«Хочется запретить строительство в центре». Кризис не изменит российскую архитектуру, а погубит ее, считает глава архитектурной мастерской«Сергей Скуратов Architects»

Из-за кризиса заморожено уже немало московских строек. А как он сказывается на рабо-те архитекторов?

С начала кризиса, с сентября, мне не позвонил ни один новый клиент, а раньше было по 10 звонков в день. И прекратились переговоры с множеством заказчиков, которые велись до кризиса. Кто-то просто прислал e-mail, более вежливые звонили и сообщали, что продолжать работать не могут. На Украине остановились все мои проекты, причем некоторые с большими долгами со стороны заказчика. В Москве заморожено строительство небольших проектов: например, шестиэтажного жилого дома, который на выставке «Арх Москва» 2006 года и ARX Awards 2007 получил призы за лучший архитектурный проект. Четыре месяца не велось строительство небоскреба на Воробьевых горах, пока заказчик, компания «ДОН-Строй», не получила первый транш кредита ВТБ. Мы даже были вынуждены на время распустить бригаду, которая занималась этим проектом. Пришлось на 30% понизить зарплату всем сотрудникам мастерской.
Фактически у нас сейчас в работе один крупный заказ — жилой комплекс «Садовые кварталы» на месте фабрики «Каучук» в Хамовниках. Мы — авторы концепции, проекта планировки, дизайн-кода, ландшафта, 24 домов и всей подземной части.
Работы хватит года на три-четыре. Нельзя сказать, что мы сидим на пороховой бочке, но, если заказ¬чик (корпорация «Уникор» Бориса Иванишвили. — Forbes) по какой-то причине решит остановить проектирование, мы в один момент лишимся всей загрузки мастерской.
 
Застройщики надеются на помощь государства, а вы?

Архитектурные власти говорят, что Москва готова раздавать частным мастерским заказы на проекти-рование детских садов и школ. Но их мало, на всех не хватит. Во-первых, есть много полугосударствен-ных институтов. Во-вторых, после проектирования сложных, технологически продвинутых объектов переключиться на более простые — как сесть за школьную парту после преподавания в академии. А в третьих, при бюджете $600 за кв. м вести разго-воры об архитектуре бесполезно.

Что делать в этой ситуации архитектору? Вы не думали о том, чтобы, например, уехать работать за границу?

Не хотел никогда. Основать собственную мастерскую за рубежом почти невозможно, даже несмотря на известность. И потом, в Европе ситуация ничуть не лучше. Это Москва до кризиса находилась в стадии процветания, а в Европе последние 10 лет очень мало строят. Поэтому и ехали к нам их архитекторы. Китай, Эмираты и Россия были для европейских архитек-торов тремя мощнейшими магнитами.
 
Принес ли кризис архитекторам что-то хорошее?

Кое-что есть, конечно. Например, стало гораздо легче работать с кадрами. Люди понимают, что, если бу-дут валять дурака, их уволят и устроиться куда-то им будет сложно. Стали более добросовестно отно-ситься к работе.

Изменит ли нынешний кризис российскую архитектуру?

Говорят, что из-за экономического кризиса архитектура как-то изменится - но это неправда. Она не изменится, она будет увядать. Архитектору, как спортсмену, необходимо тренироваться проекти-ровать, строить, рисовать.
Вот смотрите. Почему была активизация архи-тектурной мысли в 1920-е годы? Потому что очень много всего нужно было построить, страна была фактически голая. Проводились конкурсы, архи-текторы стремились их выиграть. Но что проекти-ровали тогда? То, что соответствовало тогдашней системе ценностей: гаражи, «министерства правды», дома нового быта. Кто будет заказывать это сейчас? В страну вошел капитализм, каким бы он ни был, хорошим или плохим. Самые активные люди поло-жили 15 лет, чтобы обустроить свою жизнь и бизнес так, как они хотят. Мне при социализме жилось хуже. После окончания института в 1979 году я 16 лет фактически ничего не строил.
А сейчас проектирую «Садовые кварталы» на месте фабрики «Каучук». Пытаюсь построить со-временный жилой квартал с хорошей архитекту-рой, необходимыми функциями и, к сожалению, редкими для Москвы городскими пространствами, садами, бульварами, водоемами. Восстанавливаю утраченные городские связи — окружающие ули-цы, пешеходные тропы и пространства, ритм за-стройки. Если бы не было 15 лет расцвета эконо-мики и у меня не было бы опыта строительства до-мов похожего класса и типа, если бы я не участво-вал во множестве конкурсов, — как бы я все это спроектировал?

Но многое из того, что построено в Москве за последние 15 лет, просто ужасно.

Архитектура не кино, она точно отражает действи-тельность. Конкретные дома строили эти конкрет-ные люди со своими идеалами, вкусами, экономическими возможностями. Архитектура — это мате-риализация нашей экономики, с одной стороны, и уровня культуры — с другой.
 
Разве кирпичные здания с башенками и новый «Военторг», застройка Остоженки и Москва-Сити — это проявления одного и того же уровня культуры?

Нет, конечно. Любой ребенок в своем развитии должен пройти некоторые этапы. Если человек какой-то этап не прошел, он возвращается к нему позже. Башенки — это непрожитая биография на-шей страны. Не пожили баронами, графами, князьями — хотим пожить в замках. Пролетарское прошлое дает о себе знать.
Некоторые объекты строятся исключительно ради бизнеса и абсолютно противоречат логике развития города. Например, гигантские торговые комплексы возле вокзалов, где и так скопление людей и транспорта. Или возьмите Остоженку. Несколько архитекторов и застройщиков годами работали там, создавали единую городскую среду. И вот сейчас там строится девятиэтажный «Парк Палас»! Ну что это такое? Заказчик смог «продавить» огромные объемы, и появился этот слон в посудной лавке. Глядя на этот дом, хочется вообще запретить строительство в центре.

Но это и есть капитализм последних пятнадцати лет, о пользе которого для архитектуры вы сами только что говорили.

Да, но в развитом обществе существует сбалансиро¬ванность интересов и система общепринятых культурно-исторических ценностей. Законы, професси¬онализм архитекторов должны быть противоядием жажде девелоперов получать сверхприбыли. В том, что происходит сейчас на Остоженке, виноват отчасти и я: не отговорил своего коллегу, согласившегося участвовать в строительстве.

А если уйдут последние частные заказчики, вы готовы проектировать по заказу москов-ского правительства детские садики?

Если мастерская окажется без работы, я, конечно, займусь поисками новых объектов, чтобы обеспечить людей зарплатой и работой. А кончится архитектура — займусь рисованием. С голоду не умру, по крайней мере так мне кажется сейчас.