Искусство быть другой. Московская архитектура обретает формы. Порой - самые неожиданные

А что хорошей архитектуры стало на порядок больше - очевидно.
И важно именно то, что это, наконец-то, видно всем.

Потому что еще года три назад в том, что в Москве такая архитектура есть, приходилось убеждать. Таскать по переулкам, по окраинам. Объяснять, почему это хорошо. Вот эти вот строгие линии, чистая форма, отсутствие колонн и башенок. Собственно, именно этот фон - т.н. "московский стиль" или "лужковский историзм" - и был точкой отсчета. И только благодаря ему просто нормальные здания казались шедеврами.

"Московский стиль", конечно, не умер. Хотя бы потому, что в нем присутствуют две интенции. С одной стороны - необходимость угождать вкусу градоначальства, побыстрее проходить градсоветы и не вводить в расход заказчика. С другой стороны - искренняя любовь к родному городу, страх его испортить, желание быть как можно незаметнее или, хотя бы похожим на то, что в нем уже есть. "Средовой подход" исповедывали последние десять лет такие мастера, как Александр Скокан или Сергей Киселев, доказывая, что и в историческом центре можно строить аккуратно, стильно и современно.

Но политику определяли не они, а мэрский наказ: "В центре строим под старину, а уж на окраинах - как хотите". В результате получалось, что за Садовым - архитектура интересная, а в центре - средовая, средненькая и совсем уж отвратительная. Но теперь уже "московский стиль" начинает уползать в переулки и расцвечивать своими башенками окраины: взять "Триумф-Палас", жилые дома на Большой Академической, улице Тимошенко, в Тепличном переулке.

Черту же под историзмом подвел конкурс на новое здание мэрии и Мосгордумы. Юрий Лужков, правда, попросил придать победившему проекту (мастерская Михаила Хазанова) какие-нибудь московские черты и уменьшить количество стекла и железа, но уже то, что в пятерку финалистов не попало ни одно здание в историческом стиле, говорит о многом.
В победе Хазанова важно даже не столько что победило, сколько, кто победил. К сожалению, перечислить хазановские шедевры и убедиться в том, что победил мастер, трудно: построил он немного. Но такова уж специфика этого искусства, сильно запоздавшего по сравнению с другими в обретении свободы. Мало строили именно те, кто не хотел идти на компромиссы (хочется верить, что Хазанов не сдастся и теперь, хотя выдержать прессинг будет ой как тяжело).

Хазановскому поколению вообще страшно не везло. Росло оно в самые гнилые годы застоя, когда архитектуры просто не было. Потом вроде бы пришла свобода, но не стало денег. И архитектуры опять не было. Потом пришли деньги, но их вынимали из таких широких штанин, что и новейшая архитектура не стала бесценным грузом. В результате архитекторы, замордованные чиновниками, заказчиками, критиками и публикой, вообще перестали произносить слово "искусство". Оно стало дурным тоном. А высшим комплиментом - слово "непозорно".

Но в глубине своих душ зодчие таили желание делать архитектуру, которую оценят не только коллеги. Яркую, эффектную, образную, о которой можно спорить, но нельзя не заметить. Такую, которая есть на Западе и какая была у нас в 20-е годы. И уходящий год дал неожиданно большой приплод именно такой архитектуры. Я не говорю, что выбранные нами десять зданий - шедевры. Но в них, наконец, появилось то, что определяет архитектуру как искусство - форма.

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ОБКОМ. Жилой дом в Молочном переулке. Архитекторы Юрий Григорян, Павел Иванчиков, Александра Павлова, Илья Кулешов (бюро "Меганом").

Хочется начать по-риэлтерски: "идеальное сочетание красоты и качества". В том смысле, что перебора с художественность нет, зато материалы и уровень строительства - экстра-класса. "Обкомом" этот жилой дом я назвал за монументальность постановки: эффектная дуга, перед ней - шикарный газон плюс гранитная отделка. Архитектор за "обком" обиделся. Дорогой Юра! Спешу Вас уверить, что именно парадоксальность сочетания формы и функции кажется мне главной "фишкой" здания. И потом, никакой обком не позволил бы себе такого отрыва от земли и такой легкомысленности в разбросе окон.

ГАРАЖ С ПАРУСОМ. Автостоянка с офисным блоком на Олимпийском проспекте. Архитектор Геннадий Надточий (АСО "СИАС").

Никаких радостей от гаража не ждешь. Последним, кто считал, что это "тоже архитектура", был Константин Мельников. Но только за последний год в Москве появилось с полдюжины гаражей, сделанных с такой любовью к машине, какая редко и людям достается. Самый же эффектный - "лукойловский". Всякий, конечно, первым делом скажет, что с такими деньгами трудно лажу сделать. Но боже ж мой, сколько лажи за такие деньги мы видели в последние годы! А тут - удивительно красивая самоценная форма. Можно, конечно, придумать ей всякие мотивации (типа того, что напротив - круглый купол кинотеатра), но хочется думать, что это у автора просто рука так пошла. И так здорово нарисовала.

ХАЙ-ТЕК СОХАТЫЙ. Жилой дом в Малом Лёвшинском переулке. Архитекторы Андрей Савин, Михаил Лабазов (бюро "А-Б").

Ой, и достанется же им за этот дом! Да как же это в заповедных переулках Арбата такое можно! Да как такое согласовали? Да это же форменный вызов... Именно этим он мне и нравится. Да, вызов - всем этим кривым переулкам с разваливающимися домами, всей этой тусклости, затрапезности и провинциальности. Всему тому, чему в хорошем настроении умиляешься, а в плохом - проклинаешь. А бюро "А-Б" на самом деле называется "Арт-Бля". Именно под этим именем они вошли в историю русского хэнд-мэйд-поп-арта. Вот уже 15 лет они рисуют, лепят, ваяют веселые и фантастические объекты. И детей - в студии "ДЭЗ № 5" - тому же учат. И дом этот - ровно оттуда. Пришел пацан и нарисовал на одном листочке все, что любит. И машинку, и лося, и вазочку бабушкину. И очень удивился, когда сказали, что так нельзя. А почему собственно?

НЕБОСКРЕБ КАК ИНТИМНОЕ. Офисное здание на Большой Грузинской. Архитекторы Антон Нагавицын, Михаил Хазанов ("Курортпроект", мастерская Хазанова).

Всем известный эффект: когда привыкаешь к чему-то в одном масштабе, то неожиданное уменьшение оного приводит в восторг. Да и вообще всякая моделька автомобиля, макет дома, картина на почтовой марке - завораживают. Так и здесь: по сути своей - небоскреб. Только сделан он в масштабе один к трем. И вообще дом как-то очень энергично живет. Вот башня вроде взметнулась - и остановилась. Вот мимо несли стену, встали перекурить, прислонили, да и забыли. Вот стеклянные экраны покачались и замерли: один вперед наклонился, другой - назад. Да и сама башня в зависимости от ракурса кажется то овальной, то треугольной, то квадратной. Архитекторы же больше всего гордятся настоящими гнутыми стеклами, коими башня облицована: это действительно первый в Москве случай, когда кривое не кажется кривым, а им является.

ГЛАМУРНАЯ КАСТРЮЛЬКА. "Авилон", салон и сервисный центр компании "Мерседес-Бенц" на Волгоградском проспекте. Архитекторы Александр Асадов, Андрей Асадов ("Моспроект-2", мастерская Асадова).
Еще один дом для машин, но уже не для частной их жизни, а для общественной. Здесь их созерцают, трогают, покупают. И здание поэтому - нечто среднее между музеем, клубом и магазином. Выполнено оно в соответствии с корпоративной стилистикой (стекло, металл, синий цвет), но с удалью русского архитектора, дорвавшегося до настоящего хай-тековского заказа. Стены наклонились, крыша полетела, и как все это держится на тонких колоннах - секрет конструктора, Нодара Канчели. Архитектурного шика здесь столько, что даже главный предмет любования - собственно "мерсы" - как-то тускнеют на этом фоне.

ДОМ-ЯЙЦО. Жилой дом на улице Машкова. Архитекторы Сергей Ткаченко, Олег Дубровский, "Обледенение архитекторов".

Это, конечно, самый необычный дом последнего года. А, может, и всего века. Идея возникла как проект родильного дома в Вифлееме, где у нашей Патриархии был участок земли. Там не вышло, вышло здесь. Зачем, почему и что это значит (кроме того, что это квартира на одну семью) - гадать можно до бесконечности. Именно это дает повод числить дом по ведомству современного искусства, которое все - провокация. Или шутка. Или глубокий философский мэссидж. В любом случае, своими размерами "яйцо" не идет ни в какое сравнение с предыдущей провокацией тех же авторов - домом "Патриарх", а потому и отнестись к нему стоит с нежностью.

ПРОЗРАЧНОЕ В ПРОЗРАЧНОМ. Реконструкция типографии "Утро России" под культурно-развлекательный комплекс. Архитекторы Алексей Куренной, бюро "Меганом", конструктор Геннадий Силохин.

Уникальный для России опыт работы с исторической средой на принципе контраста. На Западе прием популярен давно: взять пирамиду Лувра или купол Рейхстага. Суть в том, что некие прозрачные объемы не только сами эффектно смотрятся на фоне разнообразной старины, но и убедительно подчеркивают ее, старины, достоинства. У нас же над стариной принято так сильно трястись, что он нее, как правило, остаются ножки да рожки. А тут и Шехтеля отреставрировали, и аттракцион сочинили. Стеклянная такая комната, которая двигается на поршне. Только этот панорамный лифт не в интерьере, как принято, а на улице. Но именно этот парадокс и превращает двор в некий холл тире площадь. А город - в один большой интерьер. Чего Москве явственно не хватает.

БИЛЬБАО С ПРИВКУСОМ ВАТЕРЛОО. Культурный центр на Олимпийском проспекте. Архитекторы Александр Локтев, Александр Никулин (фирма "АРС").

Главным шедевром мировой архитектуры 90-х годов считается музей Гуггенхайма в Бильбао работы Фрэнка Гери. Трудно было удержаться от соблазна развить тему "взрыва" в наших условиях. И пока дом стоял в бетоне, казалось, что ответ Чемберлену - дан. Сложная композиция, в основе - остекленный куб, в который со всех сторон врезаются кривоугольные плоскости. Внутри - киноконцертный зал, ресторан, выставочные залы, а "на хвосте" у главного здания - еще и небольшой жилой комплекс. Называлось все это центром "Московит", а заказчиком его был Иосиф Кобзон. Но сейчас, когда дом, наконец, закончен, доморощенность нашего "Бильбао" стала очевидной. И объемы не разлетаются, а лишь нелепо громоздятся; и в материалах не титан, а алюкобонд со штукатуркой; и заказчик от дома отказался... Но засчитать попытку необходимо.

ДОМ КАК БИЛБОРД. Торговый комплекс "Гвоздь-2" на проспекте Андропова. Архитекторы Александр Скокан, Валерий Каняшин, Никита Токарев (бюро "Остоженка").

Наш лучший архитектурный критик считает, что вся современная архтектура это не борьба со смертью (как архитектуре полагается), а так, упаковка. "Остоженка" решила довести эту идею до абсурда. Замкнуть цепочку "товар - реклама - искусство - архитектура" с другой стороны. Не пытаться делать хорошую архитектуру (из которой товар у нас все равно не получается), а сделать здание магазина сразу и товаром, и рекламой. Дом облицован веселенькой плиточкой - вроде как подарок, завернутый в новогоднюю упаковку. А перед ним - ажурный металлический экран, который весь будет завешан рекламой.

ОСТРОВ МОДЕРНИЗМА. Жилой комплекс "Остров фантазий" в Татаровской пойме. Архитекторы Владимир Плоткин, Юрий Кузин и другие (ТПО "Резерв").

Одному из лучших наших архитекторов удалось построить целый город. И не просто город, а город-сад. И не за городом, а в пределах МКАД. И не из красного кирпича, а белый-пребелый. И не с башнями на углах, а в самой что ни на есть конструктивистской стилистике. Это наш Вайсенхоф и Баухауз, наше Борнео и Берси. Когда хорошая архитектура ставится на поток, это все-таки хороший признак.