Алексей Воронцов: "Я строю для людей, а не для архитекторов". Автор "Наутилуса" не хочет нравиться всем

В 1992 году вместе с Никитой Бирюковым и Павлом Андреевым создал архитектурное бюро "Группа АБВ", на счету которого уже порядка 30 построек. С октября 1996 года - заместитель председателя Москомархитектуры, начальник Главного архитектурно-планировочного управления Москвы (ГлавАПУ).


Лучшие свои идеи Воронцов подсмотрел в Вене. Если "Наутилус" - это наш Хундертвассерхаус...
Фото автора
- АЛЕКСЕЙ РОСТИСЛАВОВИЧ, ваш "Наутилус" стал главным архитектурным событием года. Он взбудоражил всех: выгодное место, броский вид, масса цитат. Но разброс мнений - примерно такой же, как о "Сибирском цирюльнике". "Наутилус" не нравится, потому что в нем слишком много шума, треска, нахальства. И нравится - примерно потому же...

- Все будет ясно через сто лет. Если его не снесут - значит, хороший дом. И потом, кто ругает? Архитекторы? А я не для архитекторов строю. Для людей.

- Ну да, "я пишу не для славистов, я пишу для нормальных людей", как говорил Коржавин. Но что люди видят здесь в первую очередь? Издевательство над модерном. Чувствуя известную пошлость этого стиля, вы намеренно иронизируете над всеобщей к нему любовью. Так?

- Я человек интуитивный. Я чувствовал, что на этом месте должно быть нечто в этом духе. Эстетика ведь не возникает сама по себе, она следствие обстоятельств. Обстоятельств места и времени. Модерн как тон здесь присутствует, это раз. А два - это время. Модерн - в какой-то мере предвестник революционных событий. На рубеже веков назревали перемены, стали смешиваться социальные группы, видоизменяться классы. Все потекло. И линии - потекли. А сейчас - нечто похожее, разве нет? И потом заказчик - торговый дом "Наутилус". Ну? Все уже дано! Только успевай записывать.

- Но модерн на Лубянке действительно не более чем тон: "Метрополь" далековато. Так что о средовом подходе, который у нас понимается как рифмоплетство (если рядом арка - делай арку), говорить не приходится. Вы все-таки учинили некоторое насилие над этой площадью насилия...

- Мне просто очень хотелось изменить образ этого мрачного места.

- Но в первой же рецензии на "Наутилус" (кстати, в "НГ") Андрей Балдин очень точно написал о его компромиссности. Если уж рвать с семантикой места, то дом должен быть еще веселее, еще нахальнее. Как будто бы архитекторы в последний момент все-таки сдрейфили. Куда, например, делись окна-иллюминаторы, которые были в проекте?

- Мы сделали все, что смогли. Стройку нашу и так дважды останавливали...

- Но вы же большой начальник, кто же может вам помешать?

- Ну и что, что начальник? В каждом конкретном месте архитектор может сделать только то, что позволено обстоятельствами. Архитектура, как и политика, - это искусство возможного. Я никогда не задумывался над вопросами формообразования как о чистой материи. Первая работа, в которой я участвовал, - велотрек в Крылатском. Там одна была задача, одна градостроительная ситуация. И она решительно отличалась от следующей, которой я занимался - реконструкции Павелецкого вокзала. Офис "Макдоналдса" в Газетном переулке - третья ситуация. Другие методы, другие приемы. Главное, чтобы работа соответствовала месту, контексту. Только один архитектор этот контекст так видит, так чувствует, а другой - иначе.

- Но из ваших работ трудно понять, любите вы этот город или смеетесь над ним. "Макдоналдс" - это вообще жест презрения...

- Ничего подобного. Начнем с того, что я коренной москвич. В четвертом поколении...

- Из тех самых Воронцовых?

- Нет. Но тоже интересное семейство. Так вот, я ощущаю себя гражданином этого города и стараюсь его не испортить. А что касается "Макдоналдса" - заказчик хотел поставить двухэтажный сарай. И я понимал, что если он там встанет, то будет стоять вечно. И торец кирпичный будет торчать (жуковского дома на Тверской), и потроха квартала. Понимая, что городу здесь нужно иное решение, а "Макдоналдсу" - больше площади, я пришел к главному архитектору города Леониду Вавакину и предложил сделать большой дом. Можно, конечно, было пытаться дорисовать жуковские карнизы, но мне было интересно сделать стеклянный дом, каких в Москве тогда еще не было.

- Ваш последний проект - многофункциональный комплекс на Софийской набережной "Кейстоун". Если допустить, что ландшафтный анализ ситуации был действительно сделан до проектирования, а не задним числом...

- Действительно, заранее.

-...тогда возникает странное ощущение. Историки провели анализ, вычертили бассейн визуальных связей (что откуда видно и какие панорамы нельзя перекрывать), грубо говоря - нарисовали объемную схему будущего дома. И вы аккуратненько в нее вписались. Но то, что получилось, - это ведь не дом. Это набор разнородных объемов, куча мала. Снова чудится ирония. Теперь уже над средовым подходом. Охрана памятников требует, чтоб все было четко по лучам? Получите. И посмотрите, какая ерунда получается. Так?

- Не знаю. Микеланджело как говорил? Статую просто сделать: берешь кусок мрамора и отсекаешь лишнее. Другая крайность: папа Карло обтесывал чурку - и получил в итоге Буратино. Ну вот, тут что-то подобное. Мы сознательно делали здесь не дом, а город. Не фасад, а объем - разнородный, многообразный, с деревьями на крышах... А если бы мы здесь соорудили однородный массив - он бы просто задавил Кремль.

- Хорошо. При всем разнообразии и разнокачественности работ "АБВ" складывается ощущение, что некая программа у вас все-таки есть...

- Знаете, мы же только на лицо европейцы, мы можем, конечно, жить в таком прагматичном европейском мире, а как все кончается? "Не выходит каменный цветок - а ну и хрен с ним!" И пошло, как бог на душу положит. Я это объясняю целым рядом обстоятельств, в первую очередь - исторических и геополитических. Непредсказуемость - она у нас в крови. Приходит человек на землю, начинает строить, рассчитывая, что передаст дом детям, внукам... А потом приходит татарин. Башку отрубил, жену в полон забрал, детей голодом уморил, избу сжег. Так и живем: придет ли татарин - никто не знает. Ну не татарин, так барин. Поэтому прогнозировать, выстраивать свою жизнь на европейский манер у нас нет привычки. А потом - климат. Длинная зима, работать трудно, остается водку пить. И мечтать.

- Весьма неожиданное обоснование архитектурной программы...

- Все должно идти от любви, от положительного отношения к жизни. Всем нравиться невозможно. Идеальный архитектор - мертвый. Зачем эркер? Зачем модерн? Хотелось! Что может быть выше человеческого многомятежного хотения, как писал Иван Грозный в послании Курбскому? Вот критики выдумали "московский стиль", но что это такое? Есть хорошо нарисованная архитектура, есть - плохо. "Наутилус", кстати, попал на плакат по случаю 250-летия Московской архитектурной школы. А я об этом не просил. Просто он хорошо "рисуется". А какой-нибудь полукруглый дом с окнами по диагонали - не рисуется, неинтересно. Вот и все. А развешивать бирочки, разбирать на запчасти... У меня папа - патологоанатом, но более веселого человека в жизни трудно себе представить. Можно, конечно, положить человека на стол, разрезать, все понять, потом обратно вложить - но живого человека уже не будет.