Первый блин - клином

В последнем выпуске видеожурнала "Свое кино" Владимир Левашов и Андрей Сильвестров материализуют отношение нормального москвича к проекту Сити: камера наезжает на его макет под самый популярный в нашей синагоге отходняк - под вагнеровский "Полет валькирий". Того гляди затрещат пулеметы, полыхнет напалм, посыпятся в воду косоглазые. Но вместо этого камера медленно - уже на манер "Джеки Браун" - влечется по новому пешеходному мосту в сторону Сити, а художник Юрий Лейдерман говорит, что в нынешней Москве все меньше шансов "словить элегический момент".

Район к северо-западу от Сити - Шелепиха, платформа "Тестовская", Шмитовский проезд - к элегическим местам не относился никогда. Скрещенья трасс, скопленья баз, души смущенье. Да еще ботанический сад Академии меднаук, где произрастают отнюдь не светлого мая приветы, а разнообразная белена. Поэтому к известью о том, что московскому мэру пришла идея выстроить здесь Евровокзал, москвичи отнеслись равнодушно. Если вообще о том узнали.

Летом 97-го года озарение мэра воплотилось в конкурс. Задуманный как открытый и международный, он оказался заказным и закрытым; впрочем, по словам главного архитектора Москвы, это последний заказной конкурс. Следующие будут проводиться по новым правилам, утвержденным московским Правительством и максимально приближенным к европейским (см. "НГ" от 04.12.98). По ним, в частности, упоминание какого-либо из конкурсных проектов в прессе до того, как жюри подведет итоги, будет расцениваться как лоббирование и проект с конкурса будет снят. Имея в последний раз законную возможность обсудить проекты не дожидаясь вердикта, воспользуемся ею: и не потому, что жюри задерживается с решением (оно должно было быть оглашено еще осенью), сколько потому, что сам конкурс оказался весьма важен для развития московской архитектуры. В нынешних же реалиях все это может уйти в песок и потенциальный поворот - не состояться.

Рваные сети Сити

Итак, приглашенным конкурсантам было предложено: а) распланировать 205 га в между рекой и Сити; б) дать принципиальную схему движения, включая трассы третьего кольца, новой высокоскоростной магистрали, миниметро и СТС "Шереметьево -2 - Домодедово"; в) сочинить собственно здание вокзала в треугольнике меж рельсами Смоленского направления, малого кольца МКЖД и соединяющей их ветки (т.н. "Тестовский треугольник"). Главное же заключено в подтексте: Евровокзал призван поддержать идею строительства торгово-делового центра "Москва-Сити".

Строительство Сити по известным причинам находится под большим вопросом; главную его башню, например, собирался строить банк СБС-АГРО. Но даже если московское Правительство, убежденное в необходимости Сити, и найдет деньги, то существующий проект, слепленный в мастерской Бориса Тхора, все равно придется пересматривать: он получил однозначно негативную оценку не только в СМИ (см. "НГ" от 23.07.97), но и в профессиональных кругах - вплоть до того, что Москомархитектура собиралась устроить в прошлом году новый конкурс. Тем не менее, подготовительные работы идут, коммуникации проведены, а 26 декабря в фундамент Сити был торжественно положен последний куб бетона.

Парад треугольников

Естественно, условиями конкурса подразумевалось привязать вокзал к Сити. Часть представленных проектов действительно ему подпевает: разворачиваясь фасадами, раскрываясь эспланадами, соответствуя этажностью. Другая (и, заметим, лучшая) или игнорирует весь этот Сингапур (Андрей Боков, например, протягивает поверху нитку мостика, и это единственное, что связывает его вокзал с Сити) или просто абстрагируется (Илья Лежава), но главное в том, что все эти проекты своим качеством элементарно перешибают Сити. И даже сама идея их "заниженности" есть очевидный щелчок по носу ситиделам: можем сделать хорошо и без вертикали.

Если же вертикаль и появляется, то в ней отчетливо читается борьба с образом осточертевшей лужковской башенки. И если команда из Мосгипротранса сминает свою вертикаль до пропорций кекса, да еще одевает ее в эдакий презерватив, то зодчие Международной Академии архитектуры лупят по своим башням молотками, превращая их в гвозди со сплющенными шляпками. Главному же мастеру борьбы, взрыва и прочей деструкции, Александру Асадову здесь вообще карты в руки. Если на Берсеневке поводов сомневаться в уместности его радикальных жестов было много, то в этом тоскливом месте асадовский деконструктивизм как нельзя кстати. Если ты делаешь вокзал (уже само слово влечет за собой мерзкие коннотации: грязь, вонь, бомжи), да еще на Красной Пресне (опять-таки: грязь, вонь, большевики), то понятно, что надо выворачивать все наружу, клин клином вышибать. Клин у Асадова действительно получился: острая треугольная крыша взмывает над путями, при том, что овальные прорези придают ей привкус какой-то неутилитарности, короче, чисто Эль Лисицкий: "Клином красным бей белых".

Примечательно, что в этом проекте присутствует не только удар кия (с каковым можно сравнить полет асадовской крыши), но и разлетающиеся во все стороны шары: крыши окрестных домов как бы няряют вниз непосредственно с крыши вокзала с тем чтобы вынырнуть около реки новым взмахом (их еще называют "веслами", но количество метафор, пробуждаемых асадовским проектом, и так превышает все нормы приличия). То есть, образ одного деконструируемого объекта ("расчлененки" как выражается сам автор) замечательно распространился на окрестности - чего пока Асадову осуществить не удавалось. Бильярдные шары Асадова ложатся в цель, вспарывают поверхность, выходя наружу даже в прудике ботанического сада - колонны шагают прямо из воды на манер войска дядьки Черномора.

За ту же идею "клина" ухватился колектив Ильи Лежавы (МАрхИ), только в его интерпретации этот клин грубеет, становясь похожим на утюг (тоже, впрочем, вполне московский сюжет). Тяжесть несколько смягчена стойками, на которых держится крыша, а последняя, в свою очередь, абсолютно прозрачна; подымающийся зад "утюга" обозначен в интерьере эдаким амфитеатром, в пандан к нему такими же амфитеатрами решена и окружающая застройка. Таким образом, автор упирает на элемент театральности: чтоб клерки Сити видели то, что происходит на вокзале, пассажиры - сразу чувствовали себя в конкретном месте конкретного города, ну и жители чтоб не теряли ощущения своей причастности ко всей этой мистерии.

Развивает тему треугольника команда Российской академии архитектуры и строительных наук. Блестяще отыграв тему стеклянных треугольников в здании Уникомбанка (Даев переулок) и получив за них Госпремию, Дмитрий Солопов и Дмитрий Пшеничников продолжает тасовать их, давая им скрещиваться, ломаться, отражаться, и - на этот раз - вырастать из земли. Что опять-таки вполне уместно в этом революционном районе, который вечно пучит - будь то пятый или девяносто третий год. Как и в асадовском проекте, где изначальная форма ныряет в землю, чтобы вынырнуть в ином масштабе и ракурсе, так и здесь кусочки стекла разлетаются по окрестностям, падают искрами в траву и являются жителям Шелепихи также неожиданно, как явилась парижанам пирамида Пея в Лувре. В проекте все это выглядит на редкость изысканно, а ассоциация с работой сэра Нормана Фостера на лондонском вокзале Ватерлоо - которая и так была задана треугольностью участка - становится еще прочнее. Что хоть как-то компенсирует немеждународность нашего конкурса.

Не менее ловко, чем Асадов, работает с данностью Андрей Боков. Будучи чистым модернистом, Вознесенским русской архитектуры, Боков делает эдакую "треугольную грушу": сохраняя три бока и в плане, и в разрезе - в последнем он дает линиям чуть оплыть, округлиться. И в том, что этот ход будет отчетливо читаться с земли, а не только с башен Сити - очевидное преимущество боковского проекта перед прочими. Асадовский макет феерически красив (и, как всегда, подсвечен), но надо отдавать себе отчет, что пассажиром он будет воприниматься иначе. Боков же заботится и об обывателях, и о небожителях: эффектному проему в крыше вокзала отвечает такой же эффектный - но уже вертикальный - проем в соседнем здании, "груше" № 2. В конкурсе на проект Острова Боков обошел Асадова именно потому что лучше просчитал вкусы жюри, смирил порывы, был более сдержан и понятен - тогда как Асадов оттягивался вовсю, глумясь и над гулякой праздным, и над всей московской традицией. Та же самая ситуация могла бы повториться и сейчас, но если в том конкурсе обрывал свой мостик над рекой, демонстрируя презрение к утилитарному - Асадов, то теперь уже Боков явно не желает считаться с Сити, холодно кидая ему соломинку мостика. Чего зодчему могут и не простить. Если, конечно, поймут.

Блин клином вышибают

И если, конечно, все это будет иметь развитие. Если конкурс не затолкают под сукно, если жюри найдет в себе силы вынести решение, если результаты будут обнародованы - тогда всем станет ясно, что в московской архитектуре наметился поворот. Зодчие больше не желают ваять "московский стиль", лепить колонны, эркеры и башенки. Историзм изжил себя. "Архитекторы, - поделился с нами впечатлениями от конкурса замредактора журнала "Проект Россия" Григорий Ревзин, - преодолели комплекс истории, изжили две травмы: травму "московского стиля" и модернизма как официозного стиля. Странно, конечно, что здание вокзал мыслится ими как авангардный объект - при том, что вокзал это уже архаизм, но все равно интересно". И пусть модернистское единство описанных проектов обусловлено тем, что это Евровокзал, вокзал XXI века, но все равно единство наличествует. И оно поразительно: если в конкурсе на реконструкцию Боровицкой площади модернизм был совершенно задавлен классицистскими экзерсисами, в проектах Острова сосуществовал с классикой уже на равных правах, то теперь он получил очевидное большинство.

Пристрастный историк скажет, что модернизм действительно уже был официальным стилем советской империи в 70-е - 80-е годы. Но мало того, что он был уныл, стерилен и холоден - он еще поразительным образом вторгался в самые сокровенные места города, разрушая все вокруг: Дворец съездов, "Интурист", Калининский проспект. Модернизм на Шелепихе абсолютно законен и, более того, необходим. С этим местом так или иначе нужно что-то делать; здесь нет памятников архитектуры, нет достойной средовой застройки, нет никакого духа места, которым стоило бы дорожить. И тем не менее, авторы проектов выискивают здесь те минимальные данности, за которые можно ухватиться: за основу объемных построений практически все дружно берут треугольник - который не что иное, как сам "Тестовский треугольник", все обращают внимание на реку, а выверенностью планировочных решений как каленым железом выжигают существующий хаос. При этом никто не рвется ввысь и все активно озеленяют окрестности. Игнорируя образ Сити, зодчие отстраняются именно от плохой архитектуры, а не вообще от всего окрестно-возможного. Возникает даже подозрение, что яркие, острые треугольники проектов продиктованы не только планом участка, но и Красной Горкой Юрия Аввакумова, которая незримо присутствует на месте нынешнего мостика - и в сознании каждого порядочного архитектора.

А нужен ли мальчик?

Но вот неделю назад конкурсные проекты рассматривает Экспертно-консультативный Совет при главном архитекторе Москвы (ЭКОС) и приходит к неожиданным выводам. Совет сверяет соответствие проектов заданию, входит во все детали, радуется повальной "асадовщине" (хотя раньше здесь шарахались от всякого призрака модернизма, а Калатраву считали разновидностью архитрава), но потом решает, что все это, конечно, прекрасно, только вот Евровокзал нам не нужен. Потому что высокоскоростная магистраль, ради которой и затеян Евровокзал (вещь, более комфортная и безопасная, нежели авиация), эффективна только на коротких участках (500 - 700 км), а здесь предполагается трасса Париж - Берлин - Варшава - Минск - Москва. С перспективой развития до Нижнего Новгорода и Екатеринбурга, ответвлениями на Питер и Минеральные Воды. Во-вторых, само место, по мнению ЭКОСа, выбрано нерационально (скоростные вокзалы во всем мире строятся при старых вокзалах) и не обосновано ничем другим, кроме близости Сити. Следовательно, всякое обсуждение Евровокзала есть поддержка волевых решений мэра.

Конечно, ЭКОС вечно берет на себя больше, чем следует, но суть проблемы подмечена им верно. Возникает парадоксальная ситуация. Конкурс, чей практический аспект уязвим, а политический - сомнителен, оказался очень важен в эстетическом отношении. Модернисты (что видно и без решения жюри) победили классиков, современность - историю, хорошая архитектура - плохую. Как с этим быть? Признавать Евровокзал - значит, поддерживать Сити. Отрицать Евровокзал - значит, возвращаться к историзму. Остается признавать Евровокзал, отрицая Сити - игра, конечно, слишком тонкая, но без сомнения достойная. Задача ее только в том, чтоб поменять местами части: чтоб не Евровокзал зависел от Сити, а Сити - от Евровокзала.