Это проект поселения, состоящего из четырех частных домов по 2000 квадратных метров каждый. Масштаб одного такого здания совместим с барским домом дворянской усадьбы периода между «указом о вольности дворянской» и началом русского капитализма, уничтожившего этот образ жизни. Однако усадебный дом классицизма был безусловным центром ансамбля, иными словами, он был один. Современная практика требует, чтобы домов, даже больших, было несколько – они получают общий забор, охрану, коммуникации, и строительство становится окупаемым. При этом возникает специфическая архитектурная задача объединить четыре здания, смысл каждого из которых по определению – быть абсолютным лидером ансамбля. Она сродни известному анекдоту про то, что если художникам приказать: «по порядку рассчитайсь», то получится так – «первый, первый, первый…».

Илья Уткин видит свою задачу в том, чтобы помирить четырех «горделивых эгоистов», и даже называет главную улицу поселения «аллеей Согласия», специально подчеркивая, что это относится прежде всего к архитектуре, построенной не на контрасте, а на примирении форм. Дома здесь – как братья, похожие, но немного разные индивидуумы. 

Генетическое сходство достигается одинаковой композиционной схемой: условно говоря, у каждого из братьев «по две руки, по две ноги». Общим предком надо признать «палладианский» симметричный прямоугольный объем с ризалитом центрального портика из русской (или английской) усадьбы. Признак молодости – длинный крытый бассейн, порождение современных требований комфорта, асимметрично примыкающий с противоположной стороны. «Братья» развернуты на своих участках под разными углами, кратными 90 градусам, что намекает на разные психотипы: двое консерваторов выходят на главную аллею с центрированными дворцовыми фасадами и при фронтонах, двое других эксцентричнее, они встали торцами, повернув свои серьезные лица к ограде, где их будут видеть только домочадцы. На торцах тоже есть портики, но фронтон заменен скатом вальмовой кровли, как будто он наклонился назад, и колонны держат только минимальный карниз. Дома чередуются в шахматном порядке, так, что сначала слева мы видим консерватора, справа эксцентрика, а потом наоборот.

Все портики разные – целый куст вариаций, есть палладианские «в духе Кваренги», рядом  балконы на рустованных опорах с вазонами, которые с оговорками можно представить в особняке эклектики, и даже колонны, встроенные в витраж двухсветного окна, один из приемов неоклассики начала XX века. Цитаты, однако же, не буквальные, а скорее типологические. Они объединены общими пропорциями, размерами, модулем и авторским стилем. Самые заметные черты которого здесь – глубокие выносы колонн и столбов, образующие просторные террасы, редкая в наше время любовь к скульптуре и подчеркнутый лаконизм гладких стен там, где нет портиков.

Еще одна авторская черта – прямо-таки классицистическое внимание к природе, которая здесь выступает единственным окружением и контекстом. Главная аллея идет с востока, где расположен въезд, почти точно на запад – там на возвышении будет круглая беседка-«миловида», чтобы любоваться закатами. Соответственно, у променада будет своя южная, освещенная солнцем, и затененная северная сторона. Что повлияло на парадные фасады, решенные в некотором смысле «от противного»: замшелые квадры «дикого» руста справа будут освещаться солнцем, а круглый ордер, одновременно более пышный и «правильный», достался северным портикам, как будто бы компенсируя своим коринфским цветением теневое положение – или же в расчете на более тонкое восприятие без резких перепадов светотени.

Поселок будет расположен в излучине небольшой речки на холме, поддержанном увитой растениями опорной стенкой. Авторское название – «Акрополь», возможно, происходит из сочетания этой стенки, во много раз уменьшенной стены греческой храмовой горы, и перекличек асимметричных домов с объемной композицией знаменитого Эрехтейона. Или, как добавляет архитектор, из ассоциаций с греческим полисом, где, за высокой стеной, отгородившись от внешнего мира, «все равны» и рожается свое внутреннее согласие и братство. С другой стороны, хорошо известно, что палладианство, подарив человеческим дворцам заимствованные у языческих богов портики, превратило их из замка в полухрам. Ансамбль нескольких храмов – это Акрополь, так что название найдено точно. В любом случае надо признать, что среди современных дворцовых поселений это редкий пример «задумавшегося»: о своих исторических корнях, пластических прототипах и об отношениях домов между собой.