Гений по-венски

Если бы притцкеровские лауреаты могли регулярно собираться на свои масонские собрания, они воплотили бы в жизнь идею мирового архитектурного правительства. Но им, слава богу, не до того, потому что Притцкер - отнюдь не пенсия. Если до Притцкера ты строил одновременно три здания, после Притцкера тебе предложат тридцать три. И трудно будет не согласиться, настолько возрастут твои гонорары.

В этом смысле я, конечно, потрясен деловой хваткой наших чиновников, ухитрившихся заказать знаменитому венскому архитектору проект нового здания Мариинки за 30 тысяч долларов. А их еще порицают за непомерные траты на юбилейные торжества к 300-летию Санкт-Петербурга! За такие смешные деньги можно приобрести разве что "треху" БМВ, но какой уважающий себя чиновник сядет в "треху"? А все потому, что Ханса Холляйна удалось заманить в Петербург на конкурс вместе с другими архитектурными генералами. Тут мы с ним и встретились.

В колоде участников притцкеровский лауреат, конечно, козырной туз, но у австрийца были и другие козыри. Если летом Санкт-Петербург видит себя полноценной Венецией, то зимой не отказался бы стать Веной, гордящейся своими театрами и музыкой.

- Меня, как венца, всегда восхищали концертные залы, оперные здания - все что связано с музыкой, - соглашается Холляйн. – Жаль, что я сам так и не выучился играть — обычная история для военного детства. Но Вена не только театральная столица, но и сама город-театр. Как и Венеция.

— До Венеции Красная армия не дошла, а Вену многие помнят.

— В сорок пятом, когда пришли русские, я был еще маленьким, но я их тоже помню. Сейчас-то хорошо прогуливаться мимо памятника советским солдатам, а тогда представьте себе жизнь мальчика в городе, на много лет поделенном между Россией, Британией, Францией и Америкой. В итоге я выбрал Америку.

Выпускник Венской академии изящных искусств отправился в архитектурную столицу – Чикаго, в Иллинойский технологический институт, архитектурный факультет которого 20 лет возглавлял величайший архитектор ХХ века Людвиг Мис ван дер Роэ.

Когда его спрашивали, как он учит студентов, он отвечал примерно так: сначала учу, как устроены дома из дерева, потом из кирпича, потом из железобетона, потом из стекла и стали. А через несколько лет после того, как они получат свои дипломы, они, может и станут архитекторами. И добавлял: "Главное, не держать их за гениев".

В своем деле Мис был даже не просто гением, а религиозным лидером. Он говорил, как будто цитировал Новый завет: "Меньше - это больше... Архитектура начинается там, где два кирпича уложат друг на друга не просто так, а со смыслом... ". В своей бесконечной скромности Мис возгордился и был низвергнут, потому что эпигоны застроили по по его заветам одинаковыми стеклянными клетками весь мир — от Рио де Жанейро до Сибири.

Когда тебе предлагают готовую профессиональную религию, отлитую в афоризмах, нужно быть очень храбрым, чтобы от нее отказаться: «Я не хотел архитектуры в строгих рамках. Я хотел работать не только с вечным, но и с временным, эфемерным. В полемике с мисовским модернизмом я на вопрос: «Что есть архитектура?» стал отвечать: «Все!»

Америка оказалась для Холляйна профессиональной родиной. Именно здесь он нашел себе Вену. Даже целых семь — в разных штатах, которые он методично посетил одну за другой.

Ниспровергая модернизм и строя великие планы, Холляйн отнюдь не оказывался от крошечных заказов. Он умел выразить себя в маленьких магазинчиках и галереях, в которых он выступал как некий городской ювелир. "Архитектурный Фаберже", — говорили о нем. А когда он получил премию в 25 тысяч долларов за Свечную лавку Ретти в Вене, критики смеялись, что давно такого не бывало — премия больше стоимости здания.
— Для меня архитектура – это прежде всего манифест, — отвечал на это Холляйн. Сейчас автор манифестов, как и все представители международной starchitecture (архитектуры звезд) ведет несколько больших проектов одновременно, делит свою жизнь между мировыми столицами и занимает все возможные должности – от профессорских до административных. Он был куратором одной из самых знаменитых венецианских Биеннале 1996 года, для которой придумал лозунг “Архитектор как сейсмограф”. А если он не командует всей Биеннале, то уж во всяком случае делает там павильон Австрии, где показывает одних иностранцев в знак протеста против националистической позиции всенародно избранного Йорга Хайдера. Организует художественные выставки. Проектирует вещи – от табуреток до роялей.

— У меня много разных должностей не потому, что я ищу себе хлопот. Но архитектура это не в мастерской сидеть, архитектура это жизнь и только попробуйте в ней не участвовать.

Я живу в Вене, нет, не в доме, в обычной квартире, среди мебели, которую я сам создал и вещей, которые я собрал. Так вот уходишь утром, а возвращаешься поздно вечером, а то и не возвращаешься, потому что надо успеть то во Францию, то в Перу. А работает у меня всего-то человек 18, и работаем мы очень медленно и тщательно - здание в Лиме мы делали два с половиной года и 24 раза я ездил в Лиму. В каждой стране чиновники выдумывают всякие препятствия или сотни дополнительных трубований, чтобы вас остановить.

Даже в моей Вене был страшный скандал, когда я строил Хаас-Хаус напротив собора Святого Стефана. Два года спорили: Можно ли мне поручать строительство в центре Вены. Могу ли я строить напротив собора? Могу ли я построить современное здание?

— А в Санкт-Петербурге можете?

— Мариинский театр для меня — не рядовой заказ. Здесь надо создать больше, чем здание, здесь надо создать атмосферу. Ведь все есть архитектура.

Холяйн повторяет свой знаменитый лозунг “Everything is architecture», но я и так помню, что передо мной - автор главной архитектурной ереси нашего времени. При этом я, конечно понимаю, что именно постмодернизму мы обязаны кирпичными уродами на Рублевском шоссе, потому что с понятием стыда в архитектуре постмодернизм покончил тоже. Вот он, «архитектурный Фаберже», лукавый, грузный, седой, сидит и крошит булочку. А у нас тем временем город уставляют монументальными яйцами. Но это он вернул архитектуре свободу, пусть мы и не знаем, что с ней делать. Он архитектурный Горбачев, ничего не попишешь.

А пока мы тонко иронизировали и повторяли за ним, что все есть архитектура, Ханс Холляйн построил музей в кратере потухшего вулкана во Франции. И это уже не ювелирка, а фантастическая архитектура земли и огня, напоминающая языческий храм, посвященный Вулкану. Вот там бы и выступать маэстро Гергиеву, а не в Мариинке-2 – кто бы ее ни построил.