Новейшая эра

В июне в Музее архитектуры презентована книга-исследование, посвященная ближайшим тридцати годам развития российской архитектуры. Публикуем фрагмент книги.

mainImg
0
Книгу можно получить, оформив заявку здесь: https://forms.gle/F4g2cXHgrQBQ8jga8
Ниже – фрагмент текста.

Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019

О ПРОЕКТЕ

XXX
Проект «Российская архитектура. Новейшая эра» – одна из первых (и вряд ли последних) попыток систематизировать информацию о том, что произошло в современной российской архитектуре за тот небольшой промежуток времени, который отделяет сегодняшний день от достаточно условно определенного момента смены профессиональной парадигмы. Однако же она заключалась в принципиальных изменениях как в художественных и стилистических ориентирах, так и в принципах и в материально­технической базе работы архитекторов всей России. Поэтому 30 лет – срок хотя и не слишком большой, но в данном случае для среза показательный.

В ногу со страной
За прошедшие три десятилетия российская архитектура прошла огромный эволюционный путь. Менялись экономические, социо-политические и культурные реалии в стране – и вместе со страной менялась архитектура. Как неотъемлемая часть российского культурного ландшафта архитектурная практика вбирала, перерабатывала и материализовывала в виде зданий и комплексов перипетии становления новой экономической системы и трансформацию общественного сознания. То, как формирование иного уклада жизни, отвечающего реалиям новейшей истории России, отражалось в архитектуре, и стало предметом исследования.

Частные случаи
Одно из следствий перелома эпох – смелость целого ряда архитекторов начать свою частную практику. В непростое во всех отношениях время они апробировали и внедряли новые методы работы с заказчиком и ведения проектного бизнеса; вели поиски новых выразительных средств и пластического языка – соответствующего актуальным мировым тенденциям, но при этом наследующего традициям национальной архитектурной школы; осваивали новые типологии и технологии. Этот процесс сопровождался ярчайшими взлетами и неизбежными для столь сложного и многогранного процесса неудачами. В рамках исследования были собраны несколько десятков историй о том, как это было.

Опорные моменты
Прошедшие десятилетия оставили в истории российской архитектуры свои вехи. Это имена архитекторов, задававших своими проектами и постройками новые планки профессионального и художественного качества. Это объекты и проекты, оказавшие влияние на дальнейшее развитие национальной школы или так и оставшиеся уникальными примерами совпадения таланта и обстоятельств. Каждое их этих имен и явлений – значимая страница летописи новейшей эры российской архитектуры, позволяющая осмыслить и оценить пройденный путь, а главное – это возможность заглянуть в завтрашний день, обещающий рождение новых имен и появление новых архитектурных удач.
Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
Фотография: Елена Петухова
  • zooming
    1 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    2 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    3 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    4 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    5 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    6 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    7 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    8 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    9 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019
  • zooming
    10 / 10
    Российская архитектура. Новейшая эра. 1989-2019. М., 2019


ОБ ИССЛЕДОВАНИИ

Общий сбор
Перед командой исследовательского проекта «Российская архитектура. Новейшая эра» стояла беспрецедентная задача найти методику сбора и обработки информации, а также форму для презентации полученных результатов.

Первая часть проекта заняла около полугода. За это время была собрана первоначальная (базовая) часть каталога с данными о постройках, проектах и событиях в архитектурном мире. В качестве источника информации использовались публикации в СМИ, данные с сайтов архитектурных бюро и из других открытых источников. Отдельно был сформирован список событий в глобальном масштабе, поскольку одной из ключевых задач было акцентировать влияние тех или иных политических, социоэкономических и культурных изменений на уровне государства и всего мира для развития российской архитектуры.

Делегирование полномочий
С самого начала было принято решение, что инициаторы исследования не будут сами оценивать значимость тех или иных событий, проектов и построек. В ситуации, когда исследованию подлежит актуальное явление, не отделенное от исследователя большим временным промежутком, фактически продолжающее происходить и эволюционировать в настоящий момент, когда живы и продолжают работать участники событий и авторы объектов, необходимо воспользоваться этой возможностью и делегировать право оценки самим героям (в буквальном смысле этого слова).

Вовлечение сообщества
Полномочия по сбору информации – частично – тоже делегировали профессиональному сообществу: сформированные в виде двух опросных форм базовые списки позволяли не только отмечать в уже собранном реестре наиболее значимые для респондента объекты или события, но и добавлять новые. Так проект превратился в интерактивную систему сбора и обработки мнений архитектурного сообщества, выводя исследование на более высокий по объективности уровень.

Опросные формы были разосланы более чем 300 респондентам, в число которых вошли архитекторы и эксперты из смежных областей деятельности, активно участвующие в архитектурной жизни. Географически исследование охватило практически все регионы России. Сбор результатов шел в течение месяца, и по его итогам были выявлены наиболее значимые (в контексте исследования) постройки и события, а также существенно – почти на 25 % – расширен каталог проекта.

Распределение позиций
Полученная информация легла в основу своеобразной летописи современной российской архитектуры, где каждый год представлял собой подборку событий и построек, которым, в зависимости от итогов исследования, присваивался один из трех условных статусов: «заметное», «знаковое» и «лидер опроса». Последний назначался в первую очередь постройкам (но иногда и событиям), отмеченным максимальным числом респондентов. По их поводу собирались дополнительные комментарии участников и очевидцев, в том числе в видеоформате. С одной стороны, это придало летописи персонализированный характер, и через воспоминания и оценки самих героев гораздо проще понять и прочувствовать специфику тех или иных явлений. С другой стороны, полифония множества мнений и оценок сформировала более объективную событийную картину.

Три десятилетия – три формата
После этого оставалось только наложить 30-летнюю «архитектурную» временную ленту из более чем 500 событий и проектов на перечень глобальных событий, чтобы была возможность сопоставить их и оценить вероятные и фактические причинно-следственные связи. Это и стало главным результатом проекта, для формализации которого мы выбрали три способа: книга, выставка и интернет-сайт.

Книга: начало собрания
Этот способ самый очевидный и привычный: когда временная лента и основная ткань повествования уже сплетены, нужно лишь уложить их аккуратными «кольцами» в объем бумажной страницы. Но так, чтобы сохранился масштаб каждого объекта: «значимые», «знаковые» события и «лидеры опроса», сопровождаемые описаниями, иллюстрациями и комментариями, занимают ячейки разного размера. Отдельное место в издании уделено подборкам мнений о каждом десятилетии, трансформации профессии, поиске русской идентичности и взаимодействию архитектуры и общества. Перед вами не просто книга – фиксация момента, но книга – первый кирпичик будущего архива постсоветской архитектуры, первый том ее «полного собрания сочинений» – которое, конечно, будет стремиться к полноте, но есть надежда, никогда ее не достигнет.

Выставка: слово героям
В рамках выставки в Музее архитектуры им. А. В. Щусева (Флигель «Руина», 15 мая – 16 июня 2019), помимо показа собственно «временной ленты» и видеоинтервью, был найден еще один формат презентации результатов исследования. Авторам построек – «лидеров опроса» было предложено подготовить для экспозиции арт-объект или инсталляцию, представляющую наиболее яркую особенность архитектурного решения здания или пластическое выражение его идеи. Использование художественной трансформации было призвано подчеркнуть статус архитектуры как вида искусства и части общекультурного контекста. Кроме того, креативная трактовка сделала выставку более зрелищной, особенно для широкой публики.

Недосказанность – фундамент для нового высказывания
У некоторых архитекторов в число лидеров исследования вошло несколько зданий: в этом случае их автор имел право самостоятельно решить, какое из них представить в виде арт-объекта. Таким образом, к отбору на основе значимости тех или иных зданий для всего профессионального сообщества добавлялся фильтр значимости для самого архитектора. Этот объективно-субъективный подход к селекции и оценке, никак не зависящий от мнения команды проекта, в отдельных случаях давал неожиданный и даже парадоксальный результат, когда в экспозицию выставки оказались не включены несколько безусловных лидеров опроса. Кроме того, ряд топовых объектов не попал на выставку из-за того, что их авторы по тем или иным причинам не смогли принять в ней участие.

Тем не менее выработанная в рамках проекта «Российская архитектура. Новейшая эра» методика сбора информации и коллективной оценки не только доказала свою эффективность, но и позволяет продолжить проект, используя для этого интернет-платформу. На сайте www.archnewage.ru планируется и дальше аккумулировать заметные и знаковые события и постройки, включая их путем регулярного голосования среди экспертного сообщества в общую летопись «Новейшей эры российской архитектуры».

1989 –1999
ИСПЫТАНИЕ СВОБОДОЙ
Ценнейшая часть исследования 30 лет российской архитектуры – не собранные опросные формы со списками объектов и событий, а собранные мысли и суждения наших экспертов. Они, будучи современниками, наблюдателями и непосредственными участниками тех событий, которые мы поставили целью проанализировать, уже неоднократно это делали – пусть и для узкого круга. А теперь, наконец, это может стать достоянием самой широкой общественности. Разумеется, правильнее было бы прокрутить все собранные нами интервью целиком – однако это можно сделать только в формате сайта или на выставке. Однако и в книге, посвященной нашему исследованию, нам было важно каким-то образом отразить палитру мнений не только в виде комментариев к отдельным событиям и объектам, но и в виде оформленных рассуждений о том, что же все-таки произошло с российской архитектурой за эти годы, кто и что на нее повлияло, как изменилась сама профессия и отношение к ней внутри и извне.

Сначала мы хотели объединять пассажи по основному принципу исследования – хронологическому – и рассказывать последовательно о каждом десятилетии, как в учебнике истории. Но очень быстро стало очевидно, что в пику горизонтали нашего повествования просто необходимо пустить вертикали или хотя бы параллели, чтобы прослеживать внутри одного большого процесса становления российской архитектуры развитие отдельных явлений. Время надежд и мечтаний, время возможностей и перспектив, время разгула и разброда, время хаоса и растерянности (а таковыми были 1990-е годы для всей нашей страны) стало прежде всего временем нащупывания новых ориентиров. И первый сюжет связан с поиском нового языка, новой «России, которую мы потеряли», новой философии и даже попытками сформировать новые архитектурные школы и традиции. Когда возможности неограниченны, кажется, архитектура имеет все шансы превратиться в чистое творчество и в полной мере утвердить себя как искусство…

zooming

Александр Асадов, АБ ASADOV
В тот период возникали новые структуры, заказчики и технологии. Мы видели в журналах проекты, и нам сразу хотелось делать так же, мы еще не понимали, что за этим стоит – ни строительно, ни технологически. Мне кажется, первые заказы и работы, которые начали отражать постсоветский период, стали появляться где-то с 1995 года. Для нас все началось, например, с целого ряда очень интересных реконструкций старых зданий. Принцип был такой: строить что-то новое тяжело, а вот надстроить, пристроить и перестроить – гораздо проще. И мы пытались делать технологически продвинутые вещи, но на коленке; получался такой доморощенный хай-тек. У меня даже в тот момент родился термин, что мы не проектируем, четко фиксируем и строим, а выращиваем здания, потому что постоянно шла импровизация, и даже узаконенные параметры в пределах 10 % можно было менять. Это, безусловно, был самый романтический и живой период, когда бюрократическая система еще не сложилась. Но и самый сложный. Например, до 1995 года не было строек и работы в нормальном понимании; но у нас уже была школа, а многие из поколения, которое шло за нами, просто не состоялись и ушли из профессии. Так что следующие 10 лет были мы – и были студенты, без промежуточного звена. Вероятно, это как-то сказалось и на всей нашей профессии в целом.

На сломе тысячелетий для нас тоже была определенная романтика – подумать только, одна эпоха уходит, другая приходит. Эру Рыб сменяет Эра Водолея. Казалось, будет меняться все: климат, гравитация, человек возьмет и полетит. И мы считали, что этот момент нужно обязательно зафиксировать в наших проектах. Начали вывешивать мосты, большие пролеты, делать стеклянные полы, рассчитывать на состояние полуневесомости. И действительно много реализовывалось. Был такой самый мечтательный период. Все происходило быстро, быстро менялась страна, появлялись новые заказчики, обрастали капиталами и возможностями. Где­то с 2000-х начал активно расти Сити, и мы все это почувствовали. Так же как и первый кризис в 2008-м, но инерция от эпохи расцвета продолжалась до 2012 года. Мы смеялись, что меньше 100 тыс. м2 нам можно даже не предлагать – сейчас такое трудно себе представить. Тем не менее это был период становления.

zooming

Евгений Асс, ректор Московской архитектурной школы МАРШ
Если вспоминать начало 1990-х, то какие-то первые успехи тогда до сих пор остаются для меня самыми значительными. Была какая-то общая тенденция выработать авторскую философию, опираясь на лучшие образцы мировой практики. Еще Остоженка не была предметом девелоперской атаки. Еще не было строительного бума. Это было сложно для выживания, но давало основание для какой-то сосредоточенности и осмысленности. Отчасти это были времена, когда выстраивались идеи независимой архитектуры. С другой стороны, рынок строительных материалов и самих строителей был еще слишком костный, неоткрытый для современной технологии. И все-таки оптимистическая была перспектива. Общекультурная программа ориентировалась на светлое будущее – а к сегодняшнему моменту подошла, как мне кажется, к точке абсолютной конъюнктуры и по преимуществу полной зависимости архитектуры от большого бизнеса и власти. Большой объем строительства не означает расцвета архитектуры. Статистически да, но это не значит, что из этого количества неизбежно вырастает шедевр, потому что запросы рынка – не на шедевры, а на что-то другое. Не обязательно противоположное, но сложно ожидать от девелоперов запроса на чудо. Если и возникает этот запрос, то он неизбежно связан с эктравагантностью и трюкачеством, которые для меня не являются обязательными признаками шедевра. А вот глубокой архитектурной философии, которая появилась бы на фоне этого расцвета строительного рынка, я, к сожалению, не вижу. Вижу среднестатистическую архитектуру, мне почти ничего из этого неинтересно. Мне кажется, это такая общемировая проблема. Не хочется это называть кризисом, но есть определенные сложности с порождением новых содержательных архитектурных идей. Где-то они есть и возникают в основном на периферии, не на девелоперском фронте, а где-то в стороне, в камерных форматах. Из коммерческих архитекторов вообще единицы тех, кто успевает реализовывать свою философию. С одной стороны, у нас строительный бум, а с другой, я бы сказал, что архитектура как профессиональная деятельность находится в каком-то неосознанном, не самоосознанном, не культурноосознанном состоянии.

zooming

Сергей Скуратов, «Сергей Скуратов Architects»
Время было действительно непростое, но очень интересное. Каждый искал свой собственный путь, собственный язык и свое место в профессиональном пространстве. Иногда и вне его. Кто-то, кто смелее, – ​и вне родины. Почти все решали какие-то конкретные задачи, в основном, зарабатывая себе на жизнь. Я почти перестал совмещать работу художника и архитектора и после нескольких выигранных серьезных конкурсов окончательно выбрал архитектуру. В эти годы я постепенно ощущал потерю интереса к языку постмодернизма, которым мы поголовно были заражены в восьмидесятые. Этот язык и его философия устаревали и почти исчерпали себя. Много путешествуя и разглядывая журналы, я сравнивал то, что происходит в России, с тем, что происходит в Европе, и понимал, что мы в глубоком лесу, и надо как-то из него выбираться. Бродский и Уткин в восьмидесятые построили культовый для того времени постмодернистский ресторан «Атриум», Боков с Будиным сделали деконструктивистский и очень модный музей Маяковского. В 1991 году после победы в конкурсе ЮНЕСКО мы расстались с Сашей Лариным и стали работать отдельно. Я много строил и активно сотрудничал как архитектор с московским Сбербанком. При этом продолжал испытывать мощнейшее влияние одновременно и Альдо Росси, и Леона Крие, и Джеймса Стирлинга. Это был период индивидуального выживания и развала, никто не знал, в каком направлении двигаться и что делать. Исчез государственный заказчик, появился частный, частный заказчик тоже ничего не понимал и не знал, чего он хочет. Все двигались и работали абсолютно интуитивно, достигая очень интересных результатов, несмотря на почти умерший на тот момент строительный рынок. В середине девяностых все постепенно нормализовалось, и оформилась понятная перспектива деятельности. К Сереже Киселеву я пришел в 1995 году и за семь лет построил в его мастерской шесть домов. За эти годы полностью изменился мой профессиональный язык, и я окончательно созрел для создания своей мастерской.

zooming

Алексей Бавыкин, Мастерская Алексея Бавыкина
Это был самый интересный момент – ощущение свободы: во многом, может быть, наивное, в чем-то нужное, а в чем-то, может быть, и ложное. Все кинулись рисовать какую-то архитектуру. Хотя лет через 20, наверное, появилось осознание, что такое явление, как советский модернизм, который тогда заканчивался, – явление достаточно интересное, мощное, и сейчас его начинают все больше и больше оценивать. Но мы как следующее поколение говорили, что все это не то, кто-то пошел в постмодерн, кто-то в европейский модерн. Главное было – понюхать свободы. Было сделано много интересных вещей – прорывных, любопытных, образных. Мы еще не были помешаны на экономике, да и заказчики в этом деле ничего не понимали, потому и появлялись всякие чудные сооружения.

Прошедшее тридцатилетие я трактую так: эпоха перестройки, эпоха загула, когда вдруг на всех свалились деньги, и эпоха отрезвления – логическое завершение цепочки. И мы все ждем: вдруг все развернется и начнется по новой. Мой прогноз такой: вполне может быть, что опять наступит время свободы, и молодые люди оценят его правильно и, учтя наши ошибки, пойдут совершенно другим, своим путем.

zooming

Николай Лызлов, Мастерская Николая Лызлова
Я помню, как все было в советское время. Я строил кирпичный дом на углу улиц Щербаковской и Фортунатовской, и надо было согласовывать алюминий, например: сидел специальный человек, к которому ты приходил и говорил, что нам нужно на ограждение столько-то алюминия. Причем надо было сразу сказать цифру вдвое большую, потому что он всегда не глядя сокращал вдвое. Возможности построить дом из кирпича еще надо было добиться, потому что установка была все делать из панелей. И вдруг, когда с революцией в 1991 году этот прессинг спал, с архитекторами – старыми мастерами – случилась ужасная вещь: они расцвели каким-то невероятным постмодернизмом, совершенно неприличным и непристойным. Тогда у меня была такая ассоциация, что это глубоководные рыбы, которые в Марианской впадине под диким давлением плавали, и все уже привыкли, и было вроде неплохо, но тут их подняли на поверхность – и они лопнули. А потом все как-то само собой цивилизовалось, безумная эйфория прекратилась. Все стали держать себя в руках с точки зрения вкуса, и все стало правильно.

zooming

Александр Кузьмин, президент РААСН
Я вам скажу, не Лужков эти башенки рисовал. Это был такой момент, когда, представьте, например, что голодный человек попал на шведский стол. Или у него раньше были советские кубики, а ему вдруг выдали лего. Неудивительно, что целая плеяда архитекторов ударилась в историзм, причем иногда это было очень забавно, потому что получалось гениально. Белов, Бархин, Леонов очень грамотно работали в классике. Или Алексей Воронцов, мой друг, который всегда экспериментировал, – уж сколько он получил критики за свой «Наутилус». Но когда нужно было МАРХИ отобразить этот период, они поставили в книгу именно его.

zooming

Александр Ложкин, архитектор, советник мэра Новосибирска по архитектуре
1990-е годы – время странное, время, когда исчезает централизованный советский заказчик и появляется частный заказчик со своими взглядами. Свои корни этот заказчик искал, судя по всему, в дореволюционном купечестве, отсюда так много «дореволюционной» архитектуры, была даже попытка у некоторых ученых обосновать через эту гипотезу возникновение регионального стиля. Но, конечно, такой истории, как в Нижнем Новгороде, больше нигде не происходило. Первые проявления неомодернизма мы заметили в Сибири только в самом конце 1990-х, когда те же люди, которые себя ассоциировали с дореволюционными купцами, уже поездив по миру, стали ассоциировать себя с западными бизнесменами. Но до 2008 года появление хорошей и качественной архитектуры в Сибири было скорее исключением, чем правилом. Потому что основное строительство в провинции – это жилищное строительство. Даже бизнес-центры у нас начали возникать только во второй половине 2000-х годов. А рынок жилья до кризиса, до 2008 года – это рынок продавца. И только с 2008 года становится востребованным качество среды.

zooming

Марина Игнатушко, журналист, активист, идеолог и создатель Рейтинга нижегородской архитектуры
У самих нижегородских архитекторов очень сложное и неоднозначное отношение к понятию «Нижегородская архитектурная школа». Оно было сформулировано Бартом Голдхорном и Григорием Ревзиным в середине 90-х, и это больше аванс, выданный на волне дружбы с Александром Харитоновым. Действительно, казалось, началось некое победоносное шествие нижегородской архитектуры на разных конкурсах; и в «Коммерсанте» даже появилась статья с комплиментарными словами о Нижнем Новгороде как столице российской архитектуры 1990-х. Было приятно, и все это существенно поднимало градус всеобщего воодушевления. Харитонов был главным архитектором города и возглавлял градсовет. Еще важным было то, что почти все, с кем связано понятие «Нижегородская архитектурная школа», до этого или учились в ННГАСУ, или работали вместе в «Нижегородгражданпроекте». Цеховая близость и доверие воспитывались годами, и это влияло на отношения уже и между частными бюро. Архитекторы разошлись по своим мастерским, получили большую степень творческой свободы и, казалось, из всего этого, в конце концов, выкристаллизуется архитектурная школа. Архитекторы были героями 90-х. И нижегородская архитектура действительно интересовала всех. Выходило много передач, публикаций. Имена архитекторов были на слуху. Мы с Любовью Сапрыкиной успели сделать два путеводитель по современной нижегородской архитектуре, более подробный из них назывался «111 проектов и построек». Когда

в 2003 году вышел второй, уже более компактный сборник, Любовь Михайловна сказала, что, похоже, все закончилось. И действительно, как раз тогда площадки в Нижнем Новгороде заинтересовали московских инвесторов, обострилась конкуренция строительных компаний, и прежнее вчувствование в город, переживание каждого места, каждого его угла как неповторимого чаще стало уступать заурядной экономике. А нижегородская школа и отличалась как раз особой эмоциональностью, многословностью и многослойностью, когда архитектор пытался выразить свое понимание места и свою любовь к нему. Нижегородские постройки, по сути, об этом. Вспомним тот же банк «Гарантия», который своим появлением вначале всех удивил. Такие вдруг открытые чувства после десятилетий типового строительства! Бурные, буйные, живые, непосредственные фантазии. Но на смену удивлению пришло понимание: вся эта пластика – ​от чувственного нижегородского ландшафта… Другой классический пример нижегородской школы – ​жилой дом «Пила», чьи контуры плавно выстроены по абрису оврага. Контекст важнее контента. Нижегородская школа – ​она про контекст. Конечно, школа предполагает единство подходов, приемов, преемственность. Но ценность опыта 90-х прежде всего в том, что Нижний Новгород, нижегородские архитекторы в 90-е показали: возможно развитие архитектуры на отдельном маленьком участке и в отдельный временной период, даже если это не столичный город.

zooming

Николай Шумаков, главный архитектор «Метрогипротранс», президент Союза архитекторов России и Союза архитекторов Москвы
Случилось то, что случилось: гласность, ускорение, перестройка, Горбачев, Раиса Максимовна – все сразу в одну кучу. Голова наша резко повернулась на Запад. Мы еще не знали, что можно смотреть на Восток. Мы стали ездить, активно получать литературу. Помню, Женя Асс, возбужденный, каждую неделю в библиотеке Союза читал лекции, просвещал архитекторов. Благое дело делал, знал, как подать материал. Я помню, пару раз даже сходил, несмотря на вечный дефицит времени. Одним словом, повернулись на Запад. С тех пор у меня две грыжи в позвоночнике, потому что голову свернули всем. Думали: вот она, правда, вот она, там, давайте в свой архитектурный процесс встроим Запад и будем жить как люди!

В какой-то степени, конечно, это получилось. Очень скоро наступил московский строительный бум. Погнали мы продукцию, погнали сумасшедшими темпами, не успевая даже во многих ситуациях осознать, что мы делаем. Но, надо сказать, что каких-то глобальных провалов в Москве не наблюдалось в те годы. Может быть, в большой степени благодаря тому, что в то время выявились достаточно сильные и профессиональные архитектурные лидеры: Скокан, Киселев, Левянт, Скуратов. Плюс во главе Москомархитектуры стоял Александр Викторович Кузьмин, который не позволял делать глупости. Поэтому так, со свернутой шеей, мы два десятилетия и прошагали. Потом наступил кризис, достаточно глубокий, и у нас появилось время подумать – что мы вообще делали и как нам жить дальше. Я даже переживал, что этот кризис не наступил раньше, потому что действительно времени подумать практически не было. Бум захлестнул нашу профессию. Но что делать? Россия – удивительная страна: она все время сначала делает, потом думает. Одним словом, наступило время подумать. И это, конечно, благо, эта пауза сыграла на пользу нашему сообществу и нашей архитектуре.

Выявились, например, просчеты. Все-таки не имея стратегической линии развития архитектуры, нельзя было штучно плодиться и размножаться во всем нашем пространстве. Но наконец произошло осмысление, и ситуация, на мой взгляд, стабилизировалась. По крайней мере сейчас мы пытаемся понять, что происходит и куда мы двигаемся. Шею сломали, бум наступил, кризис пришел. Сейчас, я думаю, не будет таких судорожных всплесков ни в строительстве, ни в архитектуре. Затишье сейчас практически катастрофическое. Многие архитекторы сидят без работы, не говоря уже о провинции. Я, к сожалению, знаю, о чем говорю, потому как будучи президентом Союза, принимаю с жалобами и ветеранов, и молодежь. Мы, как можем, помогаем. Мы же оптимисты, профессия архитектора – оптимистическая профессия. Поэтому думаю, завтра все изменится, и благость на нас спустится, и мы покажем еще всем кузькину мать, как мы любим, покажем всему миру, что мы самые хорошие, самые талантливые, самые умные, самые профессиональные, самые-самые архитек­торы. Все предпосылки к этому есть.
 

17 Июля 2019

Похожие статьи
Не серый, а цветной
Итогом последней проектно-исследовательской лаборатории, которую с 2018 года проводит петербургский офис международного архитектурного бюро MLA+, стала книга, посвященная серому поясу Петербурга. Ранее студенты и профессионалы раскрывали потенциал водных и зеленых территорий города.
Теория руины
Публикуем фрагмент из книги Виктора Вахштайна «Воображая город. Введение в теорию концептуализации», в котором автор с помощью Георга Зиммеля определяет руины через «договор» между материалом и архитектором.
Дворец Советов
В издательстве «Коло» вышла монография о Владимире Щуко, написанная еще в середине прошлого века. Публикуем фрагмент, посвященный главному проекту архитектора.
Инструменты природы
Публикуем фрагмент из книги архитектурного критика Сары Голдхаген, в котором исследуется возможность преодолеть усыпляющее воздействие городской среды, используя переменчивость природы.
Выставки больших надежд
В Strelka Press выпущено русскоязычное издание книги Ника Монтфорта «Будущее. Принципы и практики созидания». Публикуем отрывок о Всемирных выставках в Нью-Йорке 1939/40 и 1964 годов, где экспозиция General Motors «Футурама» представляла эффектную картину ближайшего будущего.
Из агоры в хаб
Публикуем фрагмент из книги «Музей: архитектурная история», посвященный современным формам институции: музей как агломерация, хаб, фабрика или проун.
Главный манифест конструктивизма
В Strelka Press выпущена основополагающая для отечественного авангарда книга Моисея Гинзбурга «Стиль и эпоха. Проблемы современной архитектуры» (1924): это совместный издательский проект Института «Стрелка» и Музея «Гараж». Публикуем главу «Конструкция и форма в архитектуре. Конструктивизм».
Теоретик небоскреба
В Strelka Press выпущено второе издание книги Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя». Впервые на русском языке она вышла в этом издательстве в 2013. Публикуем отрывок о «визуализаторе» Манхэттена 1920-х Хью Феррисе, более влиятельном, чем его заказчики-архитекторы.
Когнитивная урбанистика
Фрагмент из книги Алексея Крашенникова «Когнитивные модели городской среды», посвященной общественным пространствам и наполняющей их социальной активности.
Иркутск как Дрезден
Фрагмент из книги «Регенерация историко-архитектурной среды. Развитие исторических центров», посвященной возможности применения немецких методик сохранения исторической среды в российских городах.
Ваши бревна пахнут ладаном
По любезному разрешению издательства Garage публикуем две главы из книги Николая Малинина «Современный русский деревянный дом»: главу о девяностых и резюме типологии современного деревянного частного дома.
«Не просто панельки»
Публикуем фрагмент книги Марии Мельниковой «Не просто панельки: немецкий опыт работы с районами массовой жилой застройки» о программах санации многоквартирных зданий в Германии и странах Прибалтики, их финансовых и технических аспектах, потенциальной пользе этого опыта для России.
Уолт Дисней, Альдо Росси и другие
В издательстве Strelka Press вышла книга Деяна Суджича «Язык города», посвященная силам и обстоятельствам, делающим город городом. Публикуем фрагмент о градостроительной деятельности Уолта Диснея и его корпорации.
Планирование и политика
Публикуем отрывок из книги Джона М. Леви «Современное городское планирование», выпущенной Strelka Press в рамках образовательной программы Архитекторы.рф. Этот авторитетный труд, выдержавший 11 изданий на английском, впервые переведен на русский. Научный редактор этого перевода – Алексей Новиков.
Гаражный заговор
Публикуем главу из книги «Гараж» художницы Оливии Эрлангер и архитектора Луиса Ортеги Говели о «гаражной мифологии» и происхождении этого типа постройки. Книга выпущена Strelka Press совместно с музеем современного искусства «Гараж».
Очевидные неочевидности на улицах Нью-Йорка
Публикуем 7 главок из новой книги Strelka Press «Код города. 100 наблюдений, которые помогут понять город» Анне Миколайт и Морица Пюркхауэра – собрания замеченных авторами закономерностей, которые пригодятся при проектировании городской среды.
Памятник архитектуры
Публикуем главу из книги Григория Ревзина «Как устроен город». Современное отношение к памятникам архитектуры автор рассматривает в контексте поклонения мощам, смерти Бога и храмового значения парковой руины.
Башни и коробки. Краткая история массового жилья
Публикуем фрагмент из новой книги Strelka Press «Башни и коробки. Краткая история массового жилья» Флориана Урбана о том, как в 1960-е западногерманская пресса создавала негативный образ новых жилых массивов ФРГ и модернизма в целом.
Петербургский коллаж
Выставка «Российская архитектура. Новейшая эра» расширена петербургским контентом. Предлагаем впечатления о ней и архитектурном процессе последних тридцати лет из первых рук – от участников.
Свет в окошке: попытка хронологии
Выставка «Российская архитектура 1989 – 2019. Новейшая эра» охватывает тридцать постсоветских лет, демонстрируя как общую хронологию, так и выбор экспертов – вещи, претендующие на статус лучших. Можно идти, изучать, учить даты и ахать над забытыми фактами.
Технологии и материалы
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Устойчивый малый
Сделать город зеленым и устойчивым – задача, выполнить которую можно только сообща, а в ее решении все средства хороши: и заложенный в стратегию развития зеленый каркас, и контейнер для сортировки мусора, и цветочная грядка на балконе. Рассказываем о малых архитектурных формах, которые помогают улучшить экоповестку.
Сейчас на главной
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.
Контринтуитивное решение
Архитекторы UNStudio выяснили на примере своего свежего люксембургского проекта, что углеродный след гибридной бетонно-стальной конструкции может быть меньше, чем у деревянного каркаса.
Блики Ибуки
Эмоциональный интерьер суши-бара в Иркутске, придуманный Kartel.design: солнечные зайчики на «бамбуковой» стене, фреска с изображением гор, алое нутро шкафа и ажурные тени.