Церковь над островом

Появились протечки, немало оригинальных материалов было утрачено. Ведь надо учитывать серьезные факторы. Во-первых, бревна эти только в стенах церкви «живут» без малого 300 лет. Во-вторых, дерево до этого росло и готовилось к постройке – свежий лес при строительстве, как и при реставрации, не используется. Поэтому можно смело говорить, что деревянным стенам Преображенского храма сегодня не менее 400-450 лет. А может, и больше.

Сегодня вокруг Преображенского храма ведется самая настоящая информационная война. Но не между музеем и Православной церковью, что было бы в какой-то степени даже логично, а между действующими реставраторами памятника, и не участвующими в этом процессе. Сотрудников музея обвиняют в чем угодно, от сокрытия фактов до попытки уничтожить памятник.
Впрочем, сложно что-то скрыть, когда на стройплощадке и в самом храме установлено множество камер с круглосуточной трансляцией в Интернете, и необходимые отчеты в срок поступают в федеральную службу по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия. Любой квалифицированный специалист и журналист может своими глазами увидеть и получить необходимые объяснения. Остров посетило уже немало представителей СМИ, через которых общественность узнает, как на самом деле проходит реставрация, и что за метод используется сегодня карельскими реставраторами.

Чей топор правильнее?
Спор разыгрался из-за методов, применяемых в реставрационном процессе. Традиционно деревянные строения на Руси поновлялись методом полной раскатки: сруб разбирался до основания, и каждое бревно «лечилось» отдельно. После дом собирался на прежнем месте заново. Именно таким образом и действует архитектор-реставратор Александр Попов, главный противник метода поярусной переборки, используемого при реставрации храма.

Сегодня церковь удерживает металлический каркас, установленный по проекту Николая Смирнова в 1982 году. Замдиректора музея «Кижи» по реставрационной работе Николай Попов считает это очень хорошей идеей. Ведь это тогда и спасло храм, который накренился почти на метр в сторону и грозил рухнуть, поскольку исторический фундамент оказался значительно меньше, чем требовался для строительства храма.

Ранее на месте Преображенского храма стояла церковь-предшественница, которая сгорела в 1694 году. Она была меньше по размерам, и вплотную к ее стенам подходило кладбище. Когда стали строить новый храм, его основание «наехало» на могилы. Это святотатство не осталось безнаказанным: стоя восточной стеной на потревоженной земле, церковь начала крениться. К счастью, рухнуть она не успела.
Старый фундамент уходил на глубину всего на 70-80 сантиметров, по периметру были просто набросаны камни, причем вместе с землей, в которой они и «плавали». Поэтому современным реставраторам пришлось полностью менять фундамент. Его реконструкция проводилась прямо под храмом, еще до работ по разборке первого пояса.
Кстати, интересный исторический факт: в XIX веке Преображенскую церковь уже пытались выровнять с помощью домкрата. Однако при этой попытке домкрат нижней частью наполовину ушел в землю, а верхней – в стены храма.

Год 1982 можно было считать в какой-то степени решающим в судьбе церкви. Николай Попов говорит, что уже тогда надо было реставрировать:
– За 30 лет самые нижние бревна сруба почти окончательно сгнили. Но кто-то разводил болтовню вместо дела, и вот посмотрите, какие бревна! – реставратор указал на огромные щели, «проеденные» временем и стихиями в трухлявом дереве, – Вот тут мы снимали бревна, так углы прямо отваливались. Некоторые раздавленные, некоторые ломались пополам. Их даже не знаешь, как лечить и удастся ли это вообще.
В самом деле, когда была снята обшивка стен и кровли, дерево стало очень быстро «дряхлеть». При этом изнутри те же самые бревна выглядят вполне пристойно.

Чем, собственно, отличаются оба метода? С точки зрения обывателя практически ничем. Метод лифтинга, при котором кижский храм делится на семь частей, поднимает здание над землей на специальных домкратах. Каждый из семи реставрационных поясов будут снимать отдельно, реставрировать в специально выстроенном для этих целей реставрационном центре, и ставить на место. 10 сентября было снято первое бревно, и активная стадия работ была – наконец-то! – спустя столько времени начата. Потом настанет очередь следующего реставрационного пояса. А пока «лечится» первая часть, храм будет находиться в вывешенном состоянии над землей острова. Способствует этому металлический каркас, укрепленный внутри здания. То есть в любом случае бревна будут заменены, как и при методе полной раскатки. Правда, процент новодела будет разным.

Кижи без храма?
Позиция Николая Попова имеет весьма веские причины. По его словам, раскатанные бревна, сложенные на много лет где-то в стороне, начинает «коробить, крутить». Они ищут свою удобную позицию в освобожденном состоянии, и вернуть их обратно будет трудно. По этой причине Александр Попов часто просто заменяет бревна на новые, по сути выстраивая новый объект на месте старого.
При том, даже раскатав церковь по бревнышку, надо все это где-то уложить, накрыть, защитить технически и организационно – нужна противопожарная защита.

- Тут много «но», но самое главное, что памятник постоянно остается на месте, – добавляет Николай Попов. – Поэтому мы и не можем церковь полностью раскатать, ведь тогда нужно и музей ликвидировать на какое-то время. Вот полностью сняли храм. Вы представляете моральный фактор, да? Мне, например, было бы крайне неуютно смотреть на это пустое место. Наш метод отличается тем, что мы оставляем памятник на месте. Он сложнее и технически труднее. Но дает определенные преимущества.

Слова кижского реставратора подтверждает и тот факт, что метод музея был одобрен не только специалистами ЮНЕСКО, но и российскими специалистами. И именно под этот проект российским правительством были выделены серьезные деньги.

Сейчас на пути от причала к погосту у гостей острова не возникает неприятных ассоциаций. Монументальный силуэт Кижского архитектурного ансамбля в своем классическом облике все так же возвышается над островом, выплывая навстречу кораблям. И лишь вблизи турист видит разобранное основание церкви.

Александр Попов обещает полную реставрацию памятника за три года. Однако ранее на каждый реставрируемый им памятник уходило порядка 6-7 лет. При этом надо учесть, что все они были значительно проще по архитектурному решению и гораздо меньше по размеру. Значит, остров лишится своей главной жемчужины. Но пафос музея – это живой памятник. Кижи без Преображенского храма – не Кижи. Пусть даже временно.

Сохранить свое
К слову, как считает Николай Попов, метод его однофамильца может привести к большему проценту «новодела» именно по той причине, что раскатанные бревна начинает «крутить». «Новодел может быть при любом методе, я так считаю», – говорит руководитель работ и тут же добавляет, что у музея существуют разногласия с ЮНЕСКО. Кижские реставраторы предлагают не менять порченые бревна целиком, а чинить по тому же принципу, как стоматологи лечат зубы – ставить на бревна заплатки и протезы, сохраняя таким образом до 70% «родного» дерева. Через несколько лет на дождях и ветрах светлые фрагменты, ныне бросающиеся в глаза, эстетически сравняются с оригинальным материалом. Сама природа позаботится об этом. Именно так сейчас выглядят протезы, поставленные в 80-х годах прошлого века.
Специалистов ЮНЕСКО не устраивает вовсе не метод лечения бревен, а использование применяемых клеев. Поэтому сейчас идет поиск новых способов, проверяются различные материалы. Например, те, что применялись при реставрации амбара из д. Пелдожи. За этим наблюдают специалисты, и через некоторое время станет ясно, годится ли клей, использованный при его реставрации, для бревен Преображенской церкви.
А при методе полной раскатки пришлось бы менять более 50% материала.

«Это я сегодня так говорю про сохранение 70% дерева, – тут же добавил реставратор. – Но кто знает, как изменится ситуация в будущем? Ведь мы можем в работе столкнуться с чем угодно. Когда мы начали работы, то не ожидали, что будут такие жуткие бревна».

Традиции против инноваций
К сожалению, связаться с Александром Поповым в силу ряда причин не удалось. Однако позиция его известна: реставратор категорически против лифтинга, поскольку сам опробовал его еще в 1980-х годах, и с уверенностью заявляет, что он не надежен и более того, значительно дороже.  Ему не ясно как в конце работ вытаскивать металлический каркас без риска повредить памятник. В музее «Кижи» на вопрос о каркасе есть однозначный ответ: в конце работ его постепенно демонтируют по частям так же, как и собирали.
Александр Попов предпочитает действовать традиционными методами и традиционными инструментами, поскольку уверен – как только забываются ремесла, и работники переходят на современные технологии, то памятник гибнет.
В свою очередь его карельский однофамилец убежден, что метод лифтинга сегодня является единственно возможным при реставрации памятника такого масштаба, клоторым является Преображенская церковь.
К сожалению, опробовать метод лифтинга прежде, чем приступать к реставрации кижского храма, попросту не на чем. Недаром это условие было снято на одном из заседаний секции деревянного зодчества федерального научно-методического совета по культурному наследию при министерстве культуры РФ как заведомо невыполнимое. В последний раз об этом говорила архитектор-реставратор Татьяна Вахрамеева 4 октября сего года на заседании, проходившем на острове Кижи.
При желании можно усомниться в положительном исходе любого выбранного метода для восстановления подобного объекта. Критики найдутся всегда. Но заслуга музея в том, что его сотрудники не ввязываются в пустые споры, а делают свое дело. «Не останавливать работы», – такова была директива ЮНЕСКО. И музей работает.

Николай Попов высказывает версию, что все это «злопыхательство» из-за того, что «варягов» не допустили к работам. Александр Попов в свою очередь однажды упомянул, что он и не пытался участвовать в тендере на проведение работ, поскольку главным условием музея было именно использование лифтинга по причинам, уже указанным ранее.

Видеть цель, верить в себя
Печально наблюдать, как тормозится процесс реставрации, пока одни профессионалы пытаются помешать другим. Прискорбно читать заказные статьи, в которых одна сторона выглядит упрямыми бычками, а другая – героями, борющимися за правду. А журналисты – купленными псевдо-правдорубами. Вся эта шумиха, раздутая вокруг памятника, наводит только на одну мысль – уходит время. Наблюдая эту возню, сложно отделаться от мысли, что уважаемые профессионалы, ратующие за срочное прекращение работ, всего лишь досадуют о нереализованных амбициях, ведь их имена не будут причастны к столь масштабному проекту.
По большому счету, все это не так уж интересно мировому сообществу. В первую очередь всем надо знать точно: будет ли памятник восстановлен? И когда это произойдет? Но пока четкого ответа на это нет. Слишком долгосрочный и сложный это проект, особенно учитывая многолетние проволочки.
- А в какие сроки мы уложимся, я не могу сказать, – говорит Николай Попов. – Я могу это сказать только, когда мы отработаем первый пояс. Когда мы сделаем его, тогда сможет интерполировать на все остальное, как во времени, так и в цене. А это будет в 2012 году. К этому же году будет отреставрирован фундамент.

Впрочем, цели завершить реставрацию к 300-летию Преображенского храма и не ставилось. Старая традиция советских времен подгонять процесс к торжественной дате в данном случае соблюдаться ни в коем случае не должна. Работают над восстановлением памятника вовсе не юные школяры, впервые взявшие в руки топоры. Все они - и сам Николай Попов, работавший над реставрацией строений на Валааме, и ведущий инженер службы подготовки и обеспечения реставрационных работ Александр Куусела, и промышленный альпинист Андрей Калинов, и начальник плотницкого цеха музея Андрей Ковальчук, и все остальные сотрудники музея «Кижи» – высокие профессионалы, имеющие архитектурное и реставрационное образование и опыт, многие из них являются учениками академика Вячеслава Орфинского и проходили стажировку у того же Александра Попова. У каждого за спиной не один спасенный памятник. Ведь они причастны к реставрации практически каждого строения на острове Кижи, в течение многих лет наблюдая и "леча" древние постройки. Состояние которых, к слову, ни у кого нареканий не вызывает. Все они отлично понимают, какая на них лежит ответственность. Торопиться нельзя.
Но главное сделано. Точка невозврата преодолена, и свернуть работы уже невозможно. Теперь самое главное – не останавливаться.