Взгляд сквозь акант на гармонию натуры. "Архитектура и ботаника. Коринфская капитель" в Ботаническом саду.

15 сентября 2000 года в 20.30 от набережной Мойки, 12 по направлению к Каменному острову (Ботаническому саду) отправился автобус с известными персонажами петербургского бомонда, а также архитекторами, учеными и журналистами России и Западной Европы. Вскоре респектабельное общество уютно расположилось на поляне академического сада. Зеленый амфитеатр, обрамленный кудрявыми деревцами, напомнил уголок парка доброй старой Англии. Он стал сценической площадкой и зрительным залом чудесного спектакля, устроенного Международной архитектурной студией Санкт-Петербургской академии художеств (кураторы проекта Семен Михайловский и Антон Горланов).
В центре освещенного прожекторами зеленого амфитеатра на постаменте красовалась золотая коринфская капитель. Рядом сидел художник и рисовал ее сангиной. В отдалении расположились приехавшие зрители. Каждому предусмотрительно выдали миниатюрную подзорную трубочку, а также каталог, превосходный по дизайну и полиграфии, с графическим воспроизведением различных коринфских капителей, факсимильными листами из древних ботанических атласов и чистыми страницами - ненавязчивым приглашением стать соучастником акции и зафиксировать собственную "точку зрения" на коринфский ордер. Принцип создания каталога моделирует идею всей акции. Задача - изобретение новой формы диалога с архитектурой. Эта форма предполагает полифонизм, открытые границы интерпретации, активное соучастие-сотворчество и... многоточие как главный вывод.

Статьи каталога написаны русскими исследователями, английскими теоретиками и архитекторами-неоклассиками (среди которых Роберт Адам, Томас Гордон Смит).
Любуясь прихотливой игрой света в мраморных прожилках листьев, стеблей и цветочков коринфской капители, испытываешь поистине творческий кураж: сам тянешься к карандашу, а карандаш -к бумаге. Откуда у коринфской капители такая сложная форма? Ответов множество, интересных и мудрых. Главный - легенда древнеримского теоретика Витрувия, определившая сценарий петербургской акции. В своих книгах об архитектуре Витрувий рассказал о девушке из Коринфа, безвременно умершей и похороненной кормилицей. Кормилица собрала вещи девушки в корзину и отнесла на могилу. От дождя прикрыла корзину черепицей. С течением времени корзина проросла листьями средиземноморского растения акант. Под давлением черепицы стебли растения загнулись в форме оконечностей волют. Проходящий мимо художник Каплимах был, по словам Витрувия, восхищен новизной вида и формы и "сделал для коринфян несколько колонн по этому образцу".
Рассказ Витрувия не только нежен и поэтичен (как сама коринфская капитель), но и весьма концептуален. По сути, это первый случай комментария архитектуры к себе самой - архитектурная саморефлексия. Впервые архитектурна форма утрачивает презумпцию бессмертия (вечного образа, исключенного из реального хронотопа) становится мемориалом, напоминанием о быстротечности времени конечности жизни. Становится pуиной. Миф о коринфской капители первый прецедент нарушения идеальной гармонии Натуры и Культуры золотого века античности. Между природой и искусством обозначилась трещина, по краям которой отныне "хаос шевелится".

Вслед за Витрувием тему "любви - ненависти" "естественного" и "искусственного" в акте архитектурного творчества пытались понять многие поколения теоретиков и практиков. Собственный "коринфский ракурс" фиксировали и участники новой акции, наблюдавшие за рисующим золотую капитель художником ;новым "Каплимахом" - студентом Петербургской академии художеств). Для того им подарили альбомчики-катапоги. Эскизы превращались в визуальный комментарий к научным эссе, опубликованным на соседних страницах. Ведь тщательно смотрящие на капитель ученые испытывают то же "минутное озарение, вызванное неожиданным ракурсом привычных предметов" Томас Гордон Смит), что и рисующие коринфский ордер художники. Так, Джордж Херси, внимательно взглядывая листья аканта, предложил свое толкование текста Витрувия. Колючие листы, оплетающие корзину, указывают на присутствие в форме коринфской капители элементов "мужского" (дорического) и "женского" (ионического) ордеров. He есть ли это ключ к разгадке профессиональной деятельности девушки из Коринфа? У Платона термином "коринфская девушка" обозначается представительница древнейшей профессии, состоявшая на службе при храме Афродиты. Возможно, считает Херси, коринфская девушка Витрувия была храмовой проституткой.
Присматриваясь к листьям аканта еще пристальнее, можно сделать выводы, полностью противоположные идеям Херси. Так, Джозеф Рикверт пришел к мысли о том, что акант указывает на тему смерти и воскрешения. Присутствие аканта связано не с дорическим ордером, а с композициями надгробных стел. В таком контексте акант выражает идею целомудрия и чистоты, напоминая о Персефоне - деве греческой религии, богине царства мертвых. Не потому ли коринфский ордер, включающий темы смерти и воскресения, предпочитали в эпоху христианского Средневековья?

В разные времена элементы коринфской капители сочетались по-разному. По-разному они увидены и авторами каталожных статей.

Кураторы проекта считают: острота художественного зрения обретается только на пленэре. Образ парка (сада) имеет множество культурных ассоциаций. Они были учтены создателями акции. Мизансцена с рисующим художником и наблюдающими в подзорные трубочки зрителями выстроена не без аллюзий на фильмы культового Питера Гринуэя ("Контракт рисовальщика", 'Живот архитектора"). Как и в фильмах английского режиссера, процесс рисования и рассматривания сопровождался необарочной музыкой (на сей раз написанной русским композитором Игорем Вдовиным). Новшеством, однако, была торжественная декламация по-латыни текста трактата Витрувия.

Во вступительной статье каталога академик Д.О. Швидковский вспомнил, что именно в парках родилась "говорящая архитектура". Античные темы, "примеряясь" к садовому ландшафту, наделялись огромным количеством смыслов, древних и современных. Проводником тонкого художественного наблюдения архитектуры на лоне природы является умелая световая режиссура. Просеянные сквозь листву лучи, танцующие блики и цветные тени создают живой, всегда меняющийся образ. Такой же сложный, как сама коринфская капитель. В зарослях оранжереи Ботанического сада устроители акции спрятали еще пять капителей (слепки XVIII века из собрания Петербургской академии художеств, а также присланные современными архитекторами-неоклассиками Англии и США). В клубах цветного воздуха они возникали, словно миражи. Сюрпризы Ботанического сада помогли проследить всю эволюцию античного коринфского ордера: от древнейшей пальмовидной капители башни Ветров до ее постмодернистского варианта, созданного Робертом Адамом для нового павильона Миллениума в британской столице; от филигранной резьбы капители храма Кастора и Поллукса в Риме до экстравагантной лапидарности капители профессора Гордона Смита для дома в американском штате Висконсин.

Эскизно намеченная авторами проекта тема "китч и эстетство" позволяет сблизить акцию "Коринфская капитель" с идеологической программой петербургского неоакадемизма, в котором тотальная ирония сочетается с резким неприятием модернистской парадигмы. Не случайно дорогим гостем акции был харизматический Тимур Новиков, одетый по моде "пушкинского" Петербурга. Впрочем, мысль о возрождении классической традиции изучения искусства появилась в культуре чуть раньше создания новиковской "академии".

Пожалуй, в завершение стоит сделать еще один вывод. Чуткое внимание к форме, вкус к детали всегда отличали петербуржцев. Рафинированность идеи и воплощения нового проекта соответствует строгой стильной элегантности искусства северной столицы.