны к колоннам, облака к облакам, высотки к высоткам, детали к деталям. При просмотре создается ощущение, что перед зрителем раскадровка фильма.

Вгиковская выучка Томбака сказывается, его очаровывает движение даже статических объектов. И если искать истоки и параллели его художественных приемов, то на память приходят прежде всего кадры из фильмов Тарковского - тающие в тумане колокольни, мистические дали, кусты и деревья, чудесно преображенные порывом ветра.

Такая фотография и такой кинематограф сегодня как будто и не в моде. Но ни ирония, ни гротеск, ни прагматика Борису Томбаку не свойственны, он и в жизни выдумщик и мистик, толкователь снов и самозваный предсказатель будущего, вечно морочащий окружающим голову. А творчество, как известно, только тогда случается, когда человек работает, как живет - на одном дыхании, согласно внутреннему строю, естественно. И что интересно - самые поэтичные свои снимки Томбак делал на заказ - для книг, альбомов и журналов, а уж потом все это стало преподноситься как чистое искусство.