Памяти Сергея Киселева

Мне не посчастливилось быть его другом или проектировать вместе с ним, поэтому для сегодняшних заметок оставлю в стороне личные впечатления или анализ архитектурного творчества. Попробую развить мысль, не раз звучавшую на прощании в ЦДА: Сергей Киселев принадлежал к первому поколению российских архитекторов (я когда-то назвал его «нулевым», имея в виду, что их профессиональная деятельность началась еще в СССР), которому на рубеже 1990-х пришлось самостоятельно вырабатывать принципы существования в новых политических и экономических реалиях. И, помимо других достижений и успехов, роль Киселева и его бюро велика именно в этом, в построении образца, модели нового архитектора, его взаимоотношений с властью, заказчиком, коллегами и обществом.

Сергей Киселев не работал с бюджетным (федеральным и муниципальным) заказом. Отчасти это было продиктовано интересами бизнеса и высоким статусом архитектора, позволявшим выбирать клиентов. Но была здесь, я уверен, и этическая позиция, внутренний выбор. Сегодня диалог архитектора, как отдельного специалиста, так и профессионального сообщества в целом, с властью едва ли существует, а если и есть, то ведется не на равных и редко заканчивается с пользой для архитектуры. Может быть, потому среди государственных зданий так мало творческих удач и никак не приживаются конкурсы. Наверное, позиция отказа небесспорна, должен же кто-то проектировать школы, больницы, суды и библиотеки. Но сила Киселева была в том, что такой вопрос он перед собой поставил и сделал выбор.

В новой постперестроечной реальности архитектор столкнулся с новым заказчиком. Из абстрактного государственного ведомства, он стал персоной со своими специфическими вкусами и интересами. Более того, благополучие архитектора стало напрямую зависеть от клиента. В этих условиях архитектура все больше приобретает черты сферы услуг, где архитектор обслуживает застройщика и подрядчика, а не является их партнером, а умение выжать из участка максимум площадей остается главным и единственным критерием профессионализма. И хотя большинство построек и проектов бюро Киселева – это коммерческие здания, даже работая с крупнейшими девелоперскими корпорациями, Киселев и его коллеги сохраняли независимость архитектуры, оставаясь бережными и к городскому контексту, и к конечному потребителю, обитателю своих пространств. Не в последнюю очередь этому способствовала отлаженная организация, а предельная четкость и корректность взаимоотношений с заказчиком, дисциплинировала самых «сложных» клиентов.

До конца 80-х архитекторы были государственными служащими и в силу этого более или менее едины, хотя встречались среди них начальники и подчиненные. Союз архитекторов выполнял роль клуба, где на время можно было забыть об этих различиях, и профсоюза, распределявшего социальные блага. С концом советской власти Союз почти прекратил социальную деятельность за отсутствием средств и сильно сократил клубную, очень уж разными стали устремления архитекторов. Сергей Киселев ясно сознавал, что у нас, как у профессионального сообщества, есть общие интересы, и дела на персональной «делянке» зависят и от состояния профессии в целом. Чтобы не утратить статус и признание, наш цех должен иметь свое лицо и свой голос, в этом он видел смысл Союза. В жестком цейтноте руководителя крупной фирмы он находил немалое время для работы в СМА и САР, для многих, я знаю, его присутствие было одним из важных аргументов для вступления в Союз. Участие Киселева в нарождающемся саморегулировании также придавало «человеческое лицо» СамРО, так как он всегда был образцом джентльменского отношения с коллегами, как внутри бюро, из которого вышли многие известные архитекторы, так и за его пределами. Слово «партнеры» в названии бюро было для него самым важным.

Отношение к архитекторам в нашем обществе варьируется от равнодушного, не видящего разницы между архитектором, инженером и строителем, до резко негативного. Из категории государственных служащих архитекторы до сих пор не стали независимым профессиональным сообществом, экспертами, посредниками между властью, коммерческим застройщиком и публикой. Пример Киселева показывает, что даже в разрушительных для архитектуры условиях последних лет, цивилизованная архитектурная практика возможна, трудна, затратна, уникальна, но возможна. Это единственный путь, для сохранения профессии нам предстоит его пройти. Уже без Сергея.