А потом приладить рельсы. В Центральном доме художника состоялся IV фестиваль "Архитектура и дизайн"

В прошлом году он был целиком посвящен интерьеру, в позапрошлом включал в себя "Московский рейтинг (лучшее в архитектуре за 1987 - 1997 гг.)", а также выставку лауреатов "Золотого сечения" (профессиональный смотр-конкурс, проводимый Союзом московских архитекторов). "Сечение" представлено и на этот раз (о нем отдельно "НГ" писала в прошлую пятницу), снова присутствует Московский дом фотографии (выставка Андре Гране "Эфемерная архитектура"), интерьер по-прежнему доминирует над экстерьером, а в целом выставка стала гораздо интереснее и качественнее, чем в прошлые годы.

Правда, о полном эксклюзиве говорить не приходится. Половина представленных проектов уже успела где-нибудь засветиться: авианосец Бориса Бельского - на Форуме художественных инициатив, "самолетная" квартира Чувелева/Козыря - в журналах, слайд-проект Юрия Аввакумова - на выставке в ЦСИ Сороса, а работы Антона Надточего и Веры Бутко приехали с прямо персональной выставки на фабрике V.I.P. Но для широкого зрителя это не имеет большого значения: с выставки он непременно унесет ощущение, что архитектура у нас есть. И даже неплохая. Это отчасти связано с тем, что в титуле фестиваля присутствует "облегчающее" слово "дизайн", и вообще он не так строг и серьезен, как то же "Сечение", и не слишком озабочен внятными критериями (хотя момент конкурса и присутствует: жюри критиков вручили свои призы по шести номинациям). Но именно этот хаос, структурированный лишь персональными вкусами устроителей, создает ощущение много- и разнообразия, непредвзятости и какой-то веселой тусовочности.
Есть, конечно, некоторая странность в сосуществовании некоммерческих и коммерческих проектов. Так, например, "Золотое сечение" проходит по первому ведомству, а во втором фигурируют экспозиции тех же архитектурных бюро, которые принимали участие в "Сечении", но лауреатами его не стали. Теперь они (уже за деньги) представляют свое творчество здесь, выглядят куда внушительнее, чем скромные стенды лауреатов "Сечения", и к тому же пользуются успехом у посетителей. Но поморщиться на эту тему не удается, потому что это действительно очень классные команды: "Атриум", "Арх 4", "2R Studio", "Обледенение архитекторов" Сергея Ткаченко. Неожиданно разве что присутствие группы "АБВ" - мощной, много строящей, и руководимой крупным чиновником - зампредом Москомархитектуры Алексеем Воронцовым. Судя по всему, фирма озабочена тем, что народ не понимает и не принимает их шедевров ("Макдоналдс" в Газетном, "Наутилус" на Лубянке, псевдомодерн в Последнем переулке), а поскольку сделать нам, друзья, предстоит больше, чем сделано, то имейте в виду, что все это совсем не зелено. А потому - чертежи, макеты, планы, фотоколлажи, и, конечно, 3D модели.

Но если здесь апелляция к компьютеру выглядит весьма банально, то в проекте "Архитектурной лаборатории" Евгения Асса машина обнажает свои клыки, вступая в диалог (или конфликт?) с классикой. "Четыре книги" Андреа Палладио были пропущены через компьютер, преобразованы в векторный формат и представлены в качестве маловразумительных текстов и странноватых картинок, подвешенных к потолку. Радетели классики страшно оскорбились этим сбрасыванием Палладио с известного корабля, метафоризацией бесполезности классики в эпоху пи-си, и будь они также нетерпимы, как верующие, засудили бы Асса вместе с Авдеем Тер-Оганяном. Другая часть публики увидела в этом блестящий арт-жест, забытая на первом курсе МАрхИ обязательная программа вдруг засияла новыми гранями, захотелось снять томик Пушкина... тьфу, Палладио с полки, короче, проект "распознавание" получил приз критики в номинации "некоммерческие проекты".

Но если отрешиться от примитивной идеологии "все, что последних минут, это гут", то можно увидеть здесь и совсем другую позицию: если компьютер не принимает Палладио, то это он плох, а не классика. Это двойственное отношение к прогрессу было озвучено и многими другими проектами. Та же квартира Чувелева/Козыря, собранная из обломков самолета - это ведь совсем не гимн технике (как в соседствующих с нею работах Нормана Фостера, представленных Британским Советом), это, некоторым образом, веселые поминки на ее руинах. Технический прогресс вечно выходил этой стране боком, и трудно придумать что-нибудь лучше, чем взять бесполезный авианосец, поумиляться его ржавчинам и, подняв на борт современное искусство, отправить его в "Плавание" (проект "Московской студии" Бориса Бельского).

Другой, менее экстремальный (или даже вальяжно-лирический) вариант рефлексии предлагает "Маниловский проект" Константина Батынкова и Николая Полисского. Третья его часть, "Почивание на лаврах", суть меланхолическое наблюдение за тем, как "московский стиль" воплощает заветы Николая Васильевича Гоголя. Сидя на высоком холме (лежа на громадной кровати), кажется, что дело не в деньгах (и не в количестве башен), что все это преходяще и не стоит тех нервов. И пусть немного обидно, что мы хуже, чем можем, но все в надежных руках, а когда я проснусь... Тогда, наверно, засвистят в феврале соловьи. Будущее нашего кромешного, ничтожного, раёшного города представлено на выставке работами детской художественной школы "Старт". И хотя здесь еще очень много хрюшечек-рюшечек, хочется верить, что пройдя этот закономерный этап в детстве, молодые зодчие не станут украшать ими Манежную площадь, войдя во власть.

Понятно, что, как на всякой детской выставке, главным предметом умиления здесь являются цифры: 10 лет, 12 лет, 15... Другие цифры впечатляют в экспозиции "Тотальный эксперимент" Вячеслава Колейчука: 1980, 1977... Все эти стоящие в пустоте нити, возникающие из ничего стаканы и прочие кинетические конструкции давно стали классикой. Но они законны и на любой выставке современного искусства, а в пространстве архитектуры гораздо важнее увидеть то, как умозрительные парадоксы реализуются. И поэтому зритель быстро проходит залы Колейчука и Корбута, торопясь к новой квартире Алексея Козыря, где кинетической фигурой вдруг становится камин, вращающийся вокруг своей оси, или к офисам, сделанным бюро ASK на пару с "Биоинъектором": здесь тоже все ездит (в том числе - стены), но не просто так, а в погоне за светом. Или, наконец, к "дому-яйцо" Сергея Ткаченко, который, несмотря на всю свою завиральность, будет выстроен на улице Машкова.

Этот пафос претворения идеи в жизнь хорош именно там, где есть свежая идея. Половину же выставки занимали фирмы, монтирующие или продающие то, что уже достаточно хорошо известно мировому дизайну. Конечно, приятно, что наша выставка "международная", что здесь есть и Tigi Knauf, и Luceplan, а в экспозиции ирмы "Английский интерьер" можно найти великолепный стол Эндрю Мартенса или шкаф-пирамиду Стивена Холла. Но все это несколько умаляет проективный, художественный пафос фестиваля. И хотя понятно, что без коммерческой части никакая экспериментальная существовать не сможет, приятно все же, что в следующем году "Архитектура и дизайн" будет совмещена с выставкой "Арт-Москва", от чего ощущение общего радикализма несомненно станет круче. Впрочем, отдельные предметы, вселявшие гордость за отечественный дизайн, встречались и здесь: как запущенные в массовое производство светильники "Опифекс", так и рукотворно-эксклюзивные стол и диван "Арх 4". Иили умывальник "2R Studio", в котором суперсовременный металлический смеситель торчит непосредственно из зеркала, а вода падает в грубый деревянный чан.
И этот контраст очевидно милее русскому вкусу, нежели вылизанные интерьеры с навороченной начинкой. И дело не в том, что отечество все никак не выберется из "запинди", а, скорее, в менталитете, который, кажется, все же довольно своеобразен. "Единственная проблема, - пишет в каталоге выставки Григорий Ревзин, - как в этой эстетике обломков техногенного мира будет смотреться "реальный продукт" западного дизайна: компьютеры, светотехника, мебель? Но будущее, несомненно, за нами: ведь со временм лампочки перегорят, компьютеры сломаются, мониторы взорвутся, от кресел отвалятся подлокотники и колесики, и даже башня Фостера заржавеет, как наш авианосец. И тогда мы увидим абсолютно стильную среду на русский лад".

...Уехав прямо с фестиваля на одну дружественную дачу, обозреватель "НГ" обнаружил там совершенно замечательный объект, собранный из обломков самовара и тачки. Весь этот рэди-мейд назывался "походной кухней", прекрасно функционировал, и выглядел грандиозно. Вот такая страна, где каждые шесть соток - Абрамцево, каждый ремонт - деконструкция, а каждый Жора-штукатур - Корбюзье.