Большой каприз

Не отстать от Европы
«Я влюбилась до безумия в сады в английском духе…» - читал Вольтер в письме, пришедшем от августейшей владелицы Царского Села. «Английскими» в ту пору называли подражавшие живой природе пейзажные парки. На русской земле законодателем подобной моды стал Царскосельский парк, откуда потом поползла она по всей стране, размножившись в тысячах усадеб.

Дабы не отстать от просвещенной Европы, к созданию своего пейзажного парка Екатерина подошла со всей серьезностью: обзавелась увражами и садовыми трактатами Халфпенни, Лэнгли, Чемберса; на службу к себе пригласила Джона Буша, почтенного садовника из Англии, а русских зодчих Василия Неелова и его сына Петра, напротив, отправила в Британию.

Мир экзотических грёз
«Регулярный» стиль временно утратил актуальность, пышное барокко все больше растворялось в шаловливом изяществе рококо, а в парках вельможных особ там и сям появлялись экзотические сооружения, сулившие новые игры и впечатления. Дух «шинуазри», в начале XVIII в уже проникший во дворцовые покои Ораниенбаума и Петергофа, вскоре пробрался в сады и парки. Одним из уголков Царскосельского парка завладел китайский «каприз».

Идея китайского городка принадлежала итальянцу Антонио Ринальди. Его творческий взлет пришелся в пору воцарения молодой Екатерины. Создавая свою первую резиденцию в Ораниенбауме, она тогда поручила Ринальди строительство «маленькой игрушки» - одноэтажного дворца, названного Китайским.

Теперь по чертежам архитектора выполнялась деревянная модель новой забавы императрицы - будущей Китайской деревни. Признаться, новизны в этом особой не было – такие же деревушки á la chine уже имелись тогда в парке королевского замка Дроттнингхольм близ Стокгольма, и в Вильгельмсхёе, что в окрестностях Касселя. Но постройкой Царскосельской Китайской деревни «росская Минерва» желала оставить предшественников далеко позади и по масштабам, и по остроте замысла. Однако, со временем замыслу пришлось пережить ряд изменений.

От замысла…
Ринальди предлагал постройку китайской оперы и павильона – обсерватории с круто изогнутой и башней-фонариком. Верно, архитектор видел гравюру с китайской пагодой на страницах «Описания Китайской империи», изданного Ост-Индской компанией в Амстердаме.

Ринальди поместил пагоду в центр восьмиугольной площади, обстроенной одноэтажными зданиями. Через ворота на манер китайских «пайлу» можно было попасть на узкую улочку из череды китайских домиков. Над всем этим возвышалась башня «таа» о восьми ярусах для обозрения, повторявшая знаменитую пагоду Уильяма Чемберса в садах Кью. Ее модель Нееловы заказали через посла в Лондоне. А Чемберс, между прочим, как единственный архитектор XVIII века, добравшимся до Китая, в свою очередь скопировал в Кью-Гарден «фарфоровую» башню Нанкина…

…До воплощения
После разработки проекта пролетело целое десятилетие, прежде чем началось полноценное строительство. В 1784 г Ринальди возвратился на родину, а звезда шотландца Чарльза Камерона, в ком августейшая заказчица нашла человека, «воспламенявшего воображение», тем временем благополучно взошла. Естественно, все работы в китайском стиле препоручили ему.

И, кстати. Тот минутный каприз Екатерины - искусственные горы – был уже к тому моменту удовлетворен. В 1774 г В. Неелов совместно с инженером И.К. Герардом соорудил грандиозную арку шириной более пяти метров, а высотой в семь. Ее назвали Большим капризом. «Каприз» же с аркой, меньшей по размерам, построенный рядом, стал Малым. Склоны гор оформились длинным каскадом из рваного камня. Над воротами нависли необычно подстриженные намеренно дикие деревья и кустарники. На вершине Большого каприза показалась изогнутая кровля Китайской беседки розового мрамора.

Был уже построен, правда, наспех, и Китайский театр. Здание было довольно простой композиции, лишь стрельчатые окна да живописная кровля говорили о названии. 13 июня 1779 г на его сцене «инспектор итальянской оперы» Джиованни Паизиелло уже показывал императрице и двору оперу «Дмитрий Артаксеркс», а в августе и другое свое творение – оперу «Идол Китайский».
Итак, все же вернемся Китайской деревне, расположившейся как раз между Большим и Малым Капризами. Прогулку в «китайском стиле» Камерон срежиссировал посредством вьющихся дорожек так, чтобы, пройдя долгий путь вернуться, постоянно пребывая в окружении фантастических образов. Архитектор объединил все части ансамбля четырьмя экзотическими мостами. Возможно, окруженная каналами часть парка задумывалась им наподобие пекинского Запретного города.

Перила одного из мостов были составлены из гранитных ваз, соединенных друг с другом переплетающимися ветвями коралла, выкованными из железа и окрашенными в красный цвет. На гранитные тумбы были усажены китайцы, отлитые из гипса. Каждый китаец держал на палке фонарь. Другой мост украшали отлитые из цинка крылатые драконы с причудливо изогнутыми хвостами.

Дорожка, идущая по земляной насыпи Малого Каприза, приводила к «Скрипучей беседке» – башне с двумя арочными павильончиками, построенной по проекту Г. Фельтена. Наверху двенадцать колонок поддерживали китайскую крышу с ажурной верхушкой и флюгером.

Основной путь от Петербургской дороги к Царскосельскому дворцу пролегал именно через весь этот воображаемый «Китай» с его флюгерами, колыхающимися на ветру колокольчиками, гирляндами цветов и горящими фонариками, с жестяными драконами и китайцами. Искусственно созданный романтический антураж должен был удивлять и очаровывать прибывавших гостей.

Сама же деревня представляла собой комплекс крошечных и отличавшихся друг от друга домиков. Одни были с портиками, другие украшены рустом, третьи с балюстрадами и вазонами на крышах. И еще там висели колокольчики и звенели от ветра.

Сперва, фасады были покрыты фаянсовыми глазурованными плитками, заказанными на фабрике Альберта Конради в Красном Селе, но плитки не выдержали морозов и потрескались. Облицовку тогда заменили штукатуркой, и покрыли фресками с мотивами «по вкусу китайскому». Из восемнадцати домиков удалось построить только десять.

Когда же Екатерины скончалась, и Павел взошел на престол, все работы в Китайской деревне вовсе прекратились. В 1798 г новый император приказал разобрать домики под строительные нужды Михайловского замка в Петербурге. К счастью, этому распоряжению не суждено было сбыться, и китайский «каприз» не пострадал.

От деревни к дачному поселку
В 1818 г домики передали дворцовому ведомству и превратили в дачи для придворных. В убранство каждого домика входил диван, обтянутый кожей, удобный столик, комод для белья, стол с чернильницей и английского фаянса чайный прибор. Один из тамошних обитателей, поэт Иван Дмитриев вспоминал, что «всем вещам, для сведения постояльца, повешена в передней комнате у дверей опись, на маленькой карте, в раме».
С 1822 по 1825 гг один из домиков китайской деревеньки занимал другой дачник, Николай Карамзин, писавший здесь свою «Историей государства Российского».