Послушать лекцию ‘Sex and architecture’ собрались сотни четыре человек артистической молодежи; не исключено, что кто-то был привлечен заманчивым названием, довольно-таки скандальным, хотя, как водится, скандальности в лекции и не оказалось. На самом деле это название – провокативная игра слов: строго говоря, ‘sex’ в данном случае переводится на русский язык не как «секс», а как «пол». Знаменитый критик давно занимается проблемой проявлений гендерных отношений в архитектуре и написал на эту тему несколько книг. Однако, поддерживая неоднозначно-шутливый тон, Бецки вначале даже предупредил аудиторию, что пара картинок будет непристойного вида.

Аарон А. Бецки:
«В истории человечества мужчины и женщины играют определенные социальные роли и занимают свои места в иерархии власти. Так уж получилось, что мужчины всегда оказываются сверху, женщины – внизу. Мужчины представляют силу, власть и насилие, они всегда снаружи – их прерогатива идеализированная классическая архитектура, колонны, храмы, гробницы и пр. Женщинам там вообще нечего делать, они наоборот – внутри, их сфера – интерьер. Мы живем в этом абсурде, возмущаемся, хотя сами же спроектировали эту среду…».

Кстати, когда Бецки впервые столкнулся с архитектурой, он, по его собственному признанию, и не думал быть критиком и тем более преподавателем, он хотел стать великим архитектором, по меньшей мере, новым Фрэнком Гери или Майклом Грейвсом, для чего закончил архитектурную школу. Возможно, он не протянул бы долго на копеечной работе, если бы в 23 года его не пригласили читать курсы в университет Цинциннати, где Бецки оказался самым молодым преподавателем, а потому был вынужден сделать для себя невозможное – приходить на лекции к 8 утра. Естественно, он хотел читать про архитектуру, но ему достался дизайн интерьеров, причем достался не только ему, но и тем 40 женщинам, которые слушали эти лекции. Тогда Бецки не в первый раз для себя задумался, почему женщин не пускают в большую архитектуру и как вообще взаимоотношения полов проявляются в этой сфере.

Аарон А. Бецки:
«Архитектура с древности – производство мужское. Один из главных ее аспектов состоит в том, что существует некий абсолютный порядок (его можно по-разному трактовать, например, у Ле Корбюзье это игра формы и света). С производства чистого и абсолютного порядка, с того, что, по сути, не является человеческим, и началась архитектура. Я имею в виду надгробия, пирамиды, храмы древним богам – все это подчинено абсолюту, но в то же время имеет отношение к смерти и к богам, т.е. к тому, что находится над природой и над человеком. Отсюда проистекает классицизм – мы навязываем чистый, инородный порядок природе и превращаем ее в мертвый порядок, в нереальность.

Но идеальное построить нельзя, также как нельзя в нем жить. Идея классической архитектуры попросту не работает. Другая сторона такой архитектуры – она всегда насильственна. Мы говорим о Витрувии, к примеру, как о начале классической архитектуры, но речь в его книгах идет также и о войне, о военных сооружениях. Архитектура на службе у государства, допустим во времена Людовика XIV, навязывала себя как нечто насильственное. Так мужчины навязывали свое мироощущение архитектуре Рима. Более того, только мужчины и могут жить в этом идеальном городе – женщин здесь просто нет. Но полностью уйти в идеальное невозможно, мы столкнулись с миром хаотичной и неидеальной реальности, миром домов. Внутри этих домов люди прячутся от архитектуры…».

Работая одно время редактором журнала Metropolitan House, пишущим о разного рода «убежищам», Бецки заметил для себя, что архитектура, как нечто большое, дорогое, рациональное, вызывает у людей желание избавиться от нее. «Этот дом посвящен жизни архитектора, но не моей жизни», – считают обыватели. Но, оказывается, есть и другая история архитектуры – неидеальная, история интерьера, целиком прерогатива женщины.

Аарон А. Бецки:
«Эта история начинается в примитивной хижине – тут как раз связь человека с природой, в отличие от гробниц и храмов, наиболее полная. Можно даже сказать, что это элементы природы, сформированные в некое здание, естественные материалы, которые укрывают вас в пространстве. Одно время бытовало даже такое мнение, что архитектура началась не с колонны, а с одежды, ведь все мы вышли из палаток кочевников. Первые города управлялись женщинами – в них не было башен, храмов, пирамид, стен, только жилища или интерьеры. Но мужчины забрали у женщин власть, и они оказались взаперти. И тогда женщины стали создавать искусственный мир внутри – в интерьере.

Когда женщины вышли из своего заточения и стали проникать в общественную жизнь, появились новые типы интерьеров, прямо посреди улицы – пассажи. Но несмотря на произошедшую в XX веке эмансипацию, в мире архитектуры до сих пор женщин – единицы, и их творчество напрямую завязано на их гендере. К примеру, Заха Хадид не случайно создает чувственные формы, пытается снять противоречие между внешним и внутренним, экстерьером и интерьером. Конечно, она скажет, что это основано на ее теориях, технологии, но не на том, что она женщина…»

Оригинальную интерпретацию с точки зрения гендера в этом контексте предложил Бецки для итальянского и северного ренессанса.

Аарон А. Бецки:
«Согласно Альберти, искусство – это окно в другой мир, именно таково представление о нем в культуре итальянского Возрождения, с доминирующим мужским началом. Тогда как искусство во Фландрии – это метафора зеркала, оно воспроизводит уже существующее, типично женский подход. Фламандский интерьер конденсирует северную культуру, это не абстрактные и логические законы архитектуры, а собственные правила, ваш личный мир. И этим миром правят женщины. Интерьер становится картиной вашей повседневной жизни, а не идеалом, к которому вы стремитесь».

Концепция Бецки не ограничивается двумя полюсами – мужским и женским в архитектуре, по его мнению, есть нечто третье, срединное, для описания которого он обращается к сочинениям Себастьяна Серлио, где тот пишет о трех сценах архитектуры.

Аарон А. Бецки:
«Первая – это трагическая сцена, ей соответствует неоклассическое понимание архитектуры. Речь здесь идет о насилии, власти, смерти, высоких идеях – в общем о всем, что мы отнесли к мужскому. Вторая сцена – комическая, она отражает повседневную жизнь или мир женщины. Это не колонны и портики, здесь все гораздо проще. Наконец, есть еще и третья сцена – это сатира, когда непонятно, всерьез ли вы говорите, или шутите, говорите ли вы об идеях, или о чем-то незначительном. Половина здесь сделана природой, половина – человеком. С точки зрения гендера – это есть третий пол, мужчины и женщины нестандартной ориентации, которые привносят в архитектуру свои особенные пожелания, стоят свой собственный мир.

Таким образом, дом может быть как местом порядка, так и хижиной. Вот постмодернизм как раз интерпретировал все три сцены вместе и превратил архитектуру в театр, где перемешано искусственное и естественное. Но сегодня история человеческого тела, история архитектуры и сама история как таковая – подошли к концу. В мире мгновенной коммуникации, в мире, где возможно изменить наш пол, где непонятно, что искусственное, а что не искусственное, неоспоримые истины оказываются под вопросом. Вспоминая Мишеля Фуко, мы должны быть очень осторожны, т.к. вскоре идея человечества потонет в истории. Мы уже не так уверены, что представляет собой человеческое тело, и что представляет собой архитектура, которая соединяет нас с другими людьми.

Что же будет дальше делать архитектура в этом туманном мире? Я считаю, архитектуре нужно все раскрыть, сделать свободным пространство вокруг, достать то, что скрывают здания. Нужно реорганизовать мир согласно трем сценам, и только преобразование мира будет действенным в этой ситуации».

В финале лекции Аарон Бецки вспомнил Френка Гери, чья архитектура нравится Бецки тем, что Гери никогда не вводил в нее что-либо из мира идеальных форм, не использовал «все эти абстрактные круги и квадраты». Вместо них, по мнению Бецки, Гери стремится к выражению в своих зданиях того, с чем мы сталкиваемся ежедневно, а это и есть настоящая архитектура. Остаток вечера был посвящен презентации русской версии Domus, где под джаз и боди-арт гости могли лично пообщаться с Аароном Бецки и подискутировать на затронувшую всех тему.