Годзилла знаний

Рецензия эта была написана для журнала «Штаб-квартира» в рубрику «Стройплощадка». В которой обозреваются лучшие новостройки Москвы. Публикуемый объект не относится к ним ни в коей мере. Но поскольку это не жилой дом и не офис (где хозяин барин больше, чем архитектор), а общественное сооружение, да еще и культурного назначения, да еще открытое самим президентом, то пройти мимо было невозможно. (Однако, и напечатать ее в позитивном глянцевом журнале оказалось тоже невозможно).

Вроде бы надо радоваться. В кои-то веки в Москве построили большой культурный объект. И не «культурно-развлекательный центр» (то есть кино, казино и джек-пот), а библиотеку. Большую, качественно оснащенную, напротив университета. Хранилище на 5 млн. книг. Электронный каталог. С каждого места – выход в интернет. Каждому читателю - ноутбук. На исполнение заказа - 15 минут. Если пожар, то потушат не пеной, а газом. И всего полтора года стройки. И денежки (3 млрд. рублей) не казенные, а от инвестора (компании «Интеко»), которая строит по соседству жилой комплекс «Шуваловский».

После вышесказанного сетования на архитектурное качество здания должны показаться мелкой придиркой. Критик брюзжит, но люди-то читают! Но читают люди где угодно: в метро и на пляже, в пробках и в интернете, в самолете и в туалете. В принципе, им не нужно создавать для этого особые условия. Более того, бывает, чем хуже условия, тем лучше читается. А чем скучнее жизнь – тем больше читателей. Именно поэтому СССР и был самой читающей страной: книга заменяла жизнь. Только читая, ты обретал свободу.

И любой, даже самый бедный студент всегда находил возможность читать – было бы желание. Помнишь круглый зал фундаменталки на Моховой, с мраморными орлами на лампах? А кошмар Ленинки, где лампочки надо было приносить с собой, потому что их вечно выкручивали, а требований не принимают больше 10, а заказа ждать часа три, а потом выясняется, что «заштабелировано»? А как в Химки таскались шуршать газетами XIX века? А как первый раз в спецхран протырились? А Историчку с ее бабушками? А шум Дмитровки в окнах Театралки?

Воспоминания щемят, хотя, по правде, все это было чудовищно. И когда ты первый раз попал в университетскую библиотеку Делфта, где не было ни ментов, ни вони, но зато были компьютеры и ксероксы, сканеры и принтеры, где сидели расслабленные студиозусы, вкусно ели в буфете, весело болтали на травке на крыше, ты подумал: «Господи, уж мои-то дети будут читать без надрыва и пригляда, как свободные люди свободной страны!» Так вот фиг тебе.

Ты обретал свободу, прорываясь к знаниям через совковый бардак. Теперь на месте того (вполне проходимого) бардака – железная иерархическая структура, пронизанная токами регламентации и порядка. Причем, абсолютно на всех уровнях. Берем уровень градостроительный. Здание стоит точно на оси высотки МГУ, композиция – трехчастная, симметричная, с выраженным центром и флигелями, образующими парадный двор, где сидит Шувалов работы Церетели. Налицо жесткий регламент классицизма.

Берем фасады. Больше всего здание похоже на обком брежневских времен. Светленький керамогранит, желтизна тонированных стекол, бронзовая слизь блямбы наверху. Грузные короба объемов, узкие полосы окон и прилепленный на стекляную плоскость мраморный портик. Удивительно насколько тектоника здания (тяжелый верх, давящий на стеклянный низ) соответствует канонам «культуры 2» - застойной, расплывающейся, подавляющей. Единственная аналогия из современности – президентский дворец Туркменбаши.

Берем интерьер и попадаем в еще один тоталитарный мир: в московское метро. Снова мрамор, колонны, пилоны, арки, сиянье надраенного пола, фальшивая бронза светильников и церетелевские рельефы на стенах. Дикое количество пустых пространств: парадные фойе, длинные коридоры, громадные атриумы. Разница в том, что в метро все это рассчитано на динамично движущуюся толпу, а тут единица измерения пространства – философски настроенный одиночка. Которого вся эта мраморная безвкусица будет давить как Годзилла хомячка.

И совершено логично, что когда дело доходит до прагматики, то мы обнаруживаем весьма скромные залы, где столики сблокированы по четыре парты, а крошечные перегородки между ними только намекают на необходимую изолированность. Восторги же по поводу того, что разбросанные по 16 местам книги МГУ соберутся в одном месте, отметим не только как факт централизации: расположена библиотека напротив высотки, да вот только публика читающая не в ней учится, а в первом «Гуме», от которого пилить полчаса (не говоря уж о том, что и метро «Университет» - это вам не «Охотный Ряд»).

Есть такой модный термин – «репрессивное пространство». Все думал, где ж такое есть в чистом виде, и вот обнаружил. Я не знаю, что нужно сделать с этими коридорами, с этими стенами, с этими залами, чтоб тут забурлила интеллектуальная жизнь. Тут уже не помогут ни диванчики, ни курилки, ни, тем более, интернет. Потому что здесь никто и не заботился о чтении. Заботились о том, чтоб отгрохать помпезный дворец. Чтоб вернуть нас в царство мраморного сна, где книга была единственной свободой.