Выставку привезли из Петербурга, где она экспонировалась в Петропавловской крепости в рамках недели Русского авангарда и 8-го российско-германского форума «Петербургский диалог». Идея – показать судьбу памятников 1920-х годов во времени, рождение и торжество новой формы, упадок и разрушение в период господства иного стиля, возрождение или утрату этих памятников в итоге. Об использовании зданий, проведенных реставрациях, перестройках, утратах обстоятельно рассказывают десятки планшетов с фотографиями и краткими описаниями. При подготовке экспозиции использовались материалы МУАРа и Музея истории города Санкт-Петербурга.

В том, что исследователи часто сопоставляют немецкую и советскую школы авангарда, нет ничего удивительного – в 1910-е гг. это были два наиболее мощных источника формотворческих идей модернизма, а после революций именно в этих странах образовались «полигоны» для апробации этих идей в строительстве. С 1919 года – с момента возникновения Веймарской республики в Германии – открылись уникальные возможности для жилого строительства на абсолютно новых принципах, тот же процесс наблюдается в 20-е годы и в СССР. Возникают новые планировки кварталов, небывалые типы жилья на основе коммунального быта – дома-коммуны и жилкомбинаты, наконец, типы расселения в масштабах районов и целого города. Движение «Нойе Бауен» («Новое строительство») в Германии и советский конструктивизм оставили по себе целый пласт уникальных в конструктивном отношении построек и проектов планировки кварталов.

Немецкий раздел выставки представлен интереснейшими жилмассивами 1910-30-х, спроектированными Бруно Таутом, а наряду с ним – экспрессионистской и более поздней архитектурой Эриха Мендельсона. Аккуратно отреставрированные немецкие зидлунги (siedlung — «поселение») соседствуют с порядком искореженными грубыми перестройками конструктивистскими кварталами ленинградских архитекторов. Среди них наиболее известный – на Тракторной улице, отстроенный по проекту Александра Никольского, а также кварталы в Щемиловке, Политехническом и Кондратьевском районах и пр.

Кстати, Никольскому посвящена отдельная экспозиция, которая является частью большого проекта «От эксперимента к практике. Ленинградский конструктивизм» питерских искусствоведов Ивана Саблина и Сергея Фофанова по послереволюционной застройке Ленинграда, демонстрировавшегося на том же «Петербургском диалоге – 2008». Правда, в Москву им не удалось вывезти главного – уникальные макеты, 80 лет пролежавшие в запасниках Музея Академии Художеств, так и не покинули родных стен, с ними можно ознакомиться только по фотографиям. Никольский – гений авангардной мысли, обладавший особым ощущением архитектурной пластики. Его работы можно сравнить с Мендельсоном, однако природа архитектуры ленинградского архитектора несколько иная, чем у немецкого экспрессиониста – наряду с Лазарем Хидекелем, Никольский был одним из тех архитекторов, кто воспринял планетарный супрематизм Малевича и вывел некоторые его идеи в архитектуру. Никольский построил мало, его наследие – в проектах в ящиках письменного стола, тем ценней его макеты, позволяющие хотя бы отчасти оценить всю неординарность творческого мышления. Гигантский стеклянный купол общественных бань в Нарвском районе, макет столовой или супрематической трамвайной остановки с парикмахерской и туалетом не имеют себе подобных с точки зрения формотворчества. К сожалению, и без того малочисленное реализованное наследие архитектора активно уничтожается – общественные бани почти разрушены, на месте грандиозного стадиона имени Кирова собирается возникнуть новый стадион, по проекту Кишо Курокавы.
 
Московские постройки 1920-х представлены рядом, и видно, что они более легкие, стеклянные, в них меньше суровой пластики и очевиднее конструкции – в духе лидеров школы братьев Весниных. Между тем памятники московского архитектурного авангарда и известны как-то больше, вокруг них в последнее время чаще бывает шумиха… В Питере поднять людей на защиту авангарда труднее, считает Иван Саблин, сказывается архетип города классических ценностей. Надеяться на власти не приходится, как показывает недавний снос ДК Капранова, статус вновь выявленного памятника, которым обладают некоторые конструктивистские постройки, не способен их защитить. Еще трудней проследить за ремонтами, в результате которых от аутентичной постройки сохраняется все меньше. Случаются, к счастью, и хорошие реставрации – в частности, повезло зданию школы имени 10-летия Октября, построенной по проекту все того же Александра Никольского на проспекте Стачек.

Идея ценности наследия архитектурного авангарда трудно усваивается нашим обществом. Возможно, одна из причин – в том, что большинство этих памятников сейчас очень плохо выглядят – они грязны и обшарпаны, что для многих выводит эти постройки за грань эстетики. Красоту сочетания пространства и функции, смелых, но продуманных до мелочей планировок, лаконичную пластику фасадов сегодня помогают оценить старые фотографии. На которых дома культуры, фабрики-кухни, универмаги, школы, клубы, научные институты и заводы гордо возвышаются посреди полутрущобной застройки рабочих районов, воплощая лучшие побуждения (и надежды) строителей нового общества. Сегодня они перестали быть важнейшими градостроительными акцентами, превратившись в рудименты ушедшей эпохи. Нередко в этих зданиях существуют совсем посторонние функции, выразительность объемов утоплена в поздних пристройках, фасады облуплены, стекла мутны – и прохожим сложно оценить величие былых дерзаний, вложенных строителями новой жизни в эти дома. Однако надо признать  мы не можем (без предварительной подготовки) оценить былого величия.

Большинство памятников бурной и непродолжительной эпохи авангарда выстроены из дешевых и недолговечных материалов, они действительно трудны в реставрации и требуют частого обновления. Однако вернуть этим памятникам привлекательность (сохранив при этом подлинность) вполне возможно – в чем нас опять убеждают щепетильные немцы. Может, поэтому в названии выставки образовался странноватый вопросительный знак: займемся памятниками ключевой для нас эпохи – будет нам мировое значение, а если нет – ну что же…