Многолюдное и возбужденное собрание в фойе Третьяковки было первым опытом проведения общественных слушаний, которые появились в качестве обязательной процедуры в новом градостроительном кодексе. До этого решения городских властей не обсуждались, о них информировали, причем часто лишь на уровне префектуры. А вообще-то участие жителей в градостроительных делах – это нормальная практика гражданского общества в западных странах, где это происходит посредством референдума. Общественные слушания в Москве – своего рода полумера, поскольку, во-первых, они ограничивают участников лишь теми, кто проживает или работает в данном районе и собственниками земельных участков. А во-вторых, голосования не было, вместо этого предлагалось подавать свои предложения и замечания, которые затем из протокола должны поступить на рассмотрение авторитетной комиссии. Подчеркнем, комиссия будет анализировать их, а учитывать или нет – неизвестно. Наконец, результаты она доложит городскому начальству, которое и будет принимать решение.

Но собравшиеся в тот вечер в фойе Третьяковской галереи ухватились и за эту невеликую возможность. Самым интересным оказалось то, что народ пришел обсуждать снос ЦДХ, не понимая, что этот вопрос решили без участия общественности. На слушания же был вынесен проект планировки территории, выставленный в приговоренном здании в течение предыдущих 2х недель.

Весь народный гнев и обстрел вопросами мужественно принял на себя главный архитектор города Александр Кузьмин. Доверить эту роль именно ему было дальновидно с точки зрения организаторов. Кстати, остальные чиновники в «президиуме» – представители от Москомнаследия, «Моспроета-2», Департамента природопользования, глава управы «Якиманка», депутаты Госдумы и Мосгордумы – вообще не высказывались, за исключением депутатов Сергея Митрохина и Евгения Бунимовича.

Как рассказал Александр Кузьмин, к сносу ЦДХ власти подвигла сама Третьяковка, пожелавшая поселиться в чем-то более современном и удобном для музейной работы. По словам главного архитектора города, галерея сама первая обратилась к властям с просьбой о новом здании, составила техзадание  (мифический документ, который мало кто видел и неизвестно, кто подписывал), и после чего городские власти не смогли уже никак отказать, и НИиПИ Генплана принялся за разработку проекта планировки.

Новое здание Третьяковки строится первым. Его планирует передвинуть к Садовому кольцу по требованию самих музейщиков. Зал этому не поверил, загудел, закричал «абсурд!», но Александр Кузьмин был готов доказать свои слова документом. Затем в новые объемы переезжают фонды и только после этого приступают к сносу ЦДХ. Вырученной площадкой из-под старого здания расплачиваются с инвестором за галерею, и там он уже строит неизвестно что, но высотой 55 метров. Здание художественной школы (самое страшноватое в этой компании) сохраняется. Площадь парка также практически не урезается, тем более, как заверил Александр Кузьмин, статус этой территории не позволяет застраивать более 30%. Парк даже выходит на набережную, для чего проезжая часть заглубляется. Ко всему прочему под Садовым кольцом возникает некий торговый комплекс, однако главный архитектор все время уклонялся от ответа на вопрос каким конкретно он будет, ссылаясь на то, что комплекс находится за границами территории.

При упоминании инвестиционного строительства собравшиеся громко негодовали, предлагали инвестору убраться за МКАД или стоить свое здание рядом, у магистрали, куда хотят переместить Третьяковку, а ЦДХ оставить в покое. Однако, как заметил Александр Кузьмин, на переселение галереи в городском бюджете денег нет, зато они есть у инвестора. Какого-то конкретного девелопера, как заверил главный архитектор, пока нет, как нет и архитектурного решения, и даже полной уверенности, что этот проект будет реализован (sic!). В том, что выставленные планшеты еще сильно изменятся, Кузьмин уверен. Потом, возможно, будет проведен инвестиционный конкурс, потом архитектурный, с представителями от союза художников, союза архитекторов, и только после всего этого начнется реализация.

Само же инвестиционное строительство скорее всего будет гостиницей – считает Александр Кузьмин, или даже выставочными залами для антикварного салона, поскольку статус территории исключает как жилье (квартиры), так и офисы. Развлекательных и торговых функций тут тоже вероятнее всего не будет, зато гостиницы, по словам Кузьмина, существуют при всех крупнейших музеях мира, что в этом плохого? «Во время кризиса надо быть готовым к тому, что он кончится», – заявил главный архитектор, и галерею строить надо в любом случае.

То, что с инвестором расплачиваются натурой, между прочим, территорией общего пользования, которую отнимают у москвичей, депутат Сергей Митрохин назвал прямым нарушением закона. Заданность коммерческой составляющей возмутила и депутата Мосгордумы Евгения Бунимовича. Он, напротив, убежден, что Россия свою национальную галерею может построить не за счет инвестора: «Если Третьяковку построил благотворитель и отдал городу, то абсолютно неприлично сегодня обустраивать эту галерею можно только за счет чьих-то частных интересов». А потом схема инвестиционного строительства объектов культуры уже доказала свою уязвимость в 1990-е гг., когда культурные здания получилась совсем не в той пропорции, в которой собирались, считает Евгений Бунимович: «Но уже театр Фоменко построен как просто театр. И было заявлено тогда, что мы так и будем строить культурные центры. Я думаю, мы должны просто убрать этот проект, а государство пусть подумает, как улучшить положение галереи и Дома художника. Все остальное – это натужные решения».

«Натужным» выглядел и сам проект, который профессор МАрхИ Евгений Асс назвал «грубой ошибкой», и те аргументы, какими пытались оправдать снос ЦДХ. В ходе дебатов выяснились такие мотивы сноса: неудовлетворительный внешний вид, в том числе реклама на крыше, плохое техническое состояние, неудобство для сотрудников Третьяковки. Однако, по мнению Асса, который участвовал в пяти проектах, связанных с этой территорией и самим зданием, в том числе по расширению и реконструкции залов, оно имеет гигантские ресурсы. А то, что инженерные системы не работают, так пришло время их менять – считает Асс, для сравнения – центр Помпиду уже два раза проходил ремонт. А сносить лишь потому, что кому-то это здание кажется «чемоданом» –  «это вообще опасный путь, – считает Асс. – Этот дом заслуживает того, чтобы с ним работать, его реконструировать».

Из слов директора Третьяковской галереи Родионова так и осталось непонятным, что именно не давало им спокойно работать в существующем здании. Родионов не скрывал, что этот дом он не любит, и от лица остальных сотрудников заявил, что они хотят красивого и современного. Того же, видимо, хочет и Масут Фаткулин, яростно защищавший свои права как собственника решать судьбу здания. Но, может быть, заявляя о больших неработающих площадях, Третьяковка и ЦДХ попросту не научилась грамотно их использовать? По новому проекту галерея получает плюс 20 % площади, т.е., грубо говоря, еще один зал, но оказывается вновь слитой в один объем с Домом художника, хотя хотела отделиться. Зато напоминающее букву «Г» здание становится экраном, вытянутым вдоль Садового кольца в зоне, наихудшей по загрязнению и вибрациям. Александр Кузьмин даже призвал жителей там не гулять, особенно с детьми. Под зданием галереи появляются подземные парковки, что попросту опасно для музейного хранения (их, возможно, что еще уберут под Садовое кольцо). И наконец, по заключению, сделанному известным реставратором Саввой Ямщиковым, сам переезд фондов и размещение галереи в указанном месте будут губительны для картин.

Возникает естественный вопрос – зачем идти на все эти жертвы, затевать в кризис многолетнюю стройку, лишать жителей парка на время строительства и подвергать риску наследие? Если бы дело касалось интересов культуры, то рациональным было бы оставить ЦДХ на месте и модернизировать его. Или, к примеру, выстроить новое здание ГТГ рядом со старым, в Лаврушинском, а на Крымском валу все отдать ЦДХ, как предложили из зала. (В Москомархитектуре, кстати, уже есть проект на набережной в Кадашах, но места там, по словам Кузьмина, хватит только под экспозицию, и главное – это бюджетный проект). Но культура, тут, к сожалению, ни при чем.

По мнению Евгения Асса, в этом деле лукавят все – «Третьяковка, которая собирается расширять свои площади. Лукавит НИиПИ Генплана, который делает бессмысленный проект по непонятному техзаданию. Лукавит главный архитектор города, который показывает проект и в то же время говорит «не смотрите на это, мы вам сделаем другой проект и ЦДХ, может, останется»». Видимо, как прозорливо заметил один из жителей, эту «вкусную» территорию Крымского вала кто-то уже приметил, и вопрос теперь лишь в том, куда выселить Третьяковку с Домом художника.

Позиция власти с этой истории была ясна с самого начала. Все иллюзии о возможности для населения как-то повернуть ход проекта разбились о саму постановку вопроса на слушаниях. Вместо того чтобы решать – сносить или нет, жителям предложили высказываться по поводу готового и откровенно халтурного проекта, с гигантской коммерческой составляющей в центре. «Как профессор МАРХИ, – заявил Евгений Асс собравшимся, – я поставил бы двойку за этот проект, он беспреспективный и бессмысленный». С Ассом согласен и архитектор Юрий Аввакумов, который признал, что представленный проект плох и не может быть улучшен. Его главная беда в том, что новым зданием Третьяковки авторы предлагают разорвать один длинный зеленый клин, который идет почти от Кремля и до Воробьевых гор.
 
Увы, несмотря на явно боевой настрой, общественность оказалась не готова к сопротивлению – ей следовало бы объединится, подумать над четкими формулировками, аргументами, требованиями. Вместо этого ценные замечания профессионалов просто потонули в раздраженных выкриках и невнятных мнениях остальных. Кричать всем залом «Долой проект!» и захлопывать сторонников проекта – аргумент совсем не весомый, путь этот бестолковый и тупиковый, причем на руку властям. К сожалению, судя по всему слушания-таки достигли того, чего хотели организаторы: покричали и разошлись.