|
Размещено на портале Архи.ру (www.archi.ru) |
|
| 10.11.2017 | |
|
Сергей Чобан: «Качество зависит от каждодневного труда» |
|
|
Елена Петухова |
|
| Мастерская: | |
| СПИЧ | |
|
Разговор о качестве в архитектуре продолжает интервью Сергея Чобана, который на собственном опыте доказал, что качественная архитектура и строительство – вопрос не географии или ментальности, а профессионализма и настойчивости архитектора.  Сергей Чобан, руководитель архитектурного бюро SPEECH Видеосъемка и монтаж: Сергей Кузьмин. Сергей Чобан, руководитель архитектурного бюро SPEECH: «Для меня ответ на вопрос о качественной архитектуре очень прост: я всегда ориентируюсь на то, как воспринимается окружающий меня город. Какое-то положение вещей меня устраивает, какое-то нет. И в зависимости от этого я определяю, какая архитектура для меня является эталоном качества. Ведь на интуитивном уровне это сразу понятно: ты смотришь на какие-то детали, формы, на то, как здание взаимодействует с окружающим пространством, и понимаешь, приятно тебе это или нет. Для меня критерий качества – это в большой степени критерий взаимодействия архитектуры со временем. Взаимодействие материалов, из которых сделана архитектура, со временем – то, как стареет поверхность, а также наличие или отсутствие в том или ином пространстве каких-то агрессивных, активных объемов. Понятия «средовая архитектура» для меня не существует, скорее это речевой оборот. Архитектура – это всегда отдельные здания, которые формируют среду внутри себя, вокруг себя. И здесь очень важен прообраз среды, который есть у каждого архитектора: какой характер города ему самому нравится, к чему он стремится. Здесь многое очень сильно зависит от той среды, в которой вырос сам архитектор и которую он сам воспринимает как гармоничную. Модернистская архитектура, которая зачастую не обладает той измельченностью поверхности и той определенной иерархией деталей и композиционных приемов, которыми обладали здания, построенные более ста лет назад, задает совершенно иные стандарты гармонии, чем те, что существовали на протяжении всей предыдущей истории. Здания-жесты, например, стали неотъемлемой частью градостроительной ситуации. И на вопрос, каким должно быть взаимодействие между зданиями-жестами и зданиями-окружением, зданиями-фоном, каждый, исходя из своего опыта, из своей картинки города, отвечает по-разному. При этом мне кажется, что в большинстве своем мы, архитекторы европейского пространства, научились воспринимать архитектуру на примере европейских городов, которые окончательно сформировались в XIX веке. Эти города кажутся нам наиболее красивыми. Если мы перестанем себе и друг другу лгать, то поймём, что это совершенно определенные города и совершенно определенные градостроительные структуры. Если мы поймем, что их можно изучить и понять, какие схемы, матрицы лежат в их основе и в основе их восприятия, то мы легко поймем и то, как сегодня можно создавать город, который бы по своему качеству и своей структуре был бы близок к тем городам, что нам нравятся. Именно с этим связано и огромное количество дискуссий, которые происходят в городском пространстве по поводу утраты того или иного – может быть, и малозначительного – но, тем не менее, памятника ушедшей эпохи. На мой взгляд, необходимо понимать, почему возникают эти дискуссии, почему в обществе имеется колоссальное недовольство современной архитектурой. Только честно отвечая себе на эти вопросы, можно приблизиться к эталонам качества. Качественная архитектура – это архитектура, которая, как минимум, не разрушается. Иными словами, здание, которое не падает, уже является качественным – с точки зрения его конструкции, например. А вот качество архитектурной среды – это нечто совсем иное. И его, как я уже говорил выше, каждый для себя определяет по-своему. Безусловно, есть традиционный европейский город с его аналоговой гармонией, как я это называю, когда мелкое здание и крупное здание выстраиваются по одному и тому же гармонизирующему, пропорционирующему принципу, что и происходило во всей истории архитектуры до начала XX века. Если принимать этот город как эталон, то, безусловно, возникает вопрос, какие формы гармонии и гармонизации можно применить к современной архитектурной ситуации, и начиная с какого момента ты эту ситуацию не можешь воспринимать для себя как гармоничную. Хотя я допускаю, что кто-то воспринимает как абсолютно гармоничную ситуацию, когда один кричащий небоскреб стоит рядом с другим кричащим небоскребом, а рядом с ними стоит маленькое здание. Я же лично исхожу из того, что европейский город – это форма, прообраз, который ни для кого из нас не является пустым звуком. Эти города бывают большие, маленькие, но все они имеют одну и ту же структуру. Я был, например, недавно в Сан-Себастьяне – вот характерный пример обычного европейского города. Там есть набережная, на этой набережной есть дома, выстроенные в начале XX века, они обладают определенной плотностью деталей; есть дома, выстроенные позже, они этой плотностью не обладают, но и другими художественными достоинствами не обладают и потому из застройки явно выпадают, очевидно кажутся менее достойными в архитектурном отношении, чем здания, возведенные на полвека раньше. И есть отдельные здания-иконы. Это в данном случае концертный зал Рафаэля Монео. Днем он выглядит как большая серая глыба, вечером, подсвеченный, смотрится очень красиво и празднично. Вот мизансцена, которую ты видишь в любом европейском городе сегодня, – и ты волен назвать эту мизансцену красивой или некрасивой. Всегда нужно отдавать себе отчёт в том, в доме с каким количеством этажей, с каким фасадом, с каким входным холлом, за какой дверью с какой дверной ручкой ты сам хотел бы жить. И я могу сказать, что каждый день себя об этом спрашиваю. Когда я обсуждаю тот или иной проект со своими коллегами, я задаю себе вопрос: это тот дом, в который хочется войти, это тот дом, дверную ручку которого хочется потрогать? Это тот фасад, который кажется тебе достаточно детальным? Или недостаточно детальным, или, наоборот, слишком пережатым с точки зрения деталей, с точки зрения вкусовой характеристики этих деталей. Каждый день ты задаешь себе эти вопросы, и, отвечая на них, формируешь тот уровень, который кажется тебе достойным данного места. Я знаю очень хорошо, что если все сделал так, как хотел, то и через 10, и через 15 лет я иду по этому зданию и ощущаю чувство удовлетворения. Высокого качества достичь очень сложно. В России это связано, прежде всего, с качеством строительных работ, а также с краткостью теплого периода и необходимостью завершать стройку в любую погоду. Кроме того, в России недостаточное количество строительных компаний, которые в состоянии обеспечить это качество. Cтремление к качеству в архитектуре – сложный, многосоставной процесс. Нужно терпение и понимание того, что стремление к высокому качеству требует дополнительных затрат и применения совершенно определенных решений. Очень часто стремление к качеству декларируется на начальном этапе реализации проекта, но, когда начинаешь поэтапно расписывать, что для этого нужно, у большинства участников процесса возникает едва ли не оторопь. Они говорят: мы не думали, что это будет так дорого и так долго, мы просто не можем себе этого позволить. Это зависит от каждого из нас, от каждодневного труда и от каждодневного желания идти снова и снова на этот – часто достаточно нелицеприятный – диалог, в том числе и с заказчиком, который делает многие вещи не так, как нужно делать для того, чтобы прийти к искомому качеству. Иногда потому, что он не понимает, что делает, иногда потому, что он разочарован в том, что это стоит слишком дорого или строится слишком долго. А может быть, это не заказчик, а строительная компания, а может быть, стечение обстоятельств, а может быть, ты сам не уследил: часто так и бывает. Здесь я не хочу критиковать других, не критикуя себя. Надо двигаться дальше. Никакой другой задачи, кроме как двигаться дальше, нет». |
|